Агхора. По левую руку Бога - Роберт Е. Свобода

кто-то использовал эту информацию в корыстных целях.

Я был бы счастлив, если хотя бы у одного человека был к этому вопросу такой подход: «Наверное, мне не удастся сейчас изучить эту технику, но по сравнению с ней обычный секс — это ничто! Я буду искренне прилагать все усилия в поклонении моему божеству в этой жизни в надежде, что в следующем воплощении или когда-нибудь в будущем Природа научит меня тому, чем я хочу овладеть».

Такое отношение является правильным. Ни одно усилие не проходит даром. То, что вам не удалось завершить в этой жизни, вы, вероятнее всего, завершите в будущей — если у вас есть такое желание. Независимо от времени ваше продвижение вперед будет продолжаться. Время вовсе не является препятствием. Но если вы слишком спешите заполучить знания, вы никогда их не получите. Я считаю, что самые ценные вещи в жизни стоят того, чтобы их ждать, каким бы долгим ни оказалось ожидание. Поэтому-то агхори и теряет свой страх смерти — он знает, что даже если он умрет, не успев закончить какое-то дело, Природа обязательно создаст для него такие условия, при которых он сможет завершить свою садха-ну в будущем. Куда она, Природа, денется?

Однако я не имею в виду, что вы можете сесть, расслабиться и сказать себе: «Зачем выполнять какую-то работу сейчас, если нет никакой надежды добиться результатов в этой жизни? Я подожду, пока получу рождение в подходящей ситуации, и тогда я подумаю о том, чтобы заняться садханой». С таким отношением, которым страдает большинство «хороших индусов», вы не достигнете успеха и спустя миллионы жизней.

Кроме того, вы не знаете, что уготовано вам судьбой; кто знает, что ему предначертано достичь в этой жизни? Агхори стремится к успеху уже сейчас, зная при этом, что если успех ускользнет от него в этой жизни, он сможет продолжить свою практику в следующей. Он никогда не расслабляется. Отказ от усилий указывает на присутствие остатков Майи в индивидуальности человека: «Получу-ка я еще одно небольшое удовольствие, а потом уже займусь отречением». НЕТ! Если вы хотите наслаждаться — наслаждайтесь; если же наслаждение вас больше не интересует, если вы устали от обманов мира, — отрекитесь от всего этого. Не пытайтесь совмещать наслаждение и самоотречение: у вас ничего не получится. И как только вы отреклись от мира, будьте готовы к тому, что вам придется ждать.

ГЛАВА 10

ГИРНАР

Человеческие существа — это ничто иное, как стадо овец. Я был в этом стаде, но убежал из него, поэтому неудивительно, что все остальные так называемые нормальные люди считают меня сумасшедшим или, по крайней мере, ненормальным. А я думаю то же самое о них. И только кто-то один из нас может быть прав.

Гирнар

Я всегда считал, что если ты что-то делаешь, ты должен забыть обо всем остальном и отдаться этому занятию всем сердцем и всей душой. Когда меня интересовали мирские дела, я был закоренелым материалистом — вы бы никогда в жизни не подумали, что я когда-нибудь смогу заинтересоваться духовными вопросами. Когда же я выполнял садхану, я забывал обо всем на свете и был занят лишь ею одной. Например, в течение девяти месяцев, которые я провел в Гирнаре, я жил на дереве арка (Calotropis gigantea), которое росло на старом кладбище, и питался только листьями этого дерева, выполняя при этом ритуал для ублажения Анджанеи. Листья арки вызывают у человека понос или рвоту. А знаете, насколько «горяча» арка? Арка означает «солнце», и через два или три дня употребления листьев этого дерева рот и язык у меня раздулись до размеров вдвое больше обычных. Но это не остановило меня, я продолжал выполнять ритуал. Агхори всегда отличаются особым рвением.

Для того, чтобы стать агхори, вы должны вначале полностью отречься от мира, а это нелегко, имейте в виду. Стать настоящим садху — это не шутка. Прежде чем вы им станете, вы должны выполнить определенные ритуалы, как если бы вы умерли. И вы действительно умираете — для мира. Затем вы предлагаете свое тело, свои чувства и свой ум огню. И только тогда вы имеете право надеть символизирующее самоотречение желтое одеяние, которое носит садху.

После этого ваш учитель дает вам посвящение в мантру садху: «Ом намо Нараяная». Всякий раз, когда вы видите живое существо, даже если это крошечный муравей, вы должны помнить, что в этом существе в форме Нараяны обитает Вишну, и вы должны мысленно поклониться Ему. А когда вы сидите в медитации, вы должны забыть о существовании окружающего вас мира и помнить только о своем божестве.

Когда-то я был обнаженным садху, или нагом, и часто мое эго терпело серьезный урон. Раньше я занимался борьбой, поэтому тело мое было очень грузным, и люди говорили: «Почему он не работает где-нибудь вместо того, чтобы просить подаяние?» — или: «Он выглядит вот так…» — или: «У него член вот такой», — но я ничего не отвечал им. Я мог только повторять про себя: «Нараяна». Мне было больно, но это действовало — я научился переносить любые насмешки.

Главный стимул к тому, чтобы стать нагом, — это стремление раз и навсегда устранить все мысли о теле. Когда вы обнажены, вы не можете ничего спрятать и через некоторое время уже даже не пытаетесь сделать это. Однако большинство людей стыдятся наготы и не смеют раздеться перед другими. Зачем бы еще садху носили желтые одеяния? Однажды я сидел с одним из моих «детей», с учеником, который посвятил очень много времени выполнению садха-ны, и, внезапно сбросив с себя одежду, я сказал ему: «Сделай то же самое, мы должны сидеть нагишом». Он не произнес ни слова, но все же последовал моему примеру. Это было хорошее испытание, и он с честью выдержал его. Конечно, ему было немного неловко, но вначале этого можно ожидать.

Я часто забавлялся таким образом. Иногда я надевал на себя лунги (прямоугольный кусок материи, обертываемый вокруг пояса) и отправлялся на автомобильную прогулку с одним из своих друзей. Когда мне надоедало мое лунги, я кричал другу: «Не могу больше выносить это ограничение!» — и, сорвав его с себя, продолжал вести машину нагишом. Приятель пытался утихомирить меня: «Что ты делаешь? Подумай о своей репутации», — на что я отвечал: «Какая репутация? Есть ли у агхори какая-нибудь репутация?» Заканчивалось все тем, что ему удавалось меня успокоить,