Дублон капитана Флинта - Наталья Александрова

— Вот тут вы ошибаетесь! — возразила Надя. — Я и правда не официантка, но и не богата. Вряд ли кто-то заплатит за меня, и честное слово — я не понимаю, почему они меня похитили. Могу только думать, что они меня с кем-то перепутали.

Тут она вспомнила, что не назвала свое имя, и проговорила:

— Меня зовут Надя… Надин…

Она сама не поняла, почему назвала имя в такой форме, оно у нее само вырвалось.

— Рад нашему знакомству! — церемонно проговорил англичанин. — Сожалею, что оно произошло при таких обстоятельствах…

— Да хватит расшаркиваться! — оборвала его Надя. — Но, раз уж вы такой джентльмен, не найдется ли у вас для дамы глотка воды?

— О, конечно! — Англичанин разгреб сваленные в углу лохмотья и достал глиняный кувшин с отбитым горлышком, внутри которого плескалось немного воды.

Вода была затхлая и тепловатая, но Надя с жадностью припала к кувшину и не заметила, как все выпила.

— Извините, я вам ничего не оставила! — проговорила она, возвращая кувшин.

— Ничего, скоро они принесут еще! — заверил ее англичанин. — Воду дают два раза в день, и лепешки. Они не хотят, чтобы я умер с голоду, это не в их интересах.

От соломы пахло гнилью, к тому же там ползали какие-то насекомые, так что Надя села на корточки, привалившись спиной к стене, и снова задумалась о своем положении.

Почему ее, именно ее, похитили пираты? Теперь она могла ответить на этот вопрос. Пираты похитили ее вместо Надин.

В самом деле — она находилась в каюте Надин, спала на ее кровати, в ее пижаме. Внешне они немного похожи — обе темноволосые, кареглазые, Надин чуть худее и пониже ростом, но пиратам не с чем было сравнить. Ведь они не обыскивали все каюты, а шли именно в нужную, у них наверняка была наводка.

И этот беловолосый злодей сказал, что он проследил путь Надин от самого Марселя, точно знал, на какой корабль она села в Александрии, а уж выяснить номер каюты вообще проще простого! Вот если бы пираты в этой каюте нашли толстого мужика или пожилую негритянку, они бы засомневались. А так, велено было привезти белую женщину — так вот же она, спит себе на кровати без задних ног!

Но как она там очутилась?

Пора перестать отмахиваться от очевидного — ее, Надю, как полную дуру, просто заманили. Пока она лила слезы и жалела себя, глядя на море, ее приметила эта Надин. И уговорила пойти выпить. Чего проще? Надя дошла уже до ручки, едва на луну от тоски не выла. А там…

Надя вспомнила про пролитое вино. Да эта прохиндейка небось вовремя подтолкнула официанта или заплатила ему, чтобы он облил Надино платье…

Говорил же этот беловолосый, что Надин умеет манипулировать людьми. Точно, уж Надя-то в этом убедилась. Вот послала бы она вчера вечером эту Надин подальше — отвали, дескать, я с незнакомыми не пью. И все, сейчас была бы на корабле. Ну, ограбили бы пираты, у Олега деньги отобрали, у нее — украшения. Вот кстати, Надин и кольца с нее сняла, чтобы не опознали — у нее-то обручального кольца не было…

Чего хотел от нее тот человек в бараке? По большому счету, не имеет значения, поскольку дать это она ему не сможет, она ведь не Надин и понятия не имеет, чем занималась эта прохиндейка. И хорошо, что не поддалась порыву и не стала признаваться беловолосому, что она не та, кого он так жаждал видеть. Нетрудно догадаться, что последовало бы за этим признанием.

Во-первых, он бы ей не поверил. А когда она, плача и размазывая слезы, рассказала бы ему в подробностях про вчерашний вечер, то, возможно, сумела бы его убедить, что она — посторонняя русская женщина, никому не известная и небогатая. И глупо было бы ждать, что перед ней извинятся и вернут на корабль или хотя бы доставят в какое-нибудь цивилизованное место. Зачем им такая морока? В лучшем случае ее просто убьют. А в худшем…

Надя вспомнила про главаря пиратов и про того жуткого типа с безумными глазами, которые жили своей собственной жизнью на черном лице — то вращались со скоростью вентилятора, то стремительно бежали куда-то наверх, через лоб… Ужас, лучше умереть, чем попасть к такому в руки.

Надя прислушалась к себе и поняла, что умирать не хочется. А ведь придется, когда раскроется ее обман. Нужно быть очень осторожной. И правильно она сделала, что назвалась этому англичанину Надин. Может, он в сговоре с беловолосым, его нарочно подсадили в яму, чтобы он выпытал у нее все, что нужно.

Хватит уже, была она такой дурой, что выбалтывала о себе все первому встречному. Теперь надо быть умнее.

Но как выбраться на свободу из этой волчьей ямы?

Действительно, по сравнению с этой ямой хижина, в которой она проснулась, казалась настоящим дворцом. Здесь было сыро, грязно, тесно, отвратительно пахло, но хуже всего было то, что она будет делить эту яму с мужчиной. Так что любое самое простое физиологическое отправление превращалось в настоящую проблему.

Ее безрадостные мысли были прерваны донесшимся сверху подозрительным шорохом.

Надя запрокинула голову… и едва не закричала от ужаса: через просветы деревянной решетки на нее смотрело какое-то чудовище. Приоткрытая пасть, из которой торчали страшные клыки и капала слюна, жуткая ухмыляющаяся морда, испещренная темными полосами, маленькие свирепые глазки…

— Что это? — прошептала Надя, инстинктивно схватив своего соседа за руку.

— Это гиена, — сообщил тот довольно спокойно. — Она часто сюда приходит по ночам. Должно быть, надеется, что когда-нибудь я ей достанусь на обед. Я к ней привык, зову ее Мелиссой, в честь одной своей родственницы. Они очень похожи. Эй, Мелисса, как дела?

Гиена хрюкнула и исчезла.

Надя отпустила руку Патрика, но не стала отодвигаться, потому что от него веяло живым человеческим теплом.

— Кстати, — снова заговорил Патрик, — хотя я сказал вам, что не знаю, где мы находимся, — кое-какие соображения на этот счет у меня имеются. Насколько я могу судить по характеру растительности и животного мира, а также по антропологическим особенностям местных жителей и характеру их языка…

— Умоляю, нельзя ли покороче! — перебила его Надя.

— Можно. — Англичанин пожал плечами. — Так вот, я считаю, что мы с вами находимся в Республике Сомали. То есть республикой ее можно считать только формально, на самом деле эта территория разделена на добрый десяток крошечных государств, непрерывно воюющих друг с другом. До шестидесятых годов прошлого века Сомали состоял из трех частей — Французский Сомали, или Джибути, Британский Сомалиленд и Итальянский Сомали.

Джибути, освободившись от колониальной зависимости, стал самостоятельным государством, и добился относительного процветания. Из двух других частей Сомали было создано единое независимое государство, но в нем тут же началась борьба враждующих кланов. Здесь постоянно идет гражданская война, в ходе которой возникают и исчезают карликовые государства. Каждый полевой командир, добившись хоть небольшого успеха, провозглашал независимость своей территории, объявлял себя президентом и непременно требовал мирового признания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});