Битва драконов. Том 1 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

— Здесь есть контакты людей, готовых к сотрудничеству лично с тобой. Ты должен понимать, Никита, что все они — старшие сыновья родов, наследники огромных состояний. Каждый из них рано или поздно возглавит свою Семью, заодно укрепив императорский трон.

— Хованские среди них точно есть, — улыбнулся Никита.

— Не без этого, — кивнул цесаревич, ловко покручивая в пальцах тонкий, но солидный на вид прямоугольник с матовым стеклом. — Хованские тем более…

— Анислав Радиславич кем приходится Софье? — поинтересовался волхв, вспомнив следователя из отдела «М».

— Родной дядя по отцу. Кстати, о тебе отзывается со сдержанным уважением. Серьезный служака с отменным нюхом. Именно он понял, кто провел акцию захвата. Раскопал про «Лотос» и посоветовал прицепить к тебе службу слежения. Очень заинтересовал ты дядюшку.

— Точно, служака, — буркнул Никита.

— Не обижайся на него. Кто умеет надежно держать язык за зубами и умело дозировать информацию — так это дядя Анислав.

Разговаривая, они вошли в сосновый лесок, огибающий дворец со стороны озера. Проигнорировав крытую беседку с удобными скамеечками, цесаревич миновал ее, Никита согласился с ним. Лучше уж двигаться, чем сидеть на свежем ветерке.

— А насчет фамилий… Я назову тех, кто не будет входить в мою свиту. Тоже, чертяки, отказались, как и ты! Или я чего-то не понимаю?

— Таких, полагаю, немного? — вежливо поинтересовался Никита, мысленно прокручивая в голове список влиятельных фамилий Петербурга. Московское дворянство он не трогал. В столице старому боярству развернуться не дадут. Интересно, насколько ошибется?

— Юрий Пушкин один из первых выразил свое желание поддержать меня, — нарочито небрежно ответил Меньшиков. — Василий Голенищев, Володя Оболенский. Надеюсь, этих имен достаточно, чтобы понять, какой стратегии я придерживаюсь?

Никита не стал торопиться с ответом, размышляя. Названные цесаревичем фамилии внушали уважение. Голенищевы, например, контролировали международные морские перевозки, владели более сорока процентами торгового флота России, активно возводили судостроительные верфи в Скандинавии. Им и без того, познавшим вкус огромных денег, не было дела до политической возни, устроенной Балахниным. И тем не менее, Голенищевы рьяно поддерживали существующий порядок и высказывали лояльность Меньшиковым. Кстати, именно они едва ли не первыми пошли на сближение с купеческим альянсом. На что и намекала Ксения Старшинова-Шаховская.

Оболенские подвизались на административных должностях. Из их рода выходили знаменитые адвокаты, губернаторы, военачальники. Владеют огромными наделами в Малороссии, издавна делают упор на развитие сельскохозяйственных угодий. Многочисленные крестьянские хутора и фермы выращивают пшеницу, славящуюся не только в России, но и в Европе. Преданны императорскому клану.

Пушкины — выходцы из старомосковского боярства, постепенно переселились поближе к столице, но в Петербурге проживает только старший Род, возглавляемый Егором Васильевичем. Насколько Никита был осведомлен, у них еще Патриарх жив, а ему уже лет за сто. Солидный дедок. Остальная родня расселилась вокруг Москвы. Самая дружная, стоящая горой за каждого своего человека, Семья. Землевладельцы, держат за собой строительный сектор, возводят доходные дома в Москве, Петербурге, Твери, Ярославле. Имеют с этого приличный куш.

Самое интересное, вовремя вспомнил Никита, никто из этих Семей не ведет родословную от Рюриковичей, не пересекался с Романовыми, а это многое значит во времена правления Меньшиковых. Лояльные роды имеют великолепные преференции и доверие от императора Александра IV.

— Старшие сыновья продолжат дело своих отцов, — не торопясь с выводами, произнес Никита. — У них хорошие шансы увеличить капиталы семьи. Плюс к этому огромные людские ресурсы. Но дело ведь не в них?

— Само собой, — кивнул цесаревич. — Точнее, не в первую очередь. Мы укрепляем свою экономику, стимулируем на вложение финансов во внутренние проекты. Как я вижу дальнейшие перспективы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— То есть внешняя политика перестает быть приоритетной во время правления Владислава Первого? — как бы в шутку спросил Никита.

— Излишне смело, Никита Анатольевич, — в тон ему ответил цесаревич. — Это всего лишь мои мысли, не более. Пусть отец правит как можно дольше, он мужчина крепкий. Иногда приходится сдерживать свою амбициозность ради спокойствия вокруг трона. Я могу и подождать.

Не произнеси Меньшиков последнюю фразу, Никита решился бы передать через цесаревича эксклюзивный магический свиток, приготовленный по просьбе Константина Михайловича. Готовые сорваться с языка слова замерли на самом кончике. Не стоит делать этого. Он найдет иной путь передачи свитка, да хоть через своего тестя. Никита нисколько не подозревал Владислава в потаенных мыслях о престоле. Наоборот, молодость и должна свершать великие дела, двигать прогресс и открывать новые горизонты, как бы выспренно это не звучало. Только все это романтика, не более. Цесаревич не случайно обмолвился про возраст отца. Он или проверяет благонадежность Никиты или хитро подталкивает к какому-то решению. Значит, у императора со здоровьем существуют проблемы. А сын намекнул с далеко идущими последствиями?

Или наоборот: заранее предупреждает о грядущих изменениях? Интересно, а молодые Пушкин, Оболенский и Голенищев уже знают?

Нет, не станет Никита передавать через цесаревича свиток. Он даст императору шанс протянуть как можно дольше, пока его клан утверждает свое право на существование. Нужно лет пять-десять активной борьбы за место под солнцем, надежные союзники, а заодно поднять на ноги детей, дать им максимальный объем знаний.

Мутны и зыбки проекты Владислава, не в укор ему. Нормальный парень, без червоточины, с приемлемыми амбициями. Пусть обрастает мясом, как и сам Никита. Можно сказать, они оба в одинаковом положении.

— И когда запланирована встреча? — поинтересовался волхв.

— После рождения ребенка, — тут же ответил цесаревич. — Софья дико комплексует. С тех пор, как стал расти живот, не желает встречаться с незнакомыми людьми. Даже не подозревал о ее страхах.

Владислав озадаченно хмыкнул, остановился и взял за локоть Никиту.

— Думаю, ближе к лету собрать всех заинтересованных лиц здесь, во дворце. Познакомитесь, а то все время проводишь с важными стариками, совершенно не выходишь в свет со своими женщинами. Не совсем правильная позиция.

Сказать было нечего, и Никита только развел руками, показывая на лице выражение бессилия перед обстоятельствами. Цесаревич засмеялся и дружески хлопнул волхва по плечу.

— Пора возвращаться. Аппетит нагуляли, теперь можно и к столу. Сейчас моя сестричка завалит меня вопросами, или того хуже — попытается учить жизни.

— Тамара не вмешивается в политику, — понял его Никита и улыбнулся, давая понять, что пошутил. Она и вправду не вмешивается, только направляет своего мужа тропинками в обход главных дорог, где главенствует сила власти. Еще бы! Племянница императора с детства впитывала в себя хитрости большой подковёрной борьбы, и теперь ей есть на ком оттачивать полученные знания.

Цесаревич лишь хмыкнул; скорее всего, ему на память пришли те же мысли, которые только что промелькнули в голове Никиты.

Обед проходил в обрамлении легкого разговора с примесью столичных слухов, баек и анекдотов. Софью почему-то заинтересовала дуэль Никиты с Велимиром Шереметевым.

— Я изучила всевозможные версии твоей победы, Никита, и осталась только твоя, — лукаво улыбаясь, обратилась она к волхву. — Сетевая болтовня имеет большой недостаток: каждый по-своему воспринимает случившееся. К сожалению, не было никаких видеозаписей…

— Аппаратура все равно не смогла бы записать бой, — успокоил ее Никита. — Могу только сказать, что княжич Шереметев показал себя настоящим бойцом.

— Еще бы, — хмыкнул Владислав, увлеченно орудуя ложкой в тарелке. Суп из телятины с гренками, густо посыпанный зеленью, пришелся ему по душе. После охоты и прогулки на свежем воздухе есть хотелось неимоверно. Поэтому он был благодарен жене, что она отвлекла гостей, — Шереметевы очень серьезно относятся к боевой подготовке мужчин рода. Они чем-то похожи на тебя, Никита, не правда ли?