Богачи - Юна-Мари Паркер

Хант не верил своим глазам. Мелкий газетный шрифт расползался, потом на миг становился четким и снова сливался в огромное темное пятно. Волна жгучей ревности залила его сердце, как трюм корабля, терпящего крушение. Гнев, боль и отчаяние разрывали его душу на части. Тиффани — его Тиффани! — выходит замуж! Хант перечитал объявление в «Лос-Анджелес таймс» снова, теперь более вдумчиво, стараясь осознать всю непоправимость происходящего. Горький комок подступил к его горлу.

Да, так и есть. Сомнений быть не может. Тиффани выходит замуж за человека, о котором он слышит впервые в жизни. Если бы на его месте оказался старина Грег, с которым Тиффани в последнее время поддерживала тесные отношения, он сумел бы это понять… возможно. Тогда было бы ясно, что Тиффани просто хочет положить конец своему одиночеству, обрести надежного друга. Особенно в ситуации нервного срыва — если верить упорным слухам.

Но кто этот чертов Крашнер? Может, она от него забеременела? Нет, Тиффани не из тех женщин, которые бегут под венец, как только обнаружат, что беременны. А вдруг она влюбилась? Хант закрыл лицо руками, спасаясь от картин ее измены, которые беспощадно рисовало его воспаленное воображение. Он ощущал себя человеком, которого предали. Тиффани не сочла нужным даже намекнуть ему о своем намерении. А между тем она принадлежала ему, была его любовью, жизнью, счастьем.

Впрочем, все в прошлом. Она действительно была его любовью, но он сам отказался от нее. Теперь она хозяйка своей судьбы и может делать все, что ей заблагорассудится. Мысли Ханта невольно обратились к тому времени, когда они были так счастливы вместе. Как она могла забыть об этом и променять его на другого? Хант стукнул кулаком по столу и грязно выругался сквозь стиснутые зубы. В его сердце всегда жила уверенность, что они с Тиффани в конце концов будут вместе. Не исчезла она и теперь, после того как он прочел в газете сообщение о ее свадьбе.

Взгляд Ханта упал на сценарий фильма, над которым он работал. Ему нельзя было уезжать из Нью-Йорка. Теперь причина его переезда в Лос-Анджелес стала ему самому очевидна — он надеялся, что Тиффани последует за ним, и они смогут вместе работать. Контракт с Голливудом — блестящий шанс выдвинуться для любого честолюбивого талантливого художника. Тиффани же возомнила себя настолько сильной и талантливой, что может пренебречь славой и успехом. Хант взял со стола сценарий и попробовал сосредоточиться на работе, но тщетно. Перед глазами стояла Тиффани, смеющаяся в объятиях чужого мужчины.

Через час Хант припарковал свою машину возле третьеразрядного бара в Пасадене, где его не узнала бы ни одна живая душа. Стоял тихий вечер, природа словно замерла в преддверии ночи. Хант подошел к стойке и заказал двойной виски. Осушив бокал залпом, он почувствовал легкую дрожь в ногах и огонь, разлившийся по желудку. Невыразимая тоска раздирала его душу, и, будучи не в силах с ней бороться, Хант решил напиться. Он не видел другого способа если не избавиться от нее, то хоть сколько-нибудь заглушить. Опрокинув в себя второй бокал, Хант тут же заказал третий. Бармен пристально посмотрел на него, но беспрекословно выполнил заказ.

Позже — Хант не помнил, сколько времени он просидел в баре, — в его сознании стремительно пронеслась какая-то важная мысль, которую ему не удалось ухватить. Он напрягся, и мысль вернулась, более того, оформилась в слова.

— Знаешь, что? — заплетающимся языком вымолвил Хант, хватая за руку бармена. — Я понял, почему моя жена так много пьет!

Бармен молча смотрел на него, но руку не отнимал.

— Она много пьет… — Хант качнулся и икнул, — …потому что чертовски несчастна! Налей еще!

Он придвинул пустой бокал к бармену, радуясь, что нашел в нем понимание. Когда перед Хантом появилась очередная порция виски, он уже забыл про Джони, охваченный жалостью к самому себе. Подняв бокал трясущейся рукой, он долго смотрел через него на свет, и горькие слезы дрожали в его глазах. Хант хотел, но не мог найти в себе силы выпить за счастье Тиффани.

— Ну, как вам живется вместе? — спросил Джо у Тиффани и Аксела, когда они пришли к Калвинам на обед.

— Прекрасно, папа, — без тени сомнения ответила Тиффани.

— Согласен с тобой, — сказал Аксел. — Теперь я точно знаю, что через брак должен пройти каждый человек, будь то мужчина или женщина. Впрочем, если не ошибаюсь, вы с Рут скоро будете отмечать тридцатилетие своей совместной жизни? Так что же я буду убеждать обращенных!

В столовой повисло неловкое молчание, а Рут быстро опустила глаза в тарелку.

— Тридцатилетие еще не скоро. Через два года, — ответил Джо. — Должен заметить, что вы оба хорошо выглядите. Ты даже немного поправилась, Тиффани. Тебе это идет. Лично мне никогда не нравились худосочные женщины. Как обстоят ваши дела в Сан-Франциско? — аккуратно вырулил он на безопасную и приятную для него самого тему.

— Уже через три-четыре месяца мы сможем принять первых посетителей, — радостно сообщил Аксел. — Архитектор недавно представил чертежи, а Тиффани заканчивает проект интерьера…

Пока мужчины говорили о делах, Рут вкратце рассказала Тиффани о крещении Дэвида. До чего же милый малыш! Такой хорошенький! Прекрасный аппетит! Здоровый сон! Быстро набирает вес! Тиффани захотелось взвыть от боли, но она невероятным усилием превозмогла себя.

— После обеда я покажу тебе фотографии. Малыш как две капли воды похож на Морган, зеленоглазый блондин! Точно такими же были вы все в его возрасте. Так что Дэвид пошел в мою породу, — последнюю фразу Рут произнесла шепотом, чтобы не услышал Джо.

Тиффани не предполагала, что просмотр фотографий доставит ей столько мучений. Рут оказалась права: малыш был очаровательным созданием с трогательной беззубой улыбкой. Глаза Тиффани мгновенно наполнились слезами, поэтому снимки она видела расплывчатыми, окутанными влажной пеленой. Однако не заметить счастливую гордость на лице Морган, державшей на руках ребенка, Тиффани не могла. Она инстинктивно сжала ладони в кулаки, так что ногти больно впились в кожу, и еле сдерживалась, чтобы не крикнуть: «Это мой ребенок! Я выносила его и дала ему жизнь! Верните мне его! Я не могу без него жить!»

Рут продолжала расписывать перед Тиффани достоинства внука, не осознавая, что посыпает мелкой солью кровоточащие раны в ее сердце. Наконец Тиффани не выдержала и заявила, что им пора ехать домой, так как по пути надо еще заскочить в «Акселанс», чтобы проверить, как новый администратор справляется со своими обязанностями.

— Хорошо, давай заглянем в клуб, — сказал Аксел, когда они распрощались с родителями и спускались на лифте вниз. — Хотя я и без того не сомневаюсь, что Спот не дает никому бездельничать.