Солнцеворот - Николай Симонов

На их требовательный стук в ворота привязанным к ним деревянным молотком долго никто не отвечал. Наконец, ворота отворились, и навстречу к ним вышла Черная Лиса — старшая жена Верховного вождя Гонория, которая, как всем было известно, расположением Гонория не пользовалась и по этой причине жила за пределами резиденции своего мужа, помогая своему сыну Кочубею вести домашнее хозяйство. У орландов эта женщина неопределенного возраста пользовалась репутацией колдуньи, способной навести порчу и даже вызывать дождь и ураган.

— Что вам надо, "белохвостые", да еще в такую рань? — грубо спросила она стучавшегося в ворота Ерофея.

— Не у вас ли жена нашего сородича по имени Медвяная Роса? — вежливо обратился к ней Ерофей, внутренне кипя от ярости.

— Медвяная Роса находится в гостях у моего сына вместе со своим мужем Беллерофонтом, — заявила Черная Лиса и издевательски засмеялась.

— Ах ты, ведьма! Немедленно покажи, где вы ее прячете! — возмутился Гарегин, который, в отличие от своего отца Ерофея, не отличался политкорректностью.

— Да не прячем мы ее. Она пошла за Беллерофонтом добровольно, и сейчас они милуются, как голубки, в летнем доме для почетных гостей. Не верите, пойдемте, покажу, — с этими словами Черная Лиса пригласила "белохвостых" войти в подворье.

"Белохвостые" прошли мимо жилого рубленого деревянного дома с окнами, затянутыми рыбьими пузырями, за которым располагался огород с ухоженными грядками и разные хозяйственные постройки. Черная Лиса подвела их к небольшому четырехгранному шатру, покрытому кусками вываренной бересты, и откинула холстину, закрывающую вход. То, что они увидели, когда Черная Лиса позволила им заглянуть в шатер, повергло их в шок. Медвяная Роса и Беллерофонт, обнаженные, валялись на перине и громко хохотали.

Увидев это безобразие, "белохвостые" попятились назад и, осыпаемые насмешками Черной Лисы, поспешили убраться с подворья прочь. Им было до слез обидно за своего сородича Тибула, который, возможно, принял геройскую смерть, сражаясь с хунхузами. Поведение же Медвяной Росы в этой ситуации вызывало у них возмущение и недоумение.

— Стоп! Я все понял! — воскликнул Ерофей и хлопнул себя по лбу.

В это время "белохвостые" уже прошли половину пути до своего приюта. Ерофей спросил Гарегина и Корнея, не почувствовали ли они странного сладковато-тошнотворного запаха, когда Черная Лиса откинула полог? Гарегин и Корней признались, что, да, действительно, такой запах, они почувствовали. Поразившись догадке Ерофея, они разом воскликнули:

— Так это же дурь-трава!

Так, они пришли к заключению, что Черная Лиса обкурила Медвяную Росу и Беллерофонта коноплей, чтобы "белохвостые", придя за Медвяной Росой, не заподозрили ее насильственного похищения.

Гарегин и Корней захотели немедленно вернуться назад, но более опытный Ерофей их удержал, предложив собрать всех сородичей и совместно обсудить, как сделать так, чтобы освободить Медвяную Росу и наказать обидчика, не теряя родовой чести и достоинства.

II

Впервые за последние два месяца Павлов проснулся с тяжелой головой, страдая от похмелья. Рядом с ним, уткнувшись ему в здоровое плечо, посапывала Даша Воронина — студентка второго курса исторического факультета Новосибирского государственного университета. От такого соседства Павлова мутило еще больше, правда, больное плечо болело уже не так сильно, как прежде.

— Кто и почему сделал так, что он, Дмитрий Васильевич Павлов — ответственный сотрудник Главлита — переместился в чужое тело и попал в какие-то дебри исторических времен? Надолго ли? — размышлял он о странном изломе своей судьбы, который, как он полагал, произошел в результате контакта с НЛО.

До ранения и встречи с заблудившимися во времени иркутскими экологами его очень сильно обнадеживала мысль о том, что он находится в состоянии гипнотического транса и, наяву, переживает некие образы сознания, отключившегося от восприятия объективной реальности, то есть материи. В материю Павлов верил, как в единственный якорь спасения от сумасшествия. Не раз приходила ему в голову и мысль о суициде, но он ее сразу отметал, считая себя в душе православным христианином. Кроме того, он знал и чувствовал, что он не одинок даже в этом неправдоподобном мире: его любят, ему верят и на него надеются.

Он нащупал ногой кожаную флягу, приподнялся и к большому своему огорчению обнаружил, что медовухи в ней осталось всего на два-три глотка, которые он все-таки сделал. После этого у него слегка закружилась голова, и он решил еще немного подремать, думая о чем-нибудь прекрасном, например, о Медвяной Росе. Но долго мечтать не пришлось. Заплакала во сне, а потом проснулась Даша и, продолжая всхлипывать, сказала ему следующее:

— Дима, миленький, пожалуйста, не отпускай меня от себя! Это меня Бог наказал за то, что в день освобождения заложников Норд-Оста я весело праздновала день своего рождения, а когда в Беслане произошла еще более страшная трагедия, я развлекалась на дискотеке. Я понимала, что этого делать нельзя, но в меня словно бес вселился…

Заявление Даши Вороновой Павлова очень озадачило, и он осторожно стал расспрашивать ее о событиях, которые произошли в его стране и в мире за время его отсутствия. И чем дальше Даша удалялась в своем рассказе за 1980-е годы, тем больше ему становилось не по себе.

— Да, как же эти засранцы, посмели разрушить великую страну, которую народы Евразии строили и собирали веками! — кипел он от возмущения.

На рассказе Даши о событиях августа 1991-го года: ГКЧП и распад СССР, — нервы его не выдержали, и он выбрался наружу. Небо сплошь было затянуто облаками. Где-то в отдалении гремел гром.

— Как выспался, братец? — приветствовала Павлова Виктория-воительница. Она была не одна. Вместе с ней в гости к нему пришла высокая худая девочка с плоской грудью и коротко остриженными волосами, одетая в длинную до колен холщовую рубаху. Плечи ее подрагивали от утренней прохлады, а на лице присутствовала печать уныния.

— Не узнаешь? Это же Степа! — сказала Виктория, подталкивая к нему покрасневшую младшую дочь Корнея.

— Надо же, как ты за год выросла! — приветствовал Степу Павлов, а затем приобнял ее здоровой рукой и поцеловал в лоб, как это было принято при встрече близких родственников. Степа еще больше смутилась.

Судя по внешнему виду Степы, Павлов догадался, что она — новобранец постоянного войска племени орландов, и теперь ей до конца дней светит бессрочная солдатская служба.

— Мы принесли тебе и твоей рабыне провизию и вязанку дров для костра, — объяснила цель своего визита Виктория и положила у входа в его шалаш холщевый мешок с лепешками из желудевой муки, вареными перепелиными яйцами, копченым салом и свежие оленьи ребрышки. Ребрышки еще следовало приготовить на костре, чем Степа и занялась, а Виктория стала рассказывать Павлову последние новости.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});