Бей или беги - Саманта Янг

его знаешь?

— Знаю.

Это ничего не объяснило, но… Калеб был здесь. Сидел рядом со мной. Как ему это удалось? Хотя важнее другой вопрос — зачем?

— Зачем ты здесь?

Он потянулся и ласково взял меня за руку:

— Затем, что я не могу жалеть о тебе всю оставшуюся жизнь. И не буду.

Шок, радость, страх, растерянность… Я не понимала, как мне на это реагировать.

— Что это значит?

— Это значит, что никакого Кэлама Скоша в Чикаго нет, — он кивнул в сторону моего блокнота. — Есть только Калеб Скотт.

— О господи! — я покачала головой, жалея, что не выяснила подробнее насчет клиента раньше.

В его улыбке не было и тени раскаяния.

— Стелла?

Он кивнул:

— Я не знал, как к тебе подступиться. Боялся, что, если только попытаюсь, ты не будешь меня слушать. И тогда я вспомнил про самолет, — он усмехнулся. — Здесь тебе некуда от меня деться. А у Джейми на этой неделе выставка в Чикаго. Я позвонил Стелле, спросил, не поможет ли она мне. И она согласилась. Дала твои паспортные данные, и я забронировал нам места рядом на этот рейс. Это она придумала Кэлама Скоша.

— Я ее убью, — заявила я с сильно бьющимся сердцем.

Он потянул к себе мою руку и с потемневшими глазами спросил:

— Это значит, что ты не хочешь дать мне второй шанс?

Во мне проснулась надежда и стремительно разрасталась с каждой секундой. Это было одновременно прекрасное и пугающее чувство.

— Это все по-настоящему?

Калеб взял и вторую мою руку и прижал их к своей груди. Я слышала, как громко бьется его сердце:

— Я хочу быть с тобой, Эва. А ты еще хочешь быть со мной?

После всех тех мук, через которые он заставил меня пройти, конечно, надо было бы сказать «нет», встать и уйти. Но глядя ему в глаза, я не могла сказать этого.

— И ты больше не убежишь?

— Больше не убегу, крошка. От тебя никогда. И мне жаль, что я был таким дураком.

Слыша искренность в его голосе, я вынула одну руку и погладила его по щеке, чтобы почувствовать знакомое покалывание его щетины.

Он обнял меня.

Наш поцелуй был глубоким и нежным. Мы так истосковались друг по другу.

Конечно, самолет не место для поцелуев, но мне было все равно.

Когда мы оторвались друг от друга, я почувствовала, что на глазах у меня слезы.

— Это все по-настоящему?

— Это все по-настоящему.

— Но ты же ненавидишь летать! — вдруг вспомнила я.

— Да, но у меня есть ты — отвлечешь.

Несмотря на эйфорию и счастье, затопившие меня, внутри все еще оставались крупицы сомнения. Казалось, Калеб почувствовал это. Он поцеловал меня в уголок губ, потом дальше и дальше до самого уха и прошептал:

— Ты теперь моя на веки вечные, крошка.

Я еще крепче обняла его:

— А ты мой.

Он слегка отклонился, чтобы посмотреть мне в глаза, и кивнул. Да, я твой.

Я улыбнулась. Широко и счастливо. И он улыбнулся мне в ответ. Я коснулась пальцами его улыбающихся губ и прошептала:

— Тебе надо делать это чаще.

— У меня такое чувство, что с сегодняшнего дня так и будет.

Мы жадно смотрели друг на друга, впитывая мельчайшие черточки и детали, когда нас прервал бортпроводник:

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Я попросила два бокала шампанского, и заставила Калеба чокнуться со мной:

— Давай отметим!

— У меня есть лучшее предложение.

— Да? — я знала этот его взгляд. Он собирался сказать мне что-то неприличное, а я должна была вроде как ужаснуться и смутиться, хотя в глубине души была не против.

В его глазах зажглись огоньки:

— Давай присоединимся к клубу десятитысячников[48].

Я взглянула на шторку, за которой был туалет.

— Ты шутишь?

— Нет. Я абсолютно серьезен.

— Нельзя! Нас же услышат!

— Никто не узнает! — горячо прошептал Калеб. — За шторками не видно, все будут думать, что я просто жду своей очереди в туалет. Хотя я в это время буду внутри, вместе с тобой. Мы сделаем это очень-очень быстро.

Он положил ладонь мне на колено и стал ласкать его, медленно приподнимая край юбки.

— Я тебя хочу, Эва, — хрипло сказал он без тени юмора.

— Не надо бы…

Услышав, что моя твердость поколебалась с «нельзя» на «не надо бы», Калеб удвоил напор:

— Надо!

Он раздвинул мне ноги рукой и стал ласкать кожу на внутренней поверхности бедра. Мой живот затвердел.

— Калеб… — прошептала я.

Она наклонился к моему уху:

— Я не могу ждать. Выбирай — прямо здесь или там?

Я оттолкнула его руку — невероятным усилием воли, потому что мне совершенно не хотелось этого делать:

— Там, — дрожащим голосом сказала я, ужасаясь при мысли заняться сексом в туалете самолета на высоте десять тысяч метров. Подумать только, я и не знала, что клуб десятитысячников на самом деле существует!

Подошедший бортпроводник забрал у нас пустые бокалы, и по громкой связи объявили, что самолет готовится к взлету.

Лицо Калеба напряглось, и я взяла его за руку:

— Я видела тебя с Джен, — сказала я, зная, что эта тема гарантированно отвлечет его внимание от взлета.

Он нахмурился:

— Джейми сказал мне. Между нами ничего нет, я тебе уже говорил. Мы тогда в баре были большой компанией, и Джен просто…

— Сидела, тесно прижимаясь к тебе всего-навсего! — я изображала ревность, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— Да она зануда!

Я все-таки рассмеялась:

— Прости, что ревновала.

— Это ты меня прости, — он нежно смотрел мне в лицо. — Я хотел вернуть тебя сразу, как только ты тогда ушла от