Нф-100: Долгая осень - Михаил Фиреон

Что-то незаметно изменилось в ее образе. Черты лица, взгляд, улыбка. Словно уродливая и грубая маска спала с ее внутреннего облика. Годы в приюте, смерть сестры, нищета и голод, колледж для девочек и жестокий взрослый мир стандартов, суждений и мужчин. Все что сделало ее жестокой и сильной, все, что заставляло ее брать в руки перо - ведь творчество это единственное, где даже самый измученный и забитый человек может всегда найти место, чтобы быть самим собой, все отступило в один момент. Тот самый, когда повинуясь порыву, она решила в очередной раз бросить вызов миру, бросить вызов самой себе. Она считала, что стала сильной и может все. Считала что после Белого Брига и беседы с наставницей Салет, которая обещала научить ее пользоваться ее даром перемещения, для нее больше не осталось никаких преград, а смерть единственной подруги в этом чужом городе придало ей какой-то еще более яростной и отчаянной силы. Но все это запнулось об одно легкое движение. Всего лишь поднять пистолет, навести его на единственного по-настоящему любимого ей человека и нажать на курок. Именно в этот момент, когда она стояла перед ним, гордо отведя плечо назад и вскинув голову - как воительница с картинки из старой рисованной книжки, она почувствовала, как внезапно и резко переменился вокруг нее мир. Словно открылись глаза. Она могла бы заплакать от раздирающей грудь, щемящей боли, могла бы броситься к нему на шею, могла бы потребовать обнять и поцеловать, или принести фужер вина, или что еще. Но она не сделала ничего из этого. Она просто сидела на кровати, держа его ладонь на своей груди, смотрела в его зеленые и отчего-то очень ясные и светлые глаза, и, улыбалась, чуть склонив набок голову.

Словно повинуясь какому-то таинственному и необычно легкому стремлению, она слегка подалась вперед и едва-едва, словно первый раз, коснулась губами его губ. Его губы дрогнули, отвечая ей. Их пальцы сжались еще крепче. Пламя камина качнулось в такт легкому, по ошибке залетевшему в печную трубу порыву ночного сквозняка. В комнате было почти жарко. Лунный свет лился через плохо прикрытые шторы. Над Мильдой стояла необычной ясная, холодная и ветреная осенняя ночь.

Глава 13. Лунная дева и ночной кошмар.

-Мы едем к Вериту - глядя в потолок, заявил Вертура.

-Да - с готовностью кивнула Мариса, гулко хлопнула ладонью по его по плечу и села на кровати. Она смотрела куда-то в сторону окна, словно полная луна звала ее в ночь. Пламя очага отражалось в темных глазах и черном, блестящем осколке небесного камня на ее груди.

-Эта бытовуха... - обернувшись к детективу, своим обычным тоном заявила писательница - просто убивает меня. Что за идиоты любят читать и писать про это во всех своих книжках? Кто как оделся и кто что сделал? Тебе никогда не было противно от всего этого? Герой должен быть всегда на коне, а когда не на коне, тогда в баре. Это придает повести эпичность. Никаких носовых платков кроме рыцарских, порошков от кашля и ванильного мыла в тазу по утрам. Только всегда точно идущие часы, наполненные чашки кофе, заряженные пистолеты и готовые к бою кони!

-Согласен - любуясь, как лунный свет отражается на клинке его короткого меча, кивнул детектив - люблю художественную литературу и вкусовщину за то, что всегда можно опустить любые ненужные подробности.

Они стояли на крыльце дома Марисы и смотрели в бездонное, необычно синее и ясное ночное небо. Легкие и стремительные облака мчались с северо-запада на юго-восток, иногда заслоняя необычно яркую и бледную полную луну. Таинственный белый свет отражался в окнах, мерцал на флюгерах и жестяных водостоках крыш. Тревожил сон беспокойных лунатиков, музыкантов и кошек, что чувствуя это мистическое, озаряющее мир всего один раз в год сияние октябрьской луны, вздрагивали во сне, представляя себя огромными и ловкими хищниками, что бесшумно мчатся по крышам залитого лунным светом огромного и темного города. Развалившись на подушечках и ковриках, пристроившись на тряпках в углу крыльца, или под столом на кухне, они мурлыкали во сне, топорщили усы и поводили лапками и мордочками, а иные просыпались, подходили к окнам и вглядывались в это темное, холодное и ветреное небо. Настороженно вслушивались в шепот деревьев за окном, и в этот момент, внимательному стороннему наблюдателю даже могло показаться, что это души давно умерших людей, что не заслужили ни рай, ни ад, воплотившиеся в этих таинственных и грациозных животных, раз в год, в канун ноябрьского полнолуния всматриваются за окно и пытаются вспомнить свое давно прошедшее человеческое прошлое.

Не спал в эту ночь и кавалер Вайриго. Заложив руку за голову, он лежал в одежде на своей жесткой монашеской постели, смотрел на росчерки рамы окна на противоположной стене. Все фонари на Кленовом бульваре погасли, и только луна заглядывала в окна комнаты, да горели глаза сидящего на подоконнике и глядящего в ледяное северное небо черного орденского кота Мякка. Не спал и курящий за столом трубку за трубкой в своем кабинете Тирэт. Когда распахнулась дверь, он вздрогнул. В огромном, наполовину сгоревшем здании полицейской комендатуры Южного района в эту ночь почти не осталось способных стоять на ногах и держать в руках оружие людей. Заместитель коменданта было выдвинул ящик стола, где лежал всегда заряженный пистолет. Но на пороге стоял облаченный в доспех, подпоясанный мечем Вертура, а рядом с ним, тонкая и стройная по сравнению с закованным в латы мужчиной, держа его за руку, глядела на заместителя коменданта писательница.

-Нам нужна легкая броня - указал на Марису детектив. Тирэт кивнул и молча снял с шеи цепочку с ключом. Вставил ее в скважину под портретом короля Арвестина и открыл потайной шкаф.

-Ретро! - примериваясь как к зеркалу к портрету благородной женщины на стене - Вероники Берро, жены и компаньона того самого известного инспектора прошлого столетия, крутанулась на каблуках Мариса. Черный, изготовленный из эластичного легкого материала нагрудник с оплечьями и набедренниками отлично сидел на плечах и талии писательницы. Казалось, изготовленный на ловкого и гибкого пажа, или самого Тирэта в его далекой молодости, он идеально подошел высокой и стройной Марисе.

-Найдите и покарайте этих мерзавцев - повернул дверцу шкафа Тирэт и продемонстрировал писательнице большое зеркало, чтобы она могла оправить шарф, шляпу и волосы.

Мариса кивнула. Все было готово. Осталась только черная папка с синей лентой, которую заместитель достал из шкафа и протянул Вертуре.

-Это тайное постановление - сообщил он - но я слишком хорошо знаю вас и не собираюсь исполнять его. Я должен был арестовать каждого из вас под предлогом поджога и саботажа, и передать им в замок, чтобы они казнили вас, как сэра Бенета, но они не дождутся этого. Отнесите эти бумаги сэру Динмару или маршалу Гарфину. Если они хотят власти, пусть берут ее с оружием в руках. А там посмотрим. Армии сэра Гандо и маркграфа Вальсона готовы выступить с минуты на минуту, им осталось недолго. Прощайте, если мы не увидимся снова - поклонился Тирэт - многие говорили о вас, что вы бездельник и дилетант, но большинство из них либо продали душу дьяволу, либо мертвы. Я верю в вас, сделайте, все, что в ваших силах. И да поможет вам Бог.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});