Корабль судьбы (Том II) - Робин Хобб

Она придала своему тону оттенок непоколебимой уверенности, но Кеннит нюхом чуял сомнения, раздиравшие ее душу.

– Естественно, дорогая моя, естественно, – промурлыкал пират.

Вот теперь он действительно готов был начать с ними переговоры!

Брэшен чутко, вполглаза дремал на своей койке. До Делипая оставался всего лишь суточный переход, и Брэшен совсем потерял сон. Вот и теперь он без конца ворочался с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть. Он даже натянул на себя одеяло Альтии, все еще хранившее ее запах. Он Думал, это утешит и успокоит его, но ошибся: тоска по любимой лишь стала еще мучительней. Как же он за нее боялся! Что будет, если у них все-таки ничего не получится?

Брэшен напомнил себе, что последние дни все шло просто как нельзя лучше. Начать с того, что настроение команды разительно переменилось. Денек на берегу, свежее мясо и овощи да ко всему еще удачное «похищение» Кеннитовой матушки – и люди заново уверовали в себя и исполнились победного духа. Между тем, кажется, само присутствие Мамы удивительно благотворно повлияло на них. Когда непогода выгоняла пожилую женщину с носовой палубы, она отправлялась на камбуз и являла там чудеса поварского искусства. Например, творила из каменно-твердых корабельных галет нечто вроде пудингов, скоро ставших любимым лакомством у матросов. Но всего более душу Брэшена согрело сообщение Клефа. Юнга заверил его, что моряки готовы были «жизнь положить, но Альтию возвернуть». Одни просто потому, что за время плавания успели зауважать и сердечно полюбить ее. Другие из чувства попранной гордости: они не могли забыть трепку, которую прошлый раз задали им пираты.

Неожиданно в дремотные размышления молодого капитана вторгся некий низкий повторяющийся звук. Сон мигом с него слетел, Брэшен скатился с койки, кое-как продрал глаза (под веки точно песок насыпался), торопливо сунул ноги в сапоги и устремился на палубу.

Там властвовало яркое зимнее солнце и дул свежий ветер. Совершенный непринужденно резал волны. Брэшен вскинул голову и увидел, что матросы ставили дополнительные паруса. При этом они пели хором, как водится во время дружной работы, и сам Совершенный подпевал им, задавая ритм. Его низкий мощный голос разносился по палубе, заставляя весь корпус трепетать в унисон. Тут Брэшен понял, что за звук его разбудил. По спине молодого капитана прокатился озноб, а сердце стукнуло невпопад – и вознеслось до небес. Уж кому-кому, как не ему, было знать, насколько сильно влияет настроение живого корабля на боевой дух команды. Тем не менее даже он к подобному оказался не готов. Люди на мачтах трудились весело, слаженно, энергично. Брэшен поспешил на бак и встретил Симоя, исполнявшего в отсутствие Альтии обязанности старпома.

– Жаль показалось упускать такой славный ветер, кэп! – щербато улыбаясь, доложил тот. – Так дело пойдет – еще до полудня завтра в Делипае окажемся! – И добавил с этаким решительным прищуром: – Чтоб я сдох, кэп! Мы точно Альтию возвернем!

Брэшен кивнул в ответ, чувствуя, какой неуверенной получилась его собственная улыбка. Когда он достиг бака, он увидел там Маму и Янтарь. Кто-то из них успел заплести длинные темные волосы Совершенного в косицу, приличествующую воину.

– Это что тут происходит? – с тихим недоверием осведомился Брэшен.

Совершенный повернулся к нему, во все горло допевая последнюю ноту. Потом весело прогудел:

– Добрый вечер, капитан Трелл!

Янтарь расхохоталась.

– Ох, – сказала она. – Сама ничего не пойму. Просто сегодня он в таком настроении, что никто с собой ничего поделать не может. Не знаю, отчего так. Может, оттого, что Мама кончила читать ему его бортжурналы. Или, может, он просто…

– Принял решение! – торжественно перебил Совершенный. – Я принял решение. Сам для себя, Брэшен. Я никогда прежде таких решений не принимал. Отныне я буду всей душой участвовать в том, что вы делаете. То есть что мы делаем. Я так решил не ради вас, а ради себя. Теперь я поверил, что мы способны победить. И Мама верит. Она полагает, что, действуя сообща, мы сумеем заставить Кеннита внять доводам разума!

Пожилая женщина ласково улыбнулась. Ее щеки разрумянились на холодном ветру. Удивительное дело: она показалась Брэшену и более хрупкой, и более исполненной жизненной силы, чем прежде.

– Бортжурналы сыграли большую роль, Брэшен, но не главную, – продолжал Совершенный. – Главное оказалось во мне. Для меня было необычайно полезно оглянуться на прожитое и увидеть свои путешествия глазами моего капитана. Места, где я побывал, Брэшен, все, что я повидал в качестве корабля. Все это – часть меня. – Он отвернулся. Он по-прежнему не открывал глаз, но впечатление было такое, будто он смотрел вдаль. – Боль оказалась всего лишь частью гораздо большего целого. Знаешь, у меня ведь были жизни и до этого, и все они тоже мои. Тоже часть меня. Я могу обладать своим множественным прошлым, хранить его – и определять свое будущее. Мне не нужно быть тем, кем кто-то сделал меня. Я могу быть собою самим – Совершенным!

Брэшен отнял руки от поручней. Услышал ли кто-нибудь, кроме него, безрассудное отчаяние за полными радужных надежд словами корабля? Кажется, Совершенный предпринимал очередную попытку обрести внутреннюю целостность, самость. И если у него опять не получится – как бы он вовсе не скатился в потемки безумия.

– Конечно, ты можешь! – горячо пожелал он кораблю.

Правда, в темных тайниках его собственной души гнездились такие сомнения, что Брэшен сам себе показался брюзгливым старикашкой. Как бы то ни было, полностью довериться неожиданно восторженному настроению корабля он просто не мог. Больно уж резким оказался переход от былой мрачности и уныния. Кабы все не взяло да так же быстро не улетучилось.

– Парус! – долетел сверху тонкий голосок Клефа. Мгновением позже юнга поправился: – Паруса то есть! Да такое множество, просто тьма-тьмущая! Джамейские корабли!

«Джамелийские» он по-прежнему не выговаривал.

– Чушь какая-то, – высказался Брэшен.

– Может, мне залезть туда и самой посмотреть? – предложила Янтарь.

– Сам посмотрю, – сказал Брэшен. Ему всяко требовалось немного побыть одному и поразмыслить над положением дел. Да и взглянуть на всякий случай, как там плоды недавней починки: Брэшен не бывал на снастях со времени того памятного ремонта. Он отправился наверх. И очень скоро ему стало не до придирчивого осмотра рей и канатов.

Клеф оказался прав. Далекие корабли оказались джамелийскими. Разномастный флот нес флаги сатрапии и столицы. На палубах крупных судов уже можно было разглядеть баллисты и иные осадные приспособления. Да, этот флот производил впечатление отнюдь не торгового. Брэшен, однако, сомневался, чтобы джамелийцы шли в Делипай. А потому и привлекать их внимание определенно не стоило.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});