Хитрости и уловки (СИ) - "Юэл"

— А-то и головы.

— А-то и головы. — согласился я.

И, пока мой “источник” опустошал одиннадцатую бутыль, я подумал о том, что надо бы разобраться с вопросом о перевороте. Дыма без огня не бывает. А если Адданг, участвует во всем этом, то и Иен тоже. Такой расклад, меня совершенно не устраивал. Помимо этого, придется рассказать брату правду, о его хрупкой слабой девочке. Ох, и не везет же Дэну с женщинами. Совершенно не везет.

Я по привычке, попытался зачесать волосы назад, и застрял в сальных волосах рыжей головы. И как только Адриан ходил в нем, неделями?!

Глава четвертая — “Рассказывай”

— У нас всё готово. За исключение возможности попасть во дворец.

Последнее время Иен была ещё более молчаливей, чем обычно, а мне, как никогда, требовалось её участие. Она всегда много думала и мало говорила и, как правило, только по делу. Раньше, это не доставляло дискомфорта, но сейчас на кону жизни двух самых дорогих мне людей.

— Что по поиску потайного прохода в замок?

— Я не… не нашла.

— Иен, это главное!

— Я знаю, Адда, знаю.

Подругу что-то беспокоило. Долгие размышления приводят её в замешательство, а это означало одно — что-то идёт не по плану.

— Рассказывай.

Я знала, что этой фразы достаточно. Мы с Иен дружим так долго, что уже и не сосчитать. Не знаю, как получилось, что мы смогли найти общий язык. Вполне возможно, причина была в том, что мы обе довольно умны, для женщин, и способны добиваться желаемого. Однако, Иен в большей степени, имеет доброе сердце, и мягкий нрав. Я же, сердцем, вовсе не обладаю.

Это отчётливо прослеживается в нашем подходе к решению проблем. Она невидимка, которая способна раствориться в любой толпе. Нежно говорит, мягко стелет, и незаметно для человека получает необходимые сведения. А я способна на жестокость. Подло подставляю, без угрызений совести; пытаю, даже не поёжившись от издаваемых криков; безнравственно очерняю, не обращая внимания на то, что может потерять человек. Использую все возможные способы для получения желаемого. Когда-то давно, я назвала себя негодяйкой, люди подхватили и распространили. Спустя пару месяцев все забыли первоисточник, а вот прозвище осталось. И всё, потому что оно подходило мне, идеально.

Когда нам с братом пришлось, выживать на улицах города, когда мы выпрашивали себе еду, и когда мы спали, на морозе, под открытым небом, согреваясь лишь теплом тел друг друга, никто не знал о нас. Мы были пустым местом, назойливыми мухами, просящими милостыню. Это было нормально. Так жили многие, поэтому мы не жаловались. Но когда Урман заболел…

В тот день я проторчала на холоде с утра до поздней ночи, прося у прохожих, хоть немного сочувствия и помощи, в виде нескольких серебряников, на которые могла бы купить лекарства. Никто не захотел помочь, маленькой сиротке. Никто!

Именно этот день изменил всё, в моей жизни. Промерзшая до костей, я, уже было отчаялась и развернула идти домой, когда мне посчастливилось увидеть, как один богатый господин покидал дом терпимости. Мужчина был одет в меха, и держал трость с золотым набалдашником. У таких людей есть все. И я, наивное и глупое дитя, решила попросить помощи. Но вместо милостыни получила этой самой тростью, с золотым набалдашником, по спине и слова:

— Прочь отребье!

В тот самый момент, когда трость коснулась моих костей, во мне что-то умерло. Вероятнее всего, это вера в людей, надежда на сострадание и участие, или существование простой человеческой доброты. А может, всё и сразу. Вместо того чтобы лить слёзы, как и подобало ребёнку, я встала и последовала за господином. А когда он зашёл в дом, на пороге обняв жену и погладив по голове двоих детей, я уже знала, что необходимо сделать.

Постучавшись по дверному молотку, маленькая девочка, дрожа от страха, попросила позвать хозяина дома. И вновь, начала молить о деньгах на лечение брата, стоило ему показаться в дверях. А когда получила отказ, проклятия и угрозы расправы, сказала, что, наверное, ему интереснее тратить деньги на женщин в публичном доме, чем на помощь ближнему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я думаю, — произнесла тогда ещё маленькая и хрупкая я, — мне лучше попросить денег у вашей жены. Она мать, её задача заботиться о семье, детях и репутации. Уверена, ей будет интересно то, что я могу рассказать. И, она будет готова заплатить мне, за подобную информацию куда больше пары серебряников.

— Мелкая поганка. — процедил он сквозь зубы, но выдал десять, таких желанных, монет. — Чтоб я тебя здесь, больше никогда не видел.

Я ушла от него, с высоко поднятой головой, несмотря на то что внутри всё тряслось от страха. И не важно, что дверь за моей спиной хлопнула с такой силой, что оглушила весь дом, потому что я могла купить лекарства для Урмана.

В тот день я поняла главное — владеющий информацией, владеет всем и всеми. И я стала тем, кто сначала эту информацию, подслушивает, затем крадёт и покупает, а после, выпытывает и продаёт. Чем выше был статус человека, тем желаннее была его тайна, и тем дороже за её сохранность, он готов был платить. А с этим изменником, я ещё не раз встречалась. В какой-то период жизни, даже вела дела. Он, конечно, не тот, кому можно довериться, но тот, кому можно выгодно продать и дешево приобрести.

В какой-то момент, я превратилась в грозу всего города. Меня боялись все богатые и влиятельные люди, потому что у каждого есть скелет в шкафу, а я была тем, кто мог достать этот скелет, в любое время. Меня уважали преступники, потому что, несмотря на переменчивый нрав, я научилась, не совершать необдуманных поступков. Распоряжаясь, чужими жизнями, я предпочитала рациональное иррациональному, и мои услуги возросли. За мной последовали люди, и я стала оберегать их от бед. Когда потребность в деньгах ушла на второй план, я научилась распоряжаться информацией более обдумано. Я делала что хотела, как хотела и когда хотела.

Так было до тех пор, пока негодяйкой не заинтересовалась королева Элизабет, и охрана не притащила меня во дворец. К великому разочарованию, на царскую семью, компрометирующих сведений у меня не было. Либо они были чисты, либо тщательно скрывали кота в мешке. В любом случае шантаж отпадал.

— Я знаю, кто ты и чем занимаешься.

— Королева, Вам ли не знать, какими ядовитыми бывают языки у людей. Даже у монеты две стороны. Так почему же Вам не посмотреть на неё, с моей точки зрения. Я такой же человек, как и…

— Адданг, — перебила она длинную, заранее заготовленную речь, — я не хочу лезть в твои дела и в твою семью! Я хочу, чтобы ты стала частью моей.

Я не услышала ни упрёка, ни оскорбления. После часовой беседы наедине меня попросили стать главой тайной службой Её Величества. Стать её глазами и ушами. Стать её золотом мечом, и серебряным щитом.

Я согласилась.

Уважение к королеве росло изо дня в день. Эта женщина миловала, любого, кто это заслуживал, давая шанс на исправление. И карала, без сомнений тех, кто не был достоин искупления. Но главное, что нужды страны и ее жителей, всегда стояли на первом месте.

Спустя несколько лет, Элизабет, всё же, рассказала, как узнала о негодяйке, чем повергла меня в шок. В то же время стали очевидны причины, по которым её выбор пал на меня. В тот день королева стала моим другой. Одним из немногих.

Время шло, я исправно выполняла свои обязанности, пока не случилось непредвиденное. Произошедшее стало неожиданностью даже для меня. Я негодяйка, торгующая тайнами, и играющая жизнями, знала стоимость своей. Передать словами ужас, сковавший всё тело, когда о самом большом секрете в моей жизни, силе брата, узнал какой-то чужестранец, невозможно. Но ещё большим удивлением для меня стало, когда за тайну, стоимостью одна жизнь, не запросили цену. И я… влюбилась. Неожиданно и бесповоротно влюбилась в того, кто знал меня так, как не знал никто другой. В того, кто умел молчать и слушать. В того, кто смог стать моим пристанищем.