Солдаты, которых предали - Гельмут Вельц

От вышестоящего командования я в течение 36 часов не получал никаких приказов или информации. Через несколько часов я могу оказаться перед лицом такой обстановки: а) или удерживать фронт на западе и севере и наблюдать, как в кратчайший срок армия будет атакована с тыла, – формально повинуясь, однако, при этом данному мне приказу держаться; в) или принять единственно возможное в таком положении решение: всеми имеющимися силами повернуться лицом к противнику, имеющему намерение нанести армии удар кинжалом в спину. Само собою разумеется, при таком решении продолжать удерживать далее фронт на востоке и севере невозможно, и в дальнейшем стоит вопрос лишь о прорыве на юго-запад.

Во втором случае я хотя и действовал бы в соответствии с обстановкой, однако – уже вторично – оказался бы виновен в неподчинении приказу.

3. Находясь в этом тяжелом положении, я направил фюреру радиограмму с просьбой предоставить мне свободу действий для принятия такого крайнего решения, если оно станет необходимым.

В предоставлении мне такого полномочия я искал гарантии того, что единственно возможный в подобной обстановке приказ не будет отдан мною слишком поздно.

Возможности доказать, что такой приказ я дал бы только в случае крайней необходимости и никак не преждевременно, у меня нет, а потому могу лишь убедительно просить о доверии.

На свою радиограмму я никакого прямого ответа не получил…

III. Обстановка на сегодня показана на прилагаемой карте. Если бы на юго-западный участок фронта даже удалось перебросить еще некоторые силы, положение там все равно останется напряженным… Сталинградский участок фронта ежедневно отражает сильный натиск противника…

В результате начатого три дни назад снабжения по воздуху доставлена лишь малая часть минимальной расчетной потребности (600 т = 300 «Ю» ежедневно).

Состояние снабжения уже в ближайшие дни может привести к крайне серьезному кризису.

Тем не менее я полагаю, что некоторое время армия еще сумеет продержаться. Однако еще не вполне ясно, сможет ли она ввиду своей с каждым днем возрастающей слабости, нехватки убежищ для расквартирования войск, а также строительных материалов и топлива длительное время удерживать район Сталинграда, даже если, скажем, ко мне будет пробит коридор.

Поскольку меня ежедневно осаждают множеством вполне понятных запросов насчет будущего, я был бы благодарен за предоставление мне более обширного, чем до сих пор, материала, который я смог бы использовать для поднятия уверенности у своих людей.

Позвольте сказать Вам, господин фельдмаршал, что в Вашем командовании я вижу гарантию того, что будет предпринято все возможное, дабы помочь 6-й армии.

Ваш, господин фельдмаршал, покорный слуга

Паулюс

Прошу извинить обстоятельствами, что документ написан не по форме и от руки.

Н. – A. Jacobsen. 1939—1945. Der Zweite Weltkrieg in Chronik und Dokumenten, S. 362—363.

* * *

ИЗ ЗАПИСИ ОБСУЖДЕНИЯ ОБСТАНОВКИ В СТАВКЕ ГИТЛЕРА

12 декабря 1942 года

Фюрер: Я, если смотреть в целом, обдумал вот что, Цейтцлер* Мы ни при каких условиях не можем сдать это [Сталинград] Вновь захватить его нам уже больше не удастся. Что это означает, мы знаем. Не могу я предпринять и никакой внезапной операции. К сожалению, на этот раз и слишком поздно. Дело пошло бы быстрее, если бы мы не задержались так долго у Воронежа. Там, пожалуй, можно было проскочить с первого броска. Но воображать, что удастся сделать это второй раз, если отступить и бросить там технику, смешно…

Цейтцлер: У нас там огромная масса артиллерии резерва главного командования…

Фюрер: Нам даже не восполнить того, что мы там имеем. Если мы поступимся этим, мы поступимся, собственно, всем смыслом этого похода. Воображать, что я еще раз дойду досюда, безумие. Сейчас, зимой, мы с нашими силами можем создать отсечную позицию. У противника есть возможность подбрасывать по своей железной дороге. Как только вскроется лед, Волга – к его услугам и он сможет транспортировать. Он знает, что от этого зависит. Значит, сюда мы уж больше не придем. Потому-то мы и не имеем права уйти отсюда. Да и слишком много для того пролито крови… Но решающее – удержать все это. Только вот надо, конечно, при любых обстоятельствах покончить с этой историей… А поэтому я считал бы правильным первоначально нанести удар с юга на север (деблокирующий удар), чтобы пробить все это и расчленить на части, а уж только тогда продолжить удар на восток. Но все это, разумеется, дело будущего. Прежде всего речь идет о том, чтобы попытаться высвободить для этого силы…

Цейтцлер: Наступят весьма серьезные дни с серьезными событиями.

Фюрер: (…) Что бывают, конечно, ситуации куда более идеальные, чем эта, нам ясно. Но то, что мы отсюда не уйдем, должно стать фанатическим принципом…

Н. – А. Jacobsen. 1939—1945. Der Zweite Weltkrieg in Chronik und Dokumenten, S. 364.

* Тогдашний начальник генерального штаба сухопутных сил.

* * *

ПАУЛЮС О СТАЛИНГРАДСКОЙ БИТВЕ

[Сентябрь 1945 г. ]

Комплекс Сталинград состоит из трех последовательных фаз.

1. Продвижение к Волге.

В общих рамках [второй мировой] войны летнее наступление 1942 года означало еще одну попытку достигнуть тогбт~ чего не удалось добиться осенью 1941 года, а именно победоносного •окончания кампании на Востоке (являвшейся следствием наступления на Россию, носившего характер нападения), чтобы тем самым решить исход всей войны.

В сознании командных органов на первом плане стояла чисто военная задача. Эта основная установка относительно последнего шанса для Германии выиграть войну полностью владела умами высшего командования и в обоих последующих фазах.

2. С начала русского наступления в ноябре и окружения 6-й армии, а также частей 4-й танковой армии общей численностью около 220 000 человек, вопреки всем ложным обещаниям и иллюзиям ОКВ, все больше осознавался тот факт, что теперь вместо «победоносного окончания кампании на Востоке» встает вопрос: как избежать полного поражения на Востоке, а тем самым проигрыша всей [второй мировой] войны?

Эта мысль пронизывала действий командования и войск 6-й армии, между тем как вышестоящие командные органы (командование группы армий, начальник генерального штаба сухопутных сил и ОКВ) все еще верили, или по крайней мере делали вид, что верят, в шансы на победу.

Поэтому взгляды относительно мер командования и методов {ведения военных действий], вытекающих из этой обстановки, резко расходились. Поскольку вышестоящие командные инстанции, исходя из вышеприведенных соображений, отвергли прорыв, являвшийся еще возможным в первой фазе окружения, оставалось лишь держаться на занимаемых позициях, дабы не допустить, чтобы в результате самовольных действий возникла дезорганизация, а тем самым произошел развал всей южной части Восточного фронта. В таком случае погибли бы не только надежды на победу, но в короткий срок оказалась бы уничтоженной и возможность избежать решающего поражения, а тем самым краха Восточного фронта.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});