Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин

Дорожка приводит к массивному помосту, щербатому от ступенек. В центре каменной плиты с причудливыми прожилками стоит роскошное кресло: резная спинка изукрашена искусной резьбой, в центре пухлая полоска красного бархата. На сиденье красная подушка с золотыми кисточками. Подлокотники ощерены хищным оскалом золотых кошачьих голов.

Гридни переглядываются: за креслом, в стене пещеры, чернеет прямоугольный лаз. Не там ли хозяин? Или страж?

Сверху шумит, монеты звонко раскатываются по полу. Шум похож на ток пенной реки, сердитое шипение режет слух.

Гридни поворачиваются на шум, но на спины обрушивается тяжесть, вдавливая в пол. Кольца кольчуги со скрежетом расползаются, в лопатки упираются острые кинжалы.

Часть третья

Глава первая

Яромир холодно смотрит со стены на поле. Стрый, посмотрев на князя сочувственно, грохочет:

– Ну что ты, эт они бахвалятся. Хотя их многовато. Даже очень.

Князь отмахивается, не отрывая взгляда от лавины конных воинов: до стены долетают воинственные кличи, лошадиное ржание, отголоски дроби ударов в щиты. Степняки нарочито безмятежно скачут по полю, словно гоняясь за пьяными зайцами. Но от глубокого рва, утыканного острыми кольями, держатся подальше.

Союзное войско стоит в готовности. На ярком утреннем солнце блестят доспехи. С высоты воины кажутся слитками расплавленного металла. Небо прокалывают острия копий. Мечники, крича пришлым оскорбления, манят пальчиками. Стрелки держат луки наготове.

Вольга оглядывает возведенное в спешке укрепление, хмыкает довольно: не зря над Кременчугом главенствует Яромир. Если кто сомневался в надобности дополнительного рва, то при виде неисчислимой орды перестал. Волхв с неудовольствием глядит на воевод и вождей, обступивших князя. Служителю богов нашлось место за спинами. Будто он не может помочь дельным советом – обидно.

Яромиру шепчут с обеих сторон, он слушает вполуха, обозревая конную лаву. Глаза мелко дергаются, будто он вглядывается в лица. Смотрит дальше, и его лицо темнеет: нежную синеву неба сверлят черные столбы.

Еще вчера там была зажиточная весь – а сколько еще будет сожжено? Хоть люди ушли в город либо скрылись под защитой могучего леса, где князь велел две седмицы тому устроить временное жилище. Но сгорели хлебные поля, пропал богатый урожай, да и дома потом отстраивать – одни убытки.

Внутри звенит туго натянутая жилка, сердце замирает, потом часто стучит, над губой появляется холодный пот. Горло пересыхает. Он молча кивает, отзываясь на советы воевод и союзных князей, и незаметно напрягает мышцы живота, пытаясь распутать тугой холодный узел.

«Добрался, – мелькает раздраженная мысль. – Сколько лет ждал, но накопил силы, вторгся в мои земли, чтобы отнять…»

– Княже, – грохочет над ухом Стрый, – что делать будем? Сразу сойдемся в молодецкой рубке аль повременим?

Яромир задирает голову и, посмотрев в волосатое лицо воеводы, передергивает плечами – алое корзно недовольно морщится складками.

– Путята вышел в поле, где он теперь? Будем ждать – их больше. Вздумают полезть в веси за нашими спинами – приголубим стрелами. А по ночам будем потихоньку прореживать.

Союзные князья одобрительно ворчат: разумно, нечего кидаться в сечу, людей надо поберечь. Стрый молча кивает, признавая правоту, только Ратьгой бурчит хмуро:

– Ну, веси за рекой защитим, но с два десятка, что по эту сторону… гм… а они самые зажиточные.

Яромир награждает седовласого воеводу кислым взглядом. Ратьгой отвечает нахальной улыбкой.

Вольга оглядывается на город, хмуро отмечая беспечно снующих людей: слышны задорные песни, смех. На площади отплясывают, вздымают кружки, заочно празднуя победу.

Радостны даже беглецы из весей: они знают, что дома их разрушат в первую очередь, впереди тяжкий труд по восстановлению жилищ, с таким трудом возделанных полей, домашней живности, но предвкушение поражения степняков стирает печаль.

Гм, может, излишне расхваливать мощь объединенной рати не стоило?

Союзное войско взволнованно шумит, солнце играет на оружии и броне бесчисленными бликами, как водная рябь. Степняки заканчивают демонстративную выездку, в их войске хрипло взревывают трубы. Разрозненные кучки вливаются в стройные ряды, замирают.

Яромир щурится, сердце беспокойно екает: перед рядами показывается маленькая фигурка на коне, двигается вдоль. Взор колет, будто сердитый шмель налетел сослепу.

Союзные князья охают, над стеной повисает напряженное молчание. Стрый оглядывает степняков, его глаза светятся кровожадным блеском. Ратьгой деловито потирает ладони.

– Интересно, как думают ров пресечь?

Стрый бурчит с грозным весельем:

– Чего гадать, сейчас увидим.

Вольга морщится, но что взять с тех, у кого мозги в шеломе, а сейчас они стоят без оных? Взгляд прикипает к темной точке в небе, тело обливает жаром: силен вражий колдун, ничего не скажешь, вон какая птица выглядывает позиции.

Узловатые пальцы сжимают посох, дерево жалобно скрипит. Взгляд волхва твердеет, губы жестко кривятся: забыли, на чью землю пришли. Пришли с мечом, а зароют их голыми.

Яромир вглядывается в замершее войско степняков, временами неистово орущее. В груди упруго звенит натянутая жилка. За миг до того как она рвется, Яромир говорит окружающим:

– Идут в атаку!

Князья и воеводы прикипают взором к двинувшейся конной лаве. Они глядят хищно, топыря ноздри: ролью наблюдателей со стены недовольны. Хочется среди воинов так же оглушительно кричать, нагнетая ярость в жилы и страх на степняков.

Алтын от нетерпения дрожит, с ненавистью смотрит на высокие стены, защищенные глубоким рвом и крутым валом.

На воинов перед стенами он глядит мельком, как на незначительную помеху. Полководцы находятся по бокам Повелителя. Лицо Али-Шера опаляется азартом, в глазах лютый блеск. Сомчей сидит на коне с кислой миной.

– Повелитель, они успели подготовиться, – говорит он вяло. – Как будем преодолевать заслон?

Али-Шер бросает презрительный взгляд на полководца, которого заботят такие мелочи, и фыркает язвительно. Сомчей остается равнодушным.

Алтын бросает на побратима обеспокоенный взгляд: странное творится с ним в последнее время. Сзади покашливает Шергай, трогая поводья. Спокойная лошадка подходит к коню вождя.

– Повелитель, вряд ли нужно, как ты хочешь, – наскоком. Стоит ли пускать в бой войска, не оставив охранения для стана?

Алтын внешне спокоен, лишь в глазах мелькают опасные сполохи. Кони, обеспокоенно фыркнув, хлещут по крупам метелками хвостов.

– Ты разучился колдовать, Шергай? – интересуется Алтын с холодком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});