Молния - Дин Кунц

– 17 -

Случилось так, что премьер-министр смотрел прямо на Штефана, когда тот оказался в комнате, а человек в форме сержанта не заметил Штефана из-за сопровождавших его появление электрических разрядов. Тысячи ярких змеек сине-белого света исходили от тела Штефана, как если бы он сам вырабатывал эту энергию. Возможно, что разряды молнии и раскаты грома сотрясали небо вверху над бомбоубежищем, но некоторая часть неистраченной энергии проникла и сюда, и этот непонятный спектакль заставил сержанта в удивлении и страхе вскочить на ноги. Шипящие электрические змеи побежали по полу, вверх по стенам, сплелись на потолке, а затем исчезли, не принеся вреда; пострадала только большая карта Европы, которая была прожжена в нескольких местах, но не загорелась.

– Караульные, сюда! – закричал сержант. Он был цел и невредим и абсолютно уверен, что караул немедленно отзовется на его призыв, поэтому он не сдвинулся с места, а повторил еще раз:

– Караульные, сюда!

– Прошу вас, мистер Черчилль, – сказал Штефан, не обращая внимания на сержанта. – Вам нечего опасаться.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое английских солдат, один с револьвером в руке, другой вооруженный автоматом.

Торопливо, боясь, что его вот-вот застрелят, Штефан продолжал:

– Выслушайте меня, пожалуйста, сэр, от этого зависит судьба мира.

Во время неразберихи премьер-министр продолжал сидеть в своем кресле в конце стола. Штефану показалось, что в какой-то миг на лице великого человека мелькнуло удивление и даже намек на страх, но, возможно, он ошибался. Теперь премьер-министр, как на всех фотографиях; которые видел Штефан, выглядел непроницаемым и погруженным в свои мысли. Жестом руки он остановил караульных:

– Подождите.

А когда сержант начал протестовать, премьер-министр сказал:

– Если бы он хотел меня убить, он давно бы это сделал.

Штефану он сказал:

– Это было весьма эффектное появление, сэр. Куда до вас Лоуренсу Оливье.

Штефан невольно улыбнулся. Он было вышел из угла и направился к столу, но, заметив, как напряглись караульные, остановился поодаль.

– Сэр, уже по самой манере моего появления здесь вы можете сделать вывод, что я не простой связной и что я принес вам необычные вести. Это также в высшей степени секретная информация, которую вы, наверное, не захотите доверить другим ушам, кроме ваших.

– Если вы думаете, что я оставлю вас наедине с премьер-министров, – объявил сержант, – то вы сумасшедший!

– Возможно, он и сумасшедший, – сказал премьер-министр, – но ему не откажешь в храбрости. Думаю, вы согласитесь со мной, сержант. Пусть караульные его обыщут, и, если у него нет оружия, я уделю ему немного времени, как он того просит.

– Но, сэр, вы не знаете, кто он такой. Вы не знаете, что он такое. Вспомните, как он сюда ворвался…

Черчилль прервал сержанта:

– Я не забыл, как он здесь появился, сержант. И, пожалуйста, помните, что только мы с вами знаем об этом. Надеюсь, что вы будете молчать о том, что здесь видели, так же как о любой другой военной информации, которая считается секретной.

Получив выговор, сержант отступил в сторону и со злостью поглядывал на Штефана, пока того обыскивали караульные.

Они не нашли оружия, только книги в рюкзаке и бумаги в карманах у Штефана. Они вернули бумаги, а книги сложили посередине длинного стола; Штефана забавляло, что они не проявили никакого интереса к книгам.

Неохотно, с карандашом и блокнотом в руках, сержант последовал за караульными из комнаты, выполняя приказание премьер-министра. Когда дверь закрылась за ними, Черчилль показал Штефану на кресло, которое раньше занимал сержант. Они немного посидели молча, с интересом разглядывая друг друга. Потом премьер-министр показал на дымящийся чайник, который стоял на подносе.

– Хотите чаю?

* * *

Спустя двадцать минут, когда Штефан изложил вкратце только половину своей истории, премьер-министр позвал сержанта.

– Мы еще побудем здесь, сержант. Боюсь, мне придется отложить на час совещание Военного кабинета. Пожалуйста, известите об этом всех членов кабинета и передайте им мои извинения.

Через двадцать минут после этого Штефан закончил свое повествование.

Премьер-министр задал ему несколько вопросов, кратких, но продуманных и по существу. Наконец он вздохнул и сказал:

– Наверное, еще рано приниматься за сигару, но не могу себе в этом отказать. Вы составимте мне компанию?

– Нет, благодарю вас, сэр.

Обрезая сигару, Черчилль сказал:

– Помимо вашего весьма эффектного появления – что, кстати, ничего не доказывает, помимо существования нового способа передвижения, который не обязательно может быть передвижением во времени, – какие у вас еще есть убедительные доказательства, что все подробности вашего рассказа – это правда?

Штефан ожидал подобного вопроса и был готов ответить.

– Сэр, именно потому, что я побывал в будущем и прочел часть ваших военных мемуаров, я знал, что вы будете находиться в этой комнате в этот день и в этот час. Более того, я знал, чем вы будете заняты за час до совещания с Военным кабинетом.

Затягиваясь сигарой, премьер-министр поднял брови.

– Вы диктовали письмо генералу Александеру в Италии и выражали озабоченность по поводу битвы за Кассино, которая затягивается и стоит большого числа человеческих жизней.

Лицо Черчилля оставалось непроницаемым. Должно быть, его поразили слова Штефана, но он не выдал своих чувств ни кивком головы, ни прищуром глаз.

Но Штефан не нуждается в поощрении, потому что он знал, что говорит правду.

– В ваших военных мемуарах, которые вы еще напишете, я нашел послание генералу Александеру и запомнил его начало, начало того самого послания, которое вы еще не кончили диктовать сержанту, когда я прибыл сюда: «Я хотел бы, чтобы вы мне объяснили, почему вы избрали этот коридор у монастырского холма Кассино… протяженностью всего в две-три мили, как единственное место для наступления».

Премьер-министр снова затянулся сигарой, выпустил дым и некоторое время внимательно разглядывал Штефана. Они сидели совсем рядом, и подобное пристальное изучение нервировало Штефана больше, чем он того ожидал.

Наконец премьер-министр заговорил:

– Значит, вы почерпнули информацию из того, что я напишу в будущем?

Штефан встал с кресла, взял те шесть толстых томов, которые солдаты вытащили из рюкзака, – репринтное издание компании «Хофтон Мифлин» в мягкой обложке, по девять долларов девяносто пять центов за том, – и разложил их перед Уинстоном Черчиллем – Это, сэр, ваш шеститомник «Вторая мировая война», который будет считаться одним из самых точных описаний войны и одновременно выдающимся литературным произведением и историческим трудом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});