Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между… - Роберт Пайк

— Конечно, для вас я просто ничтожество. Никакого образования, за исключением того, что подхватил сам, бегая по улицам. Никаких манер и прочее. Да, видно, такое уж у меня счастье: влюбиться в девушку, стоящую значительно выше меня.

— Мне не нравится, что вы так говорите. Манеры, образование, воспитание. Все это очень немного значит. — И она горько добавила: — Карен Лейт доказала это.

— Не думайте, что мне все это очень нужно. Понимаете? — фыркнул он. — Мне и так о’кей. Я отлично живу. Но если нужно будет выучиться, какой там ложкой или вилкой есть белугу, только скажите, я мигом освою. И не таким вещам обучился.

— Я уверена в этом, — пробормотала Ева.

— И что вы нашли такого в этой крахмальной манишке, чего нет у меня? Убежал от вас. Сбежал. Никакой смелости. Жалкий трус.

— Пожалуйста, Терри, — сказала Ева. — Я не хочу, чтобы вы говорили подобные вещи о докторе Скотте.

— Ах, у него семья! А я? Я в семь лет воровал булки в пекарне и ночевал в доках. Что ж, он ходил в модные колледжи, получил ученую степень, имеет монету, умеет ответить на все вопросы, умеет ублажить всех пустышек, гоняющихся за ним на Парк-авеню…

— Это уж слишком, Терри, — холодно оборвала его Ева.

— А, ладно, детка, забудьте, о чем я вам болтал.

Он потер глаза.

— Я совершеннейший осел. Забудьте обо всем.

Ева вдруг улыбнулась.

— Мне бы не хотелось ссориться с вами, Терри. Вы отнеслись ко мне лучше, чем… кто бы то ни было.

Она взяла его за руку.

— Я никогда этого не забуду.

— Извините, — шепнул Фанг на ухо Терри. — Телли. Тебе идти.

— Что? Уходи, Фанг. Я занят.

Но Фанг настаивал.

— Тебе идти, Телли. Идти.

Терри отвернулся, затем снова взглянул на него. Потом встал, наматывая галстук на указательный палец.

— Извините, Ева. Я сейчас. Вероятно, меня к телефону.

Он пошел за китайцем, и Ева видела, как он скрылся в соседней комнате.

Открывая сумочку, чтобы достать губную помаду, Ева подумала, зачем Эллери решил прибегнуть к такой хитрости, чтобы поговорить о чем-то с Терри? Мир снова омрачился, и она почувствовала себя одинокой.

Ева достала помаду и вытянула нижнюю губу, чтобы наложить на нее свежий слой. В зеркало ей были видны оба. Они о чем-то серьезно разговаривали. Терри явно чем-то озабочен. Она видела, как какой-то маленький предмет перекочевал от Эллери в карман Терри.

Тайна. Опять тайна. Ева провела помадой по губам: две точки на верхней губе, одна в середине на нижней. И пока ее пальчики растирали помаду, Ева подумала, когда же, наконец, все кончится? Она убрала помаду, напудрилась и стала рассматривать в зеркало свой носик, которым так восхищался Терри Ринг. Она даже прорепетировала — быстро, конечно, украдкой и с некоторым чувством вины, — как у нее получаются ямочки на щеках.

Мужчины вернулись, стараясь улыбками стереть серьезность со своих лиц. Терри оплатил счет в один доллар с мелочью и дал Вею полдоллара на чай, которые тот ловко сунул в карман.

Потом Терри взял Еву под руку и вышел на Полл-стрит, пожимая ее локоть, не только для того, чтобы подбодрить ее.

За ними, вздыхая, следовал Эллери Квин.

19

В пятницу утром, в тот момент, когда Терри сжал в своих объятиях Еву и поцеловал ямочку на ее левой щеке, его разбудила миссис Рабинович. Эта пожилая женщина ежедневно приходила, чтобы убраться в его квартире на Третьей авеню и приготовить ему завтрак.

— А? Что? — проворчал Терри, садясь в кровати.

— Вас к телефону.

Миссис Рабинович решительно трясла его за плечо.

— Вставайте, вы, бездельник. И как вам не стыдно спать голым!

— Ладно, ладно, катись отсюда, Гвендолина, — проворчал Терри, сбрасывая с себя одеяло.

Миссис Рабинович вскрикнула, потом захихикала и поспешно удалилась. Терри надел халат и выругался. Надо окончательно рехнуться, чтобы звонить человеку в семь часов утра. Но как только он взял трубку, то сразу же перестал хмуриться и спокойно произнес:

— Ах, это вы? Подождите минутку.

Он закрыл дверь в гостиную.

— Ну, что там? Что за плохие новости?

— Они нашли ее, — сказал Эллери.

— У-гу.

Потом, немного помолчав, добавил:

— Ну и что?

— Слушайте, вы, — сказал Эллери. — Я встал в половине седьмого утра совсем не для того, чтобы позволить вам по-прежнему отделываться недомолвками. Вы отлично знаете, что теперь будет. Полиция нашла Эстер Лейт Макклур, и если вас хоть сколько-нибудь интересует это дело, а, по-моему, оно вас очень интересует — вы немедленно натянете на себя брюки.

— В Филадельфии?

— Ах, так вам это известно? Да, в Филадельфии. Телеграмма пришла вчера поздно вечером.

Терри пристально разглядывал телефонный аппарат.

— Что еще?

— Пока это все, что нам известно. Папа решил послать в Филадельфию сержанта Вели с десятичасовым поездом. Я думаю, что мы могли бы успеть туда немного раньше.

— Зачем?

— Кто знает? Поедете со мной?

— Ева знает?

— Пока нет. И доктор Макклур тоже не знает. Я думаю, мы заедем к доктору и потихоньку увезем его с собой.

— Где мы с вами встретимся?

— На квартире доктора Макклура. Полчаса достаточно?

— Давайте через двадцать минут.

Терри быстро прыгнул под душ, но побриться не успел. Через восемь минут он был уже одет и взялся за ручку двери. Но затем в раздумье нахмурил брови и вернулся в спальню. Из ящика письменного стола он достал автоматический пистолет 38 калибра, сунул его в карман пиджака, потрепал миссис Рабинович по тройному подбородку и убежал.

Телефонный звонок раздался как раз в тот момент, когда доктор Макклур собирался выпить свой утренний стакан томатного сока. Он отодвинул стакан в сторону.

Венеция сообщила:

— Это вас, доктор Джон. Джентльмен Квин. Он звонит снизу.

Доктор слушал, и лицо его постепенно темнело.

— Да, да, — повторил он несколько раз. — Нет, она еще спит. Я через минуту буду внизу.

Он подошел к спальне Евы и прислушался. Но Ева не спала, она всхлипывала. Когда доктор постучал, всхлипывание прекратилось и послышался глухой голос:

— Войдите.

Доктор вошел и увидел, что Ева сидит в постели спиной к двери.

— Мне нужно ненадолго уехать, милая. В институт… Что случилось?

— Ничего. Я просто очень плохо спала.

— Дик?

Она не ответила, только плечи ее немного приподнялись. Когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее, то подумал о докторе Скотте, о его молчании, о том, что вчера он так и не пришел и даже не позвонил. Доктор Макклур догадывался, почему доктор Скотт не позвонил. Он даже думал, что доктор Скотт вообще больше никогда не позвонит. Для молодого доктора это было слишком большим испытанием. Ему нужна невеста, а не жертва обстоятельств; жена, а не потенциальный газетный заголовок.

Доктор погладил разлохматившиеся волосы Евы. На ее письменном столе он увидел запечатанный конверт и на нем кольцо с бриллиантом.

Он оставил Венеции довольно смутное объяснение своего отъезда на случай, если будет звонить инспектор Квин, и на лифте спустился вниз. Трое мужчин молча обменялись рукопожатиями. Терри приехал на такси, которое дожидалось их у подъезда. Шофер спросил:

— Куда вы сказали? На Пенсильванский вокзал?

На восьмичасовой поезд они опоздали на десять минут, и следующего поезда пришлось дожидаться целых пятьдесят минут. Это время они потратили на завтрак в вокзальном ресторане. Все хранили молчание. Доктор закусывал, не поднимая глаз от тарелки.

В поезде доктор Макклур все время смотрел в окно, сидевший рядом с ним Эллери откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Терри, устроившись напротив, делил свое время между чтением утренних газет и довольно частыми экскурсиями в курительный салон.

В 10.45 поезд подходил к северному вокзалу Филадельфии. Терри потянулся за шляпой и сказал:

— Ну, скоро приедем.

Доктор встал, Эллери открыл глаза, и все пошли к выходу. Они сошли с поезда на западном филадельфийском вокзале. Эллери хотел пойти к автобусу на Бонд-стрит, но, помедлив, спросил:

— Где она остановилась, Терри?

Терри неохотно ответил:

— В западном квартале.

— Значит, вы знали? — спросил доктор Макклур.

— Конечно, док, я знал все время, — тихо ответил Терри. — Но что я мог сделать?

После этого доктор не сводил глаз с загорелого молодого человека, пока они шли по улице и садились в такси. Терри дал шоферу адрес и спросил:

— А зачем нам сначала ехать туда?

— У нас еще много времени, — ответил Эллери.

Такси остановилось перед темно-красным кирпичным зданием на узенькой извилистой улочке. На доме была вывеска «Меблированные комнаты». Доктор жадно вглядывался в окна с дешевыми занавесками. Эллери попросил шофера подождать, и они стали подниматься по высоким ступенькам.