Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Е.И. также удивлена, что Пор[ума] совсем не пишет. Они отсюда не должны [им] писать, ибо так Указано. А нашим в Амер[ике], с одной стороны, это испытание, а с другой — отсюда письма будут все реже, ибо лишь в случае значительности и нужды они будут посылаться, не иначе. Когда письма пишутся часто, их кладут в корзину и забывают. А в редких случаях получения писем больше думают о них. Кроме того, когда они уйдут, вообще не будет сообщений, и мы должны быть к этому приучены.

Затем Е.И. говорила, что мы должны понять, что мы им [то есть Рерихам] самые близкие [люди], и не ждать вновь уверений в любви. Это уже теперь смешно и не нужно. И им вначале М. говорил: «Родные, дети мои, родная!» А теперь другая пора, и это больше не является нужным.

Смотрели палатки и заказывали для отъезда кровати, складные стулья, столы и так далее. Днем все работали. Е.И. плохо себя чувствует, пошла прилечь, у нее все время тошнота, сердце плохо работает. Чувствует как бы открытую рану в сердце.

Мы все очень взволнованы и огорчены за Дом — ибо чувствуем, что архитекторы их [наших сотрудников] обходят. Также, что они так и не указали письменно, сколько будет стоить здание. А ведь без этого они могут строить до облаков, как сказал Н.К., и все время повышать стоимость постройки. Решили послать им телеграмму с запросом по этому поводу, но были остановлены М. Ибо Логв[ан] очень удручен, Е.И. видела его позавчера и сегодня очень несчастным. Послали ему бодрящую телеграмму.

Также, хотя Е.И. и предложила взять половину расходов по изобретателю на себя, я предложила разделить их между всеми, на что она и Н.К. согласились. Сегодня Е.И. ласкала меня, поцеловала и сказала: «Славный мой сотрудник!» Вот она все понимает! И Н.К. так хорошо смотрит на меня, и руку на плечо положит, и подшучивает. Чувствую с радостью, что они меня любят. Свет[ик] называет меня крокодилом, и все забавляются этим.

16.10.28

Самочувствие Е.И. Рерих, ее сны-видения. — Деловые вопросы. — Некоторые рекомендации по применению лекарственных растений

Сегодня утром Е.И. опять плохо себя чувствует — уже четвертый день, даже больше, колющие боли в спине и сердце, тошнота. Очень плохо ей было ночью. Смеяться трудно — колет сердце, точно иглами. Начать говорить трудно, а потом немного расходится. В общем, очень ослабела, видно, страдает, бедная. Еле сидит с нами за столом.

Видела она к утру три сна: первый, что она летела [в тонком теле] в Амер[ику], ей было очень трудно. Она думала, что не долетит, но все же она очутилась у Порумы и начала ей говорить, что прежде чем возжечь внешний свет, надо возжечь внутренний, и только тогда приходит извне озарение. При этом она ей показала как бы аппарат вроде маленького рояля и зажгла внутри свет, и все извне сразу загорелось. Та ее слушала с недоверчивой улыбкой. Затем выбежала Ориола и радостно ее приветствовала.

Второй сон: она очутилась в темном помещении, очень большом, где ей надо было охранять ребенка, близкого ей, не знает какого, но это будто был символ. Там же были разные люди, очень темные и гадкие, которые готовили нападение на ребенка, и она подумала — как же она сможет охранять его и днем и ночью, если ночью эти люди на нее нападут? Она увидела через окно Н.К. и Свет[ика] и позвала их. Прошли Н.К. и Свет[ик], она ушла и сразу очутилась в другом, большем помещении Мистического Братства, где было собрание будто бы розенкрейцеров. Лиц не было видно, [они] сидели у стола, все закованные в сталь. Их председатель, в зеленом кафтане и меховой шапке, с черными длинными волосами, высокий, стройный, стоял впереди. Она подумала, что Н.К. нужно быть здесь. Позвала его, ввела в круг. Они все встали и вытянули правую руку, и он тоже вытянул правую руку и со всеми вместе приносил присягу. Это было третьим сном. Как бы три картины.

Е.И. на высотах имела пульс 145 — что самое ужасное, человек не может жить [при таком пульсе]. Продолжалось это около недели. [У нее были] сильные перебои в сердце, и каждый раз, [когда это случалось,] оно совершенно останавливалось.

У Н.К. пульс был [один] раз 140, но он себя так плохо не чувствовал.

Сегодня днем беседовали с Н.К. о «Корона М[унди]», решили, что хорошо было бы продавать акции для привлечения нового капитала. Помогло бы принятие хорошего коммивояжера и расширение дела «Корона Мунди».

Также хорошо было бы начать кампанию для Учреждений в Нью-Йорке теперь, в ноябре. Можно было бы привлечь к этому хорошего организатора таких кампаний. Но мы решили сначала обо всем этом спросить.

Утром мы с Н.К. составляли Устав корпорации научной станции. <…> Послали подробную телеграмму домой с планом одной библиотеки и простых стен без полок для конференц-зала. Также сообщили, что делим издержки, авансированные изобретателю Логваном. И в конце подбодрили их верой в успех дел.

Затем Н.К. велел Яруе послать телегр[амму] в Ригу, чтобы полковник не принимал решения до получения письма отсюда.

Ибо, судя по письму, полученному Яруей от Е.А., тот[209] написал миссис Вебес, что должен уехать и посвятить себя священству. А она совсем убита [этим]. Н.К. главным образом хочет его спасти от католицизма. Конечно, жаль ее — Е.И. говорит, что он такой трудный и в своих внешних проявлениях, и внутренне, хотя и имеет стремление к красоте и преданность Учителю.

Е.И. опять говорила, как важно развивать в детях концентрацию и умение четко мыслить и наблюдать. <…> Мы выписали для Е.И. земляничный чай из Парижа. Очень полезно для сердца.

Е.И. выразила желание прочесть «Алису в Стране чудес», ибо Мастер К.Х. одобрил эту книгу, сказав, что таких книг должно быть написано побольше.

[Некоторые средства, рекомендуемые Учением: ] теплое молоко, валериана, мята. Лакрица, алоэ (сделать отвар из листьев и пить) — помогает от чахотки. Смолу надо использовать осторожно. Мускус (полезен для гланд). Холодное молоко для горла, также молоко и валериана или сода от простуды. Е.И. ест салат из помидоров; салат-латук ест мало, со сметаной. Это ее обед. Ей также было сказано употреблять творог и сметану.

17.10.28

Об отношениях с людьми, в том числе с сотрудниками

Утром ездила верхом с Юрием — очень хорошо, но [испытывала] чувство, будто сегодня решится, что нам здесь недолго осталось быть и в Кулу мы не поедем. Приехали домой, беседовали о Южн[ой] Амер[ике], о том, что брат Франсис может быть полезным. Н.К. вполне согласен с этим. Затем говорили о матери Франсис и вообще о родителях и родственниках. Н.К. говорил, что глупо поступать резко с родителями, все равно чьими — Модры, Луиса, моего кузена и многих тех, кто теперь нам враги, а могли бы быть друзьями и даже полезными, если бы мы их видели изредка, а не избегали, как чумы. Ибо, как сказал Н.К., даже в самой скверной лавочке найдется хоть один хороший предмет. Поэтому от всех и всего можно получить пользу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});