Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Книттлер. Да.
Прокурор. Они получали хлеб?
Книттлер. Нет.
Прокурор. Сколько времени советские военнопленные должны были ждать, пока их поведут на уничтожение?
Книттлер. До четырех дней.
Прокурор. А через четыре дня?
Книттлер. Их расстреливали.
Прокурор. До расстрела их, стало быть, мучили голодом?
Книттлер. Они потому оставались несколько дней в лагере, что их нельзя было всех сразу расстрелять.
Прокурор. А умерших от голода сразу же отправляли в крематорий?
Книттлер. Так точно.
Прокурор. Когда началось уничтожение советских военнопленных?
Книттлер. 3 сентября 1941 г.
Прокурор. И в каждый последующий день безостановочно расстреливались советские военнопленные?
Книттлер. Так точно; нас лимитировала только пропускная способность крематория.
Прокурор. Сколько военнопленных уничтожалось ежедневно?
Книттлер. Ежедневно расстреливали около ста пятидесяти человек. Сюда не входят пленные, которые умерли от голода.
Прокурор. Когда было приспособлено специальное здание для расстрела?
Книттлер. Примерно за два-три дня до прибытия первых советских военнопленных переоборудование здания было закончено».
Из допросов других эсэсовцев-убийц мы можем приблизительно реконструировать процедуру расстрела советских военнопленных в лагерях Бухенвальде и Заксенхаузене.
На Нюрнбергском процессе фигурировали показания эсэсовца Пауля-Людвига-Готлиба Вальдмана. Вальдман работал шофером в различных лагерях, 2 мая 1945 г. был взят в плен. Вальдман рассказал, как проходили экзекуции (умерщвления) пленных во многих лагерях еще до устройства газовых камер.
«От вокзала до лагеря (Заксенхаузена) русские военнопленные шли около одного километра. В лагере они оставлялись на одну ночь без питания. (Здесь, как мы читали выше, Вальдман допустил неточность, ждать военнопленным приходилось иногда четверо суток. — Авт.) На следующий вечер их увозили на экзекуцию… Сама экзекуция происходила в бараке, который незадолго до этого был оборудован для данной цели.
Одно помещение предназначалось для раздевания, другое — для ожидания. В помещении играло радио, и довольно громко. Это делалось для того, чтобы заключенные не могли заранее догадаться, что их ожидает смерть. Из второго помещения они поодиночке шли через проход в маленькое отгороженное помещение, на полу которого была железная решетка, под решеткой был сделан сток. Как только военнопленного убивали, труп уносили два немецких заключенных, а решетка очищалась от крови.
В этом небольшом помещении имелась щель приблизительно в 50 сантиметров. Военнопленный становился затылком к щели, и стрелок, находящийся за щелью, стрелял в него. Такое устройство практически не удовлетворяло, так как часто стрелок не попадал в пленного. Через восемь дней было оборудовано новое устройство. Военнопленного, так же как и раньше, ставили к стене, потом на его голову медленно опускали железную плиту. У военнопленного создавалось впечатление, будто хотят измерить его рост. В железной плите имелся ударник, который опускался и бил заключенного в затылок. Он падал замертво. Железная плита управлялась при помощи ножного рычага, который находился в углу этого помещения. Обслуживающий персонал был из… зондеркоманды».
С течением времени эсэсовские палачи «усовершенствовали» свой метод расстрелов. Одного из членов зондеркоманды они облачали в белый врачебный халат. «Врач» отдавал приказы военнопленному, сидя в помещении, замаскированном под врачебный кабинет.
На процессе 1947 г., где был допрошен Книттлер, допрашивали и эсэсовца блоклейтера Шуберта по прозвищу Железный Густав. Вот отрывок из допроса Железного Густава.
«Прокурор. Вы принимали участие в этих расстрелах (в расстрелах военнопленных. — Авт.)?
Шуберт. Разумеется, я принимал в них участие.
Прокурор. Фиккер тоже принимал участие?
Шуберт. Так точно, блоклейтер Фиккер тоже участвовал.
Прокурор. В чем состояло его участие?
Шуберт. Участие состояло вот в чем: я видел, как Фиккер вел из лагеря узников, как он стоял в бараке для расстрелов и в замаскированном под врачебный кабинет помещении. Видел его также в комнате для стрелков.
Прокурор. Кто вводил военнопленных в так называемый врачебный кабинет?
Шуберт. Пять тысяч из них я сам ввел.
Прокурор. Стало быть, в расстреле пяти тысяч человек вы участвовали непосредственно?
Шуберт. Так точно, участвовал непосредственно.
Прокурор. И вы исполняли роль врача?
Шуберт. Так точно, я изображал врача.
Прокурор. В чем состояла ваша обязанность, когда вы сидели в кабинете в белом халате?
Шуберт. В правой руке я держал ланцет, а в левой — кусок мела. Если у военнопленного были золотые коронки или зубные протезы, я чертил ему крест на груди.
Прокурор. Вы сами также стреляли?
Шуберт. Так точно, шестьсот тридцать шесть русских военнопленных я убил лично…
Прокурор. Какие награды вы, обвиняемый Шуберт, получили за свои зверства?
Шуберт. Я получил «Крест за военные заслуги» II класса с мечами…»[138]
С конца 1942 — начала 1943 г. советских военнопленных стали умерщвлять в душегубках, а позже в газовых камерах «Циклоном Б». И эти массовые казни, так же как и расстрелы, производились буквально во всех лагерях — в десятках лагерей смерти и в сотнях так называемых «рабочих лагерей».
«От убийств поодиночке, — сказал в своем выступлении обвинитель от СССР Ю. В. Покровский на процессе главных военных преступников, — гитлеровцы в дальнейшем перешли к организации «фабрик смерти» в Треблинке, Дахау и Освенциме.
Методы и масштабы убийства менялись. Гитлеровцы стремились найти способы для быстрого истребления больших человеческих масс. Над решением этой задачи они работали долго…»
* * *Характерно, что наиболее дальновидные представители военной касты, а позже и промышленники выражали свое недовольство массовым уничтожением советских военнопленных.
Безусловно, у них были на этот счет свои резоны. Так, адмирал Канарис, начальник абвера (военной разведки) понимал, что за убийство взятых в плен людей придется рано или поздно отвечать, в частности военной касте Германии. Канарис, которого никак не заподозришь в сочувствии к «большевизму», отправил своему начальнику Кейтелю соответствующий меморандум 15 сентября 1941 г.
Сохранились также «Заметки для доклада» Канариса все тому же Кейтелю, начальнику штаба вермахта. В меморандуме и заметках Канарис, ссылаясь на то, что многие военные фактически стали орудием Гиммлера, пишет: «Неприменение «военно-правовых норм в войне» нецелесообразно с «военной точки зрения», подрывает воинскую дисциплину и боеспособность «собственных (немецких. — Авт.) войск».
Однако, выслушав аргументы Канариса, вернее его сотрудника Лахузена, Мюллер-гестапо цинично заявил: «Тогда придется производить эти расстрелы (расстрелы советских военнопленных. — Авт.) в стороне от наших войск, если, как вы утверждаете, вид этих расстрелов настолько их расстраивает и духовно солдаты страдают от этого».
В 1942 г. всполошились и те круги нацистского общества, которые можно назвать военно-промышленным комплексом. Под их нажимом 18 марта во все концлагеря был направлен секретный циркуляр, где предписывалось лучше кормить и лучше обращаться с советскими военнопленными, работающими на военных предприятиях.
В другом циркуляре Военно-экономического отдела ОКХ (Верховного командования армии) от февраля 1942 г. говорилось:
«Нынешние трудности с рабочей силой не возникли бы, если бы своевременно были бы введены в действие советские военнопленные. В нашем распоряжении находилось 3,9 млн военнопленных, теперь их осталось всего 1,1 млн. Только от ноября 1941 г. до января 1942 г. погибло полмиллиона русских».
Однако к 1942 г. даже слепому было видно, что пущенную в ход машину уничтожения уже невозможно остановить.
Да и хотели ли Гиммлер и К° ее останавливать?
Циркуляры специалистов по военной экономике не повлияли на практику уничтожения советских военнопленных — они продолжали умирать массами от голода и побоев, от эпидемий и экзекуций.
Гиммлер, глава аппарата насилия, в одной из самых страшных своих речей перед эсэсовскими фюрерами в Познани 4 октября 1943 г. весьма недвусмысленно высказался насчет истребления советских военнопленных: «Тогда, — сказал он, — мы не так ценили эти массы людей, не рассматривали их как сырье, как рабочую силу. Но, правда, с точки зрения конечных результатов, когда я думаю в масштабах поколений, мне этого не жаль».
- Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.) - Елена Данченко - История
- Военная история Японии. От завоеваний древности до милитаризма XX века - Александр Борисович Спеваковский - Военное / История
- Черная капелла. Детективная история о заговоре против Гитлера - Том Дункель - Военная документалистика / История
- Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944 - Вольфганг Ферстер - История
- Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Филипп Дуайер - История
- 1941. Козырная карта вождя. Почему Сталин не боялся нападения Гитлера? - Андрей Мелехов - История
- История вычислительной техники в лицах - Борис Малиновский - История
- Свастика на орбите - Ганс-Ульрих фон Кранц - История
- Гитлер против СССР - Эрнст Генри - История
- Фальсификаторы истории. Правда и ложь о Великой войне (сборник) - Николай Стариков - История