Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Его нож. Сколько схваток он выиграл с его помощью? Сколько раз распарывал им чье-то горло, пронзал сердце, выпускал кишки?

Подхватив клинок, Роун взял его обратным хватом, занял низкую боевую стойку и оскалился.

Орк заслонил своей тушей выход из пещеры. В его испачканной темной кровью руке возник огромный, грубо сделанный пистолет. Он заговорил на чужом языке, медленно, раскатисто. Роун не знал, что именно он говорил, но общий смысл уловил.

Яркая вспышка, грохот оружия в тесной пещере.

Роун иногда задумывался, каково это — получить смертельное ранение, быть подстреленным, умирать. Но он ничего не ощущал. Ровным счетом ничего. В мгновение ока на его глазах орк взорвался, его грудь испарилась во вспышке света.

Почти разорванное пополам тело рухнуло на землю, и выплеснувшаяся кровь мгновенно замерзла.

Но вход в пещеру все еще закрывала чья-то высокая фигура.

— Майор Роун?

Убирая в кобуру свой лучевой пистолет, в пещеру вошел Ибрам Гаунт.

Похоже, у комиссара дела были не намного лучше. Банда орков решила воспользоваться неразберихой во время прорыва имперских сил при взятии Тифона, чтобы получить свой небольшой плацдарм в мирах Саббаты. Призраки получили задание остановить орочье вторжение и высадились в длинные ущелья и льды этой луны. Их постигла неудача. Взвод Роуна был уничтожен на восточной границе Кричащих долин, то же самое произошло со взводом Гаунта на западе. Даже обращенные в бегство орки оказались слишком сильным противником.

Комиссар и майор вдвоем привалились к стене пещеры. Роун даже не подумал благодарить Гаунта. Он знал, что уж лучше умереть, чем быть обязанным чем-то иномирцу.

— Как язык? — поинтересовался Гаунт, разжигая огонь с помощью сухих химических кубиков.

— А что?

— Ты мало разговариваешь.

— Нормально, — сплюнул Роун. — Чистая рана острым инструментом.

На самом деле ощущение было такое, словно язык распух до размеров скатанного спального мешка. Но он не собирался радовать комиссара описанием своих страданий. А вот скрыть боль, которую причиняла ему рана в ноге, никак не выходило.

— Дай взглянуть, — сказал Гаунт.

Роун отрицательно помотал головой.

— Это не просьба, это приказ, — вздохнул комиссар.

Он сел поближе, доставая собственную аптечку. Его зажимы тоже успели замерзнуть, но Гаунт догадался сперва погреть их над огнем химической горелки и только после этого стянул ими рваные края раны. Он опрыскал рану антисептиком из одноразового баллончика, и Роун ощутил, как немеет нога.

Отогрев замерзшие пальцы, Гаунт легко управился с ниткой и иглой. Он протянул Роуну его кинжал.

— Прикуси рукоять.

Роун так и поступил. Он молча ждал, пока Гаунт сшивал края раны. Наконец комиссар откусил нить и завязал узел, а затем перебинтовал рану.

Майор вытолкнул нож изо рта.

Гаунт свернул аптечку и поставил над огнем котелок, бросив туда несколько кусков льда.

— Сдается мне, майор, Тифон уравнял нас с тобой, — произнес он, выждав несколько минут.

— Это как?

— Ну, комиссар благородных кровей, со всей его славой, подвигами и высоким званием, его выучкой и опытом, — и безродный танитский разбойник со всеми его грехами, ложью и преступлениями. Эта планета поставила нас на одну доску. Мы оба сражаемся с одними и теми же трудностями с одинаковыми шансами на выживание.

Роун хотел ответить каким-нибудь оскорблением, но его язык слишком распух и болел. Но он хотя бы смог еще раз плюнуть.

Гаунт улыбнулся, глядя, как закипает талая вода в котелке.

— Хорошо. Может быть, и нет. Если ты все еще можешь плюнуть на меня, ненавидеть меня, мы не на одном уровне. Я могу снизойти до твоего уровня, чтобы помочь тебе… Фес, даже спасти тебя. Но в тот день, когда мы действительно окажемся на одном уровне — твоем уровне, — я себя убью.

— Обещаешь? — немедленно спросил Роун.

Гаунт рассмеялся. Он бросил несколько сухих рационных кубиков в бурлящую воду и помешал. Порошок вскипел и начал превращаться в бобовый суп. Комиссар все еще смеялся, разливая горячий суп в две кружки.

С приходом ночи ветер только усилился. Его вой за пределами пещеры становился все громче. Два гвардейца сидели в темноте, глядя на огонь. У них осталось всего четыре химические таблетки на подпитку костра, и Гаунт старался экономить.

— Хочешь знать, какие еще между нами различия, а, Роун?

Майор хотел сказать «нет», но его распухший язык был практически бесполезен. Тогда он просто плюнул в Гаунта еще раз.

Комиссар улыбнулся и кивнул на замерзающую слюну.

— Вот тебе первое: возможно, это место сплошь состоит из замерзшей воды, но я ни за что не буду расходовать влагу вот так. Ветер превратит тебя в сухую сосульку за пару часов. Сохраняй свою воду. Заканчивай плеваться в меня, и, возможно, у тебя будет больше шансов выжить.

Он протянул Роуну кружку теплой воды, и майор, поколебавшись несколько мгновений, принял ее и выпил.

— Вот второе. Здесь тепло. Теплее, чем снаружи. Но температура все равно близка к нулю. Ты скинул половину одежды, и теперь ты продрог.

Гаунт все еще был одет в полную зимнюю форму и плащ. Роун вдруг осознал, насколько замерз, и натянул свой утепленный жилет и накидку.

— Почему? — мрачно спросил он.

— Почему? Потому что я знаю… Мне приходилось раньше сражаться в ледяных мирах.

— Да не это… почему? Почему ты хочешь сохранить мне жизнь?

Гаунт молчал некоторое время.

— Хороший вопрос, — наконец сказал он. — Особенно учитывая то, что ты больше всего на свете хотел бы увидеть, как я умру. Но я прежде всего комиссар Имперской Гвардии, и сам Император возложил на меня обязанность держать его легионы в строю и в готовности к грядущему бою. Я не позволю тебе умереть. Это мой долг. Вот почему я спас тебя. И вот почему я спас танитцев от гибели, унесшей их родной мир.

Последовала долгая пауза, нарушаемая лишь шипением и потрескиванием химических таблеток.

— Знаешь, я никогда не пойму этого, — отозвался Роун негромким, холодным голосом. — Ты бросил Танит умирать. Ты не позволил нам остаться и защищать ее до конца. Этого я тебе никогда не прощу.

— Я знаю, — кивнул Гаунт. Выждав, он добавил: — Я бы хотел, чтобы все было иначе.

Роун забрался в небольшую расщелину и завернулся в свой плащ. Он чувствовал только одно. Ненависть.

Занялась заря. Слабые, тонкие лучи света просочились в пещеру.

Гаунт еще спал, укутавшись в свой плащ. Его занесло снегом. Роун поднялся на ноги, стараясь побороть боль в конечностях и вездесущий холод. Огонь уже давно догорел.

Он пересек пещеру и посмотрел на Гаунта. Боль пульсировала в его забинтованной ноге, в плече, во рту. Она прогнала остатки сна и обострила его реакцию. Майор подобрал свой танитский нож, стер с него иней и опустившись на колени, приставил клинок к горлу Гаунта.

Никто не узнает. Никто никогда не найдет его тело. И даже если найдут…

Гаунт вздрогнул во сне. Он дважды произнес: «Танит», его веки дернулись. А затем он пробормотал, сворачиваясь крепче: «Не дам им умереть! Только не всем им! Во имя Императора, Зим!»

Дальше он говорил что-то неразборчивое. Роун крепче сжал рукоять ножа. Он сомневался.

Комиссар снова заговорил монотонным сонным голосом: «Нет, нет, нет, нет… горит… она горит… я никогда… никогда…»

— Никогда — что? — прошипел Роун, готовясь одним движением ножа перерезать горло комиссара.

«Танит… Во имя Императора…»

Все еще сидя, Роун развернулся. Он взмахнул ножом, но не с намерением убить Гаунта. Описав дугу, он метнул нож в сторону выхода из пещеры. Клинок вонзился в горло орка, пытавшегося прокрасться в укрытие гвардейцев.

Чужак упал, захлебнувшись кровью. Снаружи донеслись грубые окрики. Разбудив Гаунта ударом по ребрам, Роун подхватил свой лазган и дал очередь в сторону выхода из пещеры.

— Они здесь, Гаунт, сукин сын! — прокричал он. — Они здесь!

Восемь яростных минут упорного, безмолвного боя. Треск оружия в руках. Гаунт очнулся от своего тяжелого, глубокого сна и за долю секунды был готов принять бой — привычка, выработанная годами. Шесть орков попытались атаковать вход в пещеру, но, лишенные укрытия, они успели разве что сделать несколько выстрелов. И умереть. Оказавшись в пещере, имперские солдаты располагали ее защитой и выгодной позицией на вершине склона. Огромные тела с дымящимися ранами падали и съезжали вниз по льду.

Роун подстрелил последнего и обернулся к Гаунту, который осматривал долину в свой монокуляр.

— Мы не можем здесь оставаться, — произнес комиссар. — Эта перестрелка привлечет сюда орков со всей округи.

— У нас хорошее укрытие, — возразил Роун.