Время зимы - Айя Субботина

И тут, как будто бы ее мысли услыхали высшие силы, со стороны Яркии появились первые черные точки. Одна, две… Волшебница, уже собравшись вздохнуть с облегчением, замерла, когда к первым неясным силуэтам, добавился третий, четвертый. Еще и еще, пока они не стали походить на ползущую прямо в северян кучу гигантских муравьев.

— Бежииим! — Во всю глотку закричала таремка.

Северянам не пришлось объяснять в чем напасть. Только Банру замешкался. Не найдя тутмосийца рядом, Миэ остановилась, обернулась. В первое мгновение появилась злость, что жрец, почуяв опасность, с новой силой кинулся на поиски спасения в хасисе, и в который раз выворачивает вверх дном ящик с зельями. Но нет — Банру широко расставил ноги, ладони его встретились, локти разошлись в стороны. Со стороны могло бы показаться, что жрец опирается на невидимый парапет. Тутмосиец весь изучал магию, казалось, сам солнечный свет потянулся к нему. Когда Банру произнес первые слова молитв, воздух сделался сухим. Впереди, всего в нескольких шагах, прямо на раскисшей грязью земле, появилась огненная змейка. Она извивалась, ловко скользила туда-сюда, выводя хвостом треугольный символ. На вершине его полыхнул пламень, два других заискрились и потухли.

— Это задержит их, — сказал Банру и улыбнулся, умиротворенный.

Миэ поблагодарила товарища одним взглядом. Охранный огненный глиф может причинить много неприятностей всякому, кого угораздит в него попасть, а тем более людоедам севера, которые от огня делались беспомощными и дохли. Когда глиф стал таять, растворяясь, будто его и не нет, таремка поторопила жреца. Они и так отстали от остальных, один Урт нервно топтался впереди, дожидаясь. Миэ только сильнее уверилась, что мужчина всерьез взялся оберегать ее.

Уже когда бежала вперед, таремка подумала, что ей, со всей ее чародейством, впору защищать северянина, у которого только и было, что острога да отвага.

Глава шестнадцатая

Иштар, столица Дасирийской империи

— Истину говорят — у дурных вестей две пары крыльев.

Регент Шиалистан озадаченно потер лоб.

Он был молод, только в прошлом году рхельцу минуло три десятка лет. Волосы, черные и прямые, Шиалистан носил свободно, не связывая их ремнями как того требовала дасирийская мода. Во всем остальном регент покорился обычаям империи, в которой собирался править. Дасирийцы были скупы и черствы все до одного, носили грубые украшения и не признавали шелков. Хлопок да тонкое сукно — даже императоры одевались в те же ткани, что и бедняки.

Шиалистан велел красить его одежды в белый с алым. Вскоре вся его свита и новоназначенные советники переняли новые веяния. Шиалистан знал, что за глаза их всех часто звали "шакальими прихвостнями", но ему до того и дела не было. Куда важнее были свои люди, поставленные там, где нужно. Белые фигуры в его шахматной партии, против серых дасирийцев с их же серой империей.

Шиалистан вспомнил слова Ракела: нужно уметь играть всякими фигурами и быть готовым к тому, что в любой момент доска может развернуться.

— Дядя всегда точно в воду глядит, — невесело, себе под нос сказал регент.

— Вы что-то сказали, господин?

— Вспомнил мудрые слова и только.

Шиалистан про себя ругнулся — и как он мог забыть, что не один? Скосил взгляд на человека, который жался у двери. Рослый, но такой сутулый, что казался даже ниже невысокого Шиалистана. Нескладный, с затравленным взглядом человека, по следу которого идут натасканные псы. Он преданно следил за каждым движением регента, покорно ждал указаний. И поощрений, хоть вести, которые доставил скорее ветра, были дурными.

— Значит, уже в столице? — Шиалистан прошелся к столу орехового дерева — добротной столешнице на трех ногах. Откинул крышку шкатулки и задумчиво поглядел на два кошелька с монетами. Выбрав тот, что толще, кинул гонцу.

Сутулый подхватил кошель точно голодная собака мясную кость, жадно вцепился узловатыми пальцами, перебирая монеты сквозь тонкую кожу.

— Я ехал впереди, но у самых городских ворот они меня нагнали. Я задержался, поглядел, куда направились. Остановились перекусить в "Железном вепре".

— Там остались?

— Я не стал дожидаться, господин. — Будто чувствуя, что мошну могут отнять в любой момент, сутулый сунул ее за пазуху, отмахнулся от несуществующей мухи, и заговорил снова. — Спешил к вам, господин, чтоб скорее весть донести. Уж не знаю, как этот мальчишка его взял раньше, но только Дратов бастард ни жив, ни мертв был.

— Ладно, иди. — Рхелец показал гонцу спину и дождался, пока за тем закроется дверь.

Оставшись один, он вышел через арочный проход в левой стене своих покоев, преодолел коридор и вышел на балкон. Гранитная платформа выходила далеко вперед, окруженная кованными решетками, наглухо вставленными в каменный остов круг балкона. Фарилисса говаривала, что здесь у него персональная клетка. Шиалистан не разделял ее мнения. По его вкусу балкон походил на тюремные камеры Рхеля — холодно, студено от ветров с трех сторон света. Но, как ни странно, именно здесь Шиалистану думалось лучше всего, будто голова, подстегнутая гнетом камня и ветра, начинала работать вдвое скорее.

Чуть больше десяти дней назад, он получил весть из Рхеля, которая одним махом нарушила его планы. С одной стороны, в ней не было ровным счетом ничего нового — то, что Фарилисса родила свою крысенышку не от императора-полудурка Шиалистан знал уже давно. И тогда это известие пришлось кстати: регентствующая королева, так лихо отлучившая рхельца от трона, на котором тот уже чуть ли не сидел, неприятно удивилась, когда Шиалистан заявился в ее покои. Он не любил тянуть время и играть, особенно в те моменты, когда все решало время. Бывший регент при свернувшем шею пацаненке, не желал надолго отлучаться от государственных дел, поэтому ему хватило получаса, чтоб показать зарвавшейся бабенке, кому она перешла дорогу. Дасирийская шлюха заламывал руки, шипела, брызгала слюной, но Шиалистан стоял на своем — либо он тот час пойдет в Храм всех богов и пред светлые лики святых изваяний раскроет ее обман, либо Фарилисса соглашается на их с Нинэвел скорый брак. При этом, сказал Шиалистан, он не станет отлучать ее от дел. Конечно, получив корону и императорское кольцо с печатью, он по праву станет императором, но отсылать от двора мать своей малолетней жены ему без надобности; рхелец посулил ей место в совете и пожизненное содержание. Шиалистан так или иначе не собирался упускать ее из виду, помня, что змею лучше крепше держать за хвост, а не пускать обратно в траву и гадать — не вздумает ли гадина укусить снова. Но регентствующая императрица, на радостях, что ее обман останется тайной, а она сохранит и голову и насиженное место при дворе, не увидала подвоха в щедрости будущего зятя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});