Нерассказанная история США - Оливер Стоун

Через несколько месяцев Washington Post, Los Angeles Times и другие газеты начали публикацию захватывающего романа Невила Шюта «На берегу». Это подлило масла в огонь. Роман рассказывал о последствиях 37-дневной ядерной войны, в результате которой было взорвано 4 тысячи кобальтовых бомб. События сосредоточивались вокруг кучки выживших людей в Мельбурне, на который надвигается радиоактивное облако. Опубликованный Эрлом Брауном в Washington Post обзор романа, названный «Перед лицом верной смерти: атомный Армагеддон 60-х», начинался словами: «Невил Шют написал наиболее важный и напряженный роман атомной эры, и, если вы читаете лишь одну книгу в год, вам следует прочесть именно ее». Свой обзор Браун завершил словами: «Надеюсь, что книгу Невила Шюта заключат в капсулы, которые будут спрятаны глубоко под землей, чтобы в случае, если атомный Армагеддон произойдет, будущие цивилизации знали, что наше поколение сознательно пошло по пути собственного уничтожения. Ее должны прочитать все: и участники нынешнего представления, и его будущие зрители»46.

В сентябре 1957 года Уинстон Черчилль присутствовал на ужине на вилле лорда Бивербрука в Кап-д’Ай, Франция. Когда гости начали обсуждать повергающий в ужас роман Шюта, Черчилль объявил о своем намерении отослать один экземпляр Хрущеву. Кто-то спросил, планирует ли он отправить такую же посылку Эйзенхауэру. Черчилль ответил: «Это было бы пустой тратой денег. Эйзенхауэр теперь сильно поглупел… Думаю, Земля скоро будет уничтожена… И на месте Всевышнего я не стал бы ее воссоздавать, ведь в следующий раз Он и сам может попасть в переделку»47.

В декабре 1959 года в столицах всех крупнейших стран мира вышла экранизация романа, поставленная Стэнли Крамером. Картина имела ошеломляющий успех. Обозреватель New York Times Босли Краутер завершил свою восторженную рецензию словами: «Помимо художественной ценности, большой заслугой этой картины является выраженная в ней страстная убежденность в том, что человек заслуживает спасения»48. Кабинет Эйзенхауэра обсуждал способы, которые позволили бы справиться с могучим призывом к запрету ядерных испытаний, содержащимся в кадрах кинофильма. Члены кабинета, КАЭ и сотрудники Госдепартамента попытались дискредитировать фильм, заявив, что он содержит серьезные фактические ошибки, обесценивающие произведение в целом49. Информационное агентство США выпустило документ под названием «Возможные вопросы и предполагаемые ответы касательно фильма “На берегу”»50. Но зрители, многие из которых выходили из кинозала в слезах, вероятно, были гораздо больше потрясены простым и понятным отрицанием теории «атомного сдерживания», которое выдвинул Джулиан – ученый, роль которого сыграл актер Фред Астер. Джулиана спросили: кто же начал войну? Джулиан задал встречный вопрос: «Кто мог подумать, что люди будут настолько глупы, что взорвут сами себя?» Когда его попросили объяснить эти слова, Джулиан сказал:

«Война началась тогда, когда люди согласились с идиотским принципом: якобы поддерживать мир можно только путем создания вооружений, которые невозможно применить, не подписав самим себе смертный приговор. У всех были бомбы. И контрбомбы. Техника обогнала нас. Мы не могли ее контролировать. Да, я знаю, я помог создать ее. Боже, помилуй меня. Наверное, какому-нибудь бедолаге однажды показалось, что он увидел что-то на экране радара. Он знал, что сомнение продолжительностью в тысячную долю секунды приведет к полному уничтожению его страны… Поэтому он нажал кнопку, и весь мир взбесился. Вот и все…»

Да, фильм мог ошибаться в деталях, но понимание мира, который помог создать Эйзенхауэр, было в нем безошибочным. Конечно, можно было выставить Эйзенхауэра в более выгодном свете. Ведь он все-таки сопротивлялся стремлению Комитета начальников штабов применить ядерное оружие. Он ограничил расходы на гражданскую оборону и военный бюджет в целом. Он работал над воплощением в жизнь запрета на ядерные испытания. Он не отступал перед лицом могущественного и иногда враждебного СССР, пытаясь в то же время удержать НАТО от распада. И часто выступал за умеренность вопреки своим советникам, которые были куда большими «ястребами» и экстремистами, чем он сам.

Однако именно при Эйзенхауэре число американских ядерных боезарядов возросло с 1 до 22 тысяч. Они были наведены на 2500 тысяч целей на территории СССР. И даже 22 тысячи – обманчивая цифра. Сделанные Эйзенхауэром военные заказы выполнялись и в начале 1960-х годов, так что именно на совести Эйзенхауэра лежит то, что во времена президентства Кеннеди число ядерных боезарядов достигло 30 тысяч. В период с 1959 по 1961 год Соединенные Штаты приняли на вооружение еще 19 500 боезарядов. Страна производила 75 дешевых боеголовок в день. Лауреат Пулитцеровской премии Ричард Роудс писал: «Каждая боеголовка стоила США около $250 тысяч: дешевле истребителя-бомбардировщика, дешевле ракеты, дешевле патрульного катера, дешевле танка»51. Общий мегатоннаж за пять лет увеличился в 65 раз, достигнув 20 491 мегатонны в 1960 году. Их мощность равнялась 1 миллиону 360 тысячам хиросимских бомб. И хотя в 1961 году мегатоннаж начал снижаться в результате снятия с вооружения 950 бомб Б36 мощностью 10 мегатонн каждая, общая поражающая мощь возросла вследствие принятия на вооружение баллистических ракет, позволявших поражать цели с большой точностью. А повышение точности попадания вдвое позволяет в восемь раз сократить количество боеголовок без снижения их общей поражающей способности52.

Менее известен тот факт, что Эйзенхауэр делегировал американским командующим на театрах боевых действий и некоторым другим командующим, включая стратегическое командование ВВС и Объединенное командование ПВО Северной Америки, свои полномочия, позволяющие наносить ядерный удар по своему усмотрению в случае крайних обстоятельств, невозможности связаться с президентом или недееспособности последнего. С санкции президента указанные командующие в аналогичных обстоятельствах могли, в свою очередь, делегировать эти полномочия нижестоящим командирам. В число таковых входили десятки командующих различными соединениями ВВС и ВМС. На ядерных кнопках оказались десятки (если не больше) пальцев. По словам аналитика компании RAND Сorporation Дэниела Эллсберга, вскрывшего в ходе проведенного по заказу Пентагона исследования проблем командования ядерными силами всю опасность подобной системы делегирования полномочий, «спусковой крючок механизма Страшного суда постоянно кочевал из рук в руки»53. Учитывая, что ядерное оружие в то время не имело специальных кодов доступа, число тех, кто имел если не полномочия, то реальную возможность нанести ядерный удар, было намного большим, включая пилотов, командиров эскадрилий, начальников военных баз и командиров авианосцев. Коды у ядерного оружия, размещенного в Европе (в том числе тактического), появятся только в следующем десятилетии, а у стратегических бомбардировщиков и того позже. На подводных лодках их не было до конца 1980-х. Иными словами, командир любой субмарины мог начать с СССР войну на уничтожение.

В августе 1960 года президент Эйзенхауэр одобрил подготовку Национального реестра стратегических целей и Сводного оперативного плана (СОП). Первый СОП предусматривал развертывание стратегических ядерных сил для нанесения одновременного удара по китайско-советскому блоку в первые сутки войны. Задачей было максимальное разрушение. В число целей входили советские ядерные силы, правительственные центры и промышленные объекты в городах. Когда Эйзенхауэру доложили о мощности вооружений и возможных результатах их применения, президент признался своему военно-морскому советнику капитану [первого ранга] И. П. Оранду, что у него «волосы встали дыбом от ужаса»54. Вероятно, так оно и было. Затем он попросил членов Комитета начальников штабов оценить возможное количество жертв такого удара. Цифры были шокирующими: 325 миллионов убитых в СССР и КНР, 100 миллионов в странах Восточной Европы, такое же количество в Западной Европе (от радиоактивных осадков). Еще 100 миллионов погибли бы в результате заражения прилегающих стран, включая Финляндию, Швецию, Австрию, Афганистан, Пакистан и Японию. И эти цифры не учитывали тех, кто погиб бы в результате применения советского ядерного оружия и американских тактических боезарядов55. К тому же тогда еще никто не знал, что удар такой силы означает почти стопроцентную вероятность начала «ядерной зимы», которая еще больше увеличит возможность глобального уничтожения. Однако, несмотря на весь свой страх перед гибелью миллионов людей в случае введения в действие СОП, Эйзенхауэр передал план без каких-либо изменений новому правительству.

Оправдывая столь опасный – если не безумный – план наращивания ядерных вооружений необходимостью сохранения на умеренном уровне общих военных расходов, Эйзенхауэр увеличил федеральный бюджет в 1960 финансовом году всего на 20 % по сравнению с 1953 годом, хотя ВНП за этот период вырос почти на 25 %.