Холодный почерк души - Александра Верёвкина

На этих словах она гордо вздернула подбородок и величественно прошествовала на второй этаж, мимоходом одаряя девушку улыбкой. На своего приятеля она обратила ровно столько же внимания, сколько на учиненный ею разгром.

— Дамон, — вновь предприняла Елена попытку хоть немного разговорить его.

— Чуть позже, моя принцесса, — наконец сумел выдавить из себя вампир, с подчеркнутой осторожностью целуя ее в щеку. — У нас теперь будет очень много времени друг для друга. Если эта истеричка будет тебя доставать, напомни ей о моем отнюдь не безграничном терпении, а потом просто ложись спать. Я приду к тебе через пару часов, когда выпровожу наших не слишком желанных гостей, хорошо?

Ей ничего не оставалось делать, кроме как безропотно кивнуть в ответ, и покорно подняться к себе в комнату, где ее уже поджидала ходящая из угла в угол итальянка.

— Ты даже представить себе не можешь, как я иногда тебе завидую, — одарила ее грустным взглядом Франческа, нервно вышагивающая кругами вокруг кровати. — Как мне иногда хочется иметь возможность взглядом заставить его выслушать меня, собственной глупостью объяснить то, что я делаю. Но он ведь не станет слушать, потому что это всего лишь я. Жалкая бессмертная, которая веками водила его за нос, выдавая себя за совершенно другого вампира. И мне нечем себя оправдать, незачем вываливать на него ворох ненужных воспоминаний и томящейся глубоко в душе боли. Кто меня будет слушать? Мистер Сальваторе слишком горд для этого, слишком самовлюблен и безукоризненно честен. Вся его неправда сводится к понятию "во благо", а остальные пользуются ею исключительно в корыстных целях. Мне никогда уже не вернуть его доверие, а все потому… — она остановилась у окна, быстро раздвинула шторы, впуская в комнату яркий солнечный свет занимающего утра, распахнула настежь окно и громко выкрикнула, — Потому что я ламия!

Елена только успевала открывать и закрывать рот, с содроганием наблюдая за истерикой подруги вампира. Она не понимала сути ее слов, но переспрашивать не решалась. Фрэнки выглядела слишком безумной, чтобы спокойно и четко объяснить ей причины истерики. И все-таки один вопрос сумел заставить ее произнести кое-что вслух, причем довольно громко:

— Кто такие ламии? — она осторожно прошла к кровати и села на самый ее краешек, надеясь тем самым подать итальянке хотя бы один правильный пример. В последнее время все нуждаются в львиной доли равнодушия и спокойствия, потому как события нескольких последних дней окончательно перестали радовать своей значимостью. Каждый день происходило нечто из ряда вон выходящее и вовсе не удивительно, что даже у такой, казалось бы, пуленепробиваемой девушки, как Франческа, банально сдали нервы.

— Выродки среди бессмертных, которые кичатся своими чертовыми генами, — мгновенно ответила ей брюнетка, перекидывая ноги через подоконник.

У девушки от подобного трюка сердце зашлось в бешеном ритме, хоть она и понимала всю глупость такой реакции. Ну что может случиться с ней? Даже если она сорвется вниз со второго этажа, то максимум на что можно рассчитывать, так это на ее громкий смех, вызванный осознанием собственной неуклюжести. И все-таки ей стало откровенно не по себе.

— Фрэн, можно чуть подробнее? — взмолилась блондинка, разрываемая на части любопытством. Последнее время у нее было столько вопросов, которые все старательно обходили вниманием. И сейчас, когда выдалась возможность расспросить довольно говорливого "информатора", она просто не может упустить такой шанс. — Ты ведь обещала Дамону, что все подробно мне объяснишь! — как бы невзначай ввернула она, старательно отводя взгляд в сторону.

— Ладно, слушай, — милостиво разрешила вампирша, каким-то неуловимым движением оказываясь обратно в комнате. — Стефан ведь спер заветное колечко, тем самым нанеся брату в спину такой удар, от которого он вряд ли отойдет в ближайшее тысячелетие. Кстати, он уже звякнул в Ад, забронировал там местечко для драгоценного родственника, — со смехом пробормотала она, краем глаза наблюдая за переменами в лице Елены, которых не последовало. Видно, последняя выходка младшего Сальваторе окончательно выбила ее из колеи, заставив относиться к нему не самым лучшим образом, хотя раньше все было вроде как иначе… — В общем, Дамону понадобилось мое кольцо. Вроде как для воплощения в жизнь акта правосудия и водворения мира во всем мире. Только вот, видишь ли, одна неувязочка вышла. Я не боюсь солнечного света, а потому и колечко мое не имеет никакого отношения к тому, что носил на пальце дружище. Это самое обычное золото с не менее банальным топазом, которое мне подарил Остин. Моя первая и единственная любовь, которую я похоронила больше трех сотен лет назад. Моя кровь и душа, сердце и мысли…все целиком принадлежало ему. Именно он научил меня жить, радоваться, любить и быть настоящим человеком. И если бы я знала, чем отплачу ему за всю доброту, то немедленно сбежала от него в тот день, когда он встретил на дороге заплаканную четырнадцатилетнюю девочку, ободранную, измученную голодом и совершенно одинокую.

Девушка неожиданно для самой себя подлетела к Елене, уткнулась носом ей в плечо и отчаянно заплакала, скорее даже заскулила. Тихо, без истерично заломленных рук и бутафорских выкриков, призванных обратить на себя внимание. Просто потому, что ей было действительно больно. Столько лет держать в себе правду, старательно обкладывая ее невинными листьями лжи, в которую приходилось верить самой, чтобы окончательно не сойти с ума. Нельзя было допустить обнаружения истины, ибо она несла за собой смерть. Ту самую, которой суждено было случиться три столетия назад, когда она сжимала в объятиях окровавленное тело своего любимого мужчины, отдавшего жизнь за ее свободу. Когда смотрела в глаза отцу, видела его самодовольную улыбку, направленную в сторону благосклонно склонившей голову матери. Именно в тот день она получила все ценой неимоверного горя и жизни двух десятков оборотней. Впоследствии их будет еще больше, чтобы каждый раз напоминать себе о необходимости считать. Она уже давно не сводила счеты, потому что считала это бессмысленным. "Невозможно жить одной ненавистью" — так учил Остин. "В душе должна пылать любовь". Он вообще был излишне благородным, человечным и искренним, за что и поплатился. В этом мире нельзя оставаться светлым, особенно когда ты живешь во Тьме.

— Давай начнем по порядку, — устало пробормотала Фрэнки, отодвигаясь от изумленной девушки. — Я начну издалека, чтобы тебе было как можно понятнее. Но сразу предупреждаю, что впервые рассказываю эту историю хоть одной живой душе. Да если честно, я и сама не знаю, что из моих слов будет правдой, а что выдумкой, созданной моим подсознанием только ради облегчения боли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});