Башня Зеленого Ангела - Тэд Уильямс

— Знаю. Но я должен найти мою семью и Джошуа. Мои раны зажили достаточно, чтобы я мог ехать верхом, так что я отправляюсь с ситхи. Я буду единственным смертным… Мне будет одиноко на пути в Эрчестер.

Эолер улыбнулся:

— При том как скачет народ Джирики, не думаю, что тебе предстоит долгое одиночество. — Он посмотрел на своих оборванных людей: они предпочтут занесенный снегом Фростмарш новому путешествию с бессмертными. — Но если все пойдет так, что понадобится помощь эрнистирийцев, пришли хоть словечко в Эрнисадарк, и я найду способ прийти.

— Я знаю. Счастливого пути.

— Счастливого пути, Изорн.

Эолер повернулся и пошел назад, к своей лошади. Когда он вскочил в седло, Ликимейя и Джирики, державшиеся поодаль, подъехали к нему.

— Человек из Эрнистира, — под черным шлемом глаза Ликимейи были ясными, — знай, что мы уважаем тебя. Со времен принца Синиаха твой и наш народ не сражались бок о бок. Наши мертвые лежат рядом и здесь, и на вашей родине. Мы благодарим тебя.

Эолер хотел спросить у суровой королевы ситхи, за что погибли восемь десятков эрнистирийцев, но время было неподходящее, чтобы снова начинать этот спор. Его люди стояли молча, в нервном ожидании. Они хотели только поскорее уехать.

— Вы освободили Эрнистир от страшного бедствия, — вынужденно ответил он. Существовали законы, которые следовало соблюдать. — Мы тоже благодарим и уважаем вас.

— Пусть покой ожидает вас в конце вашего пути, граф Эолер, — сказал Джирики. Темный клинок Индрейу висел у его бедра. Принц ситхи тоже был в доспехах и до кончиков пальцев выглядел чуждым богом войны, как и его мать. — А когда вы найдете его, да продлится он.

— Да хранит вас небо. — Эолер покачнулся в седле, потом махнул рукой, подавая знак возчику. Колеса медленно завертелись, саван Мегвин заколыхался от резкого ветра.

Что до меня, подумал он, да оставят боги с этого мгновения меня в покое. Они разбили мой народ и мою жизнь. Пусть теперь посмотрят куда-нибудь еще, чтобы мы могли начать строить заново.

Когда он оглянулся, риммер и ситхи стояли неподвижно — темные силуэты на фоне восходящего солнца. Он поднял руку. Изорн ответил тем же. Эолер посмотрел на запад.

— Пойдем, эрнистири! — крикнул он своему оборванному отряду. — Мы идем домой!

6 ПЕСНЬ КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ

— На, пей, — тролль протянул бурдюк с водой. — Я Бинабик из Минтахока. Укекук был моим наставником. А ты Падреик. Он много раз говаривал о тебе.

— Падреик мертв, — прохрипел монах. Он сделал глоток, пролив немного на подбородок. Он явно изнемогал. — Теперь я другой человек. — Дрожащей рукой он оттолкнул бурдюк. — Во имя всех богов, старых и новых, на двери было могущественное заклятие! Я уже лет двадцать не встречал ничего подобного. Мне кажется, она чуть не убила меня. — Он покачал головой. — Возможно, это было бы хорошо.

— Вы только послушайте его! — закричала Мириамель. — Являешься неизвестно откуда и с порога несешь какую-то чушь! Что ты здесь делаешь?

Кадрах старался не встречаться с ней взглядом.

— Я шел за вами.

— Шел? Откуда?

— Всю дорогу до Сесуадры. И потом, когда вы бежали. — Он смотрел на дворров, которые закрыли каменную дверь и стояли сбившись в кучу у дальнего края пещеры, разглядывая вновь прибывшего, как будто он был переодетым норном. — А они тут как тут! Домгайны, — поморщился он. — Мне казалось, что я чувствую их искусную руку в заклятии, но не был уверен. Я никогда не сталкивался с такими свежими заклятиями их производства.

Но Мириамель нелегко было отвлечь:

— Что ты здесь делаешь, Кадрах? И кто тебя преследовал?

Монах перевел взгляд на собственные стиснутые руки в складках потрепанной рясы.

— Боюсь, что я навел норнов на вас и ваших союзников. Белые чудовища преследовали меня чуть ли не с того момента, как я вошел в катакомбы. Мне было нелегко держать их на расстоянии.

— Значит, ты привел их к нам?

Мириамель все еще не понимала, что она испытывает к этому человеку. С тех пор как он бросил их в Озерных Тритингах, она делала все, что могла, чтобы выкинуть его из головы. Ей все еще было стыдно из-за пергамента Тиамака.

— Они не получат меня еще раз! — пылко сказал монах. — Если бы я не смог справиться с дверью, то скорее бросился бы со Ступеней Тан'са, чем попал бы им в руки.

— Но вы говаривали, что норны пребывают снаружи, а эта пещера имеет только одну дверь для выхождения, — заметил Бинабик. — Не очень много хорошего проделывали вы в свою пользу, Кадрах или Падреик, как бы вас теперь ни называли.

Бинабик многое слышал о монахе от принцессы и от Саймона. Мириамель видела, что его давнее уважение к эрнистирийцу борется с естественным недоверием тролля к человеку, который мог предать его друзей. Он пожал плечами:

— Камни Чукку! В достаточности разговаривания. Будем предпринимать решение важных вещей. — Он встал и пошел по пещере к дворрам.

— Почему ты убежал тогда, Кадрах? Я же сказала тебе, что извиняюсь за пергамент Тиамака… и за всю эту историю.

Монах наконец посмотрел ей в глаза. Взгляд его был странно безжизненным.

— Ах, но вы были правы, Мириамель. Я вор, лжец и пьяница — это чистая правда уже много лет. То, что я между делом совершил несколько честных поступков, ничего не меняет.

— Почему ты всегда так говоришь? — спросила она. — Почему ты все время ищешь в себе только самое плохое?

Его лицо стало едва ли не обвиняющим.

— А почему вы все время ищете во мне хорошее, Мириамель? Вы воображаете, что знаете все на свете, но в конце концов вы всего лишь молодая женщина. Вы даже представить себе не можете, каким отвратительным местом на самом деле является этот мир.

Уязвленная Мириамель отвернулась и занялась осмотром седельных сумок. Он только что вернулся, а ей уже хочется повесить его — и тем не менее принцесса старательно искала, чем бы его накормить.

Я полагаю, стоит поддержать в нем здоровье до той поры, пока я окончательно не решу убить его.

Кадрах прислонился к стене пещеры, голова откинута назад, глаза закрыты — совершенно без сил. Она воспользовалась удобным случаем, чтобы получше рассмотреть его. Он совсем отощал с тех пор, как покинул ее в степи; лицо его обрюзгло, кожа, казалось, висела прямо на костях. Даже в розовом свете камней дворров монах выглядел серым.

Вернулся Бинабик.

— Наша безопасность имеет готовность прекратиться. Джисфидри сказал мне, что дверная защита никогда уже не будет становиться такой же очень сильной, когда ее один раз взламывали. Не все норны имеют такое мастерство, как ваш монашеский друг, но некоторые имеют. И даже если они не получат возможности открывать дверь, имеет вероятность, что Прейратс не предотвратится.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});