Брюнетка в клетку - Галина Куликова

Она старалась по возможности не летать (ну, разве что необходимость!) и тем более не участвовать в церемониях типа «встречи-проводы». Тем более что статус позволял перелагать их на плечи подчиненных.

И вот теперь Лариса устроила ей приятный вечерок, — как девочке, бегать по залу, с идиотской улыбкой заглядывать в лица незнакомых людей, выискивая в толпе прибывших рыжие бакенбарды и клетчатую кепку. Она почему-то была уверена, что ирландский профессор обязательно рыжий и прилетит в Москву в кепке с помпоном.

Преодолев неизбежные на Ленинградке пробки, они быстро приближались к ненавистному «Шереметьево», и Тамара тяжело вздыхала. Шофер, успевающий на скорости 120 каким-то чудом следить и за дорогой, и за своей угрюмой начальницей, откликнулся:

— Тяжелый клиент, Тамара Николаевна?

Не любившая обсуждать с подчиненными свои проблемы Тамара сухо кивнула и стала демонстративно терзать кнопки мобильника, давая понять, что разговор не состоится. Но водитель, обладавший легким и незлобивым характером, тему продолжил:

— А то давайте я его встречу, а вы пока кофейку?

Мысль неожиданно понравилась Тамаре. Пуркуа па? Не министр, не президент нефтяной компании — филолог какой-то. У нас эти филологи сейчас на своих раздолбанных таратайках доперестроечного периода картошку по рынкам развозят, так что ирландцу и водителя на первых порах хватит. Дальнейшие картины рисовались и вовсе радужными: по дороге в город вполне уместно гостеприимное молчание — не любезностями же с ним обмениваться через спинку сиденья. А там — отель, вежливые расшаркивания и вожделенный свободный вечер.

Сразу повеселев, она тем не менее выдержала пристойную случаю паузу, словно тяжко сомневаясь, и наконец бросила:

— Вы когда-нибудь встречали гостей в аэропорту?

Вопрос был, мягко говоря, странный — водители в конторе мотались к самолетам по несколько раз в неделю, часто без всяких сопровождающих, если речь, разумеется, не шла о VIP-персонах, а о всякой мелкой сошке, командированных и многочисленных родственниках сотрудников. Но таковы были правила игры, и шофер, знавший их не хуже Тамары, твердо сказал:

— Не сомневайтесь, все будет в полном порядке. Вы мне только имя на бумажке напишите и внешность — хотя бы в общем.

— Лариска — сволочь, — тихо прошипела Тамара.

Красивый трафаретик с изящной надписью «Wellcom, Мг. O’Neil», столь необходимый именно сейчас, остался у менеджера, с которым Лариса разминулась в аэропорту, и теперь ей придется на листке блокнота или салфетке корябать не желающей писать ручкой ирландскую фамилию.

Пройдя неизбежную процедуру отъема денег, они плавно въехали на территорию аэропорта и удачно припарковались невдалеке от входа.

— Тамара Николаевна, какие-нибудь особые приметы мистера, и я пошел, — заторопился ее добровольный помощник, одной рукой принимая бумажку с фамилией, а другой придерживая уже приоткрытую дверцу машины.

— Если бы мы знали! — тяжело вздохнула Тамара. — Ирландец, профессор, филолог. Наверное, рыжий, наверное, в очках, наверное, пожилой. Может быть, в чем-то клетчатом или изумрудно-зеленом…

Выдав на-гора эту скудную и не очень вразумительную информацию, она замолчала, предоставив широкое поле деятельности шоферской фантазии. Втайне она надеялась, что судьба-индейка сегодня не будет испытывать ее на прочность вторично: профессор окажется душкой, угодит прямо в гостеприимные объятия встречающей стороны, тихо посапывая, доедет до отеля, где они и расстанутся, довольные друг другом. Вариант, что профессор усядется с ней рядом и начнет наукообразную болтовню, не рассматривался как заведомо невозможный.

Проводив долгим взглядом скрывшуюся за стеклянными дверями широкую шоферскую спину, Тамара разрешила себе немного расслабиться. Откинувшись на кожаные подушки и прикрыв глаза, стала думать о предстоящей через три недели поездке на Сардинию, этот рай миллионеров, куда Тамару любезно пригласил один из его давних обитателей.

…Солнце, золотисто-белый песок, ласковые лазурные волны, синее-синее небо, поют птицы. Тишина, покой, упоение. Здесь лишь они вдвоем, на бескрайнем пляже, перед бескрайним морем… Но вдруг вдали раздается гул, нарастает, становится ближе и ближе, переходит в адский рев… «Что это?» — испуганно вскрикивает Тамара, прижимаясь к любимому. Любимый своей сильной, загорелой рукой хлопает ее по упругой попке и кричит в самое ухо: «Не волнуйся, родная, тут, за пальмовой рощицей, рядом с моим домом, небольшой военный аэродром. Два-три самолета в час, не больше».

Непроизвольно дернувшись и открыв глаза, Тамара поняла, что умудрилась задремать. «Нет, ну приснится же такая гадость, — с отвращением подумала она. — Хотя что может сниться рядом с таким местом?»

Тут же услужливая память напомнила, что Тамара здесь, в общем-то, по делу. Глянув на часы, она занервничала — рейс Дублин-Санкт-Петербург-Москва уже минут 40 как должен был бы благополучно завершиться.

«Может, сбегать на разведку, посмотреть, не стоит ли подстраховать (она не сразу вспомнила, как зовут водителя)… Николая?» — мысль пока отказывалась работать четко, а это Тамару раздражало необычайно.

«Не на разведку мне надо, а кофе выпить. Двойного, черного, без сахара», — бормотала она, выбираясь из машины. Не озаботив себя мыслью о том, что оставляет «Сааб» незапертым, она почти бегом влетела в здание аэровокзала и быстренько заняла место в небольшой очереди страждущих поесть и выпить. Завладев стаканчиком черной пахучей жидкости, которую девушка за прилавком назвала «двойным эспрессо», Тамара плюхнулась на жесткий пластиковый стул и огляделась по сторонам. Кофе, какой бы он ни был, начал свое благотворной воздействие на организм, мысли потекли плавно и в нужном направлении: «Подойти к табло, выяснить, не задерживается ли рейс. Если нет — поискать Николая (имя шофера на сей раз вспомнилось мгновенно). Если его нет — к машине. Не уедут же они без меня, в самом деле».

Привыкшая к решительным действиям, Тамара поднялась со стула и, прицеливаясь стаканчиком с остатками кофе в урну для мусора, стала одновременно разворачиваться в сторону огромного информационного табло. Да так и застыла в позе древнеегипетской скульптуры — откуда-то слева вынырнула, успев развернуться к ней спиной, стройненькая женщина в шляпке, клетчатом костюме, с синей сумкой и зонтом-тростью в руках… Короче говоря, Лариса Куприянова собственной мерзкой персоной и именно в том наряде, который был на ней, когда Тамара провожала ее в отпуск! Она же, черт побери, сама помогала покупать ей этот костюм — клетка в этом году снова вошла в моду.

Первая реакция на появление нерадивой и лживой сотрудницы была негативной и очень эмоциональной. Наврала! Наверное, мужика какого-то встречает. Или провожает. А работу побоку! Любимую начальницу, почти подругу, — в аэропорт, ирландским профессорам на растерзание…

Когда-то в пионерском лагере длинноногую школьницу Тамару заставляли выступать в межотрядных и межлагерных спартакиадах, причем в незрелищных видах типа прыжков в длину и высоту. Особенно преуспела она в прыжках с места, входивших наряду с метанием гранаты и бегом на 60 метром в какое-то сомнительное «пионерское троеборье».

То, что произошло дальше, составило бы гордость и славу Тамариной пионерской юности: с места в два могучих прыжка она преодолела расстояние примерно в полтора десятка метров. Остатки кофе при этом странным образом не выплеснулись на головы убывающим и прибывающим пассажирам. Очутившись непосредственно за спиной Ларисы, Тамара подошла к ней вплотную и задушевным голосом произнесла:

— Отдыхаешь, сволочь?

Шляпка даже не шелохнулась. Тамара, с трудом сдержав желание вылить на нее остатки кофе, почти пропела в брюнетский затылок:

— Лара, мать твою, повернись лицом, когда с тобой разговаривают…

Одновременно Тамарино колено уверенно отметилось в клетчатом тылу.

Женщина развернулась так стремительно, что Тамара отпрыгнула назад и даже несколько в сторону. На нее в упор смотрели холодные и злые глаза незнакомой ей молодой брюнетки. Незнакомка не казалась испуганной, напротив, в ней читалась решимость наказать обидчицу/ А судя по ее спортивной фигуре, решимость эта могла быть основана на вполне профессиональных навыках.

Конфликт необходимо было гасить немедленно, и Тамара принялась за дело: произнесла все полагающиеся в таких случаях слова, пустила для убедительности слезу, в общем, через несколько минут неприятный инцидент был исчерпан, женщины, как боксеры после тяжелого раунда, разошлись по своим углам.

Тамара прямиком отправилась к машине, справедливо полагая, что профессор если и прилетел, то уж точно сидит и дремлет в машине под Колиным неусыпным контролем. «Надо же, но ведь так похожи сзади. Правда, Ларка не такая спортивная и жесткая, но все равно… А шмотки? Ну ведь один в один… Вот она — мода!» Она даже не была уверена, чему больше рада — тому, что удалось избежать открытого столкновения, или тому, что Лариске все-таки можно верить. И только одно во всем этом ужасе было позитивно — она лишний раз убедилась: рядом с самолетами ей точно делать нечего, одни неприятности.