Дикие сердца - Джей Ти Джессинжер

большие умоляющие глаза становятся чересчур выразительными, я смягчаюсь.

— Прекрасно. Это новое начало. Но я воздерживаюсь от прощения до тех пор, пока не увижу, что ты задумала с моими волосами.

Она прикусывает нижнюю губу, слезы стекают по ее нижним векам, и что, черт возьми, случилось с моей сестрой?

Папочка Деклан, должно быть, прокладывает какую-то серьезную трубу, раз превратил эту хладнокровную дикарку в такого милого человека.

Счастливая сучка.

6

Райли

Я должна была догадаться, что все не так хорошо, когда Слоан позвонила и попросила выпивку.

Появился новый горячий ирландец с кувшином "скинни маргаритас", подслащенной фруктами и "монк" и настоянной на соке лаймов и халапеньо, выращенных в саду за домом. Оправа бокалов была мелко посыпана розовой гималайской морской солью и украшена спиральным завитком цедры лайма, таким длинным и идеальной формы, что, должно быть, потребовалась предельная концентрация и, вероятно, не меньше десяти попыток, чтобы сделать это правильно.

Потому что да, это именно то, что сделал человек.

Горячий ирландец также принес теплые чипсы из тортильи и вкуснейшую ананасово-манговую сальсу, которую, по его словам, он приготовил сам.

Я сильно сомневалась в этом утверждении и сказал ему об этом. Каково же было мое удивление, когда он достал свой мобильный телефон и показал мне видео в качестве доказательства.

—Где ты находишь этих парней? Я спрашиваю я у Слоан, когда он ушел.

Она отмахнулась от меня, как от глупой. — Это подарок. А теперь иди, сядь на стул, который я поставила перед раковиной в ванной, и помолчи. Мне нужно сосредоточиться во время работы.

Красный флаг номер два: ей нужно было — сосредоточиться. В последний раз, когда это произошло, в пространственно-временном континууме образовалась дыра, которую до сих пор не заделали.

Но я умирала с голоду, а сальса была восхитительной, поэтому я была послушной и позволила ей намазать мне на голову какую-то дурно пахнущую массу, которая, как я ошибочно предположила, была глубоким кондиционером. Я сидела послушная, как ягненок, пока она мыла, стригла и укладывала мои волосы, время от времени уговаривая меня выпить еще одну вкусную "маргариту".

Когда она, наконец, развернула меня в кресле лицом к зеркалу, я поняла, почему она пыталась меня напоить.

Я в ужасе закричала: — Что, черт возьми, ты наделала?

У нее действительно хватило наглости самодовольно сказать: — Спасла тебя от той трагедии, которую ты назвал прической. Не за что.

Затем она неторопливо вышла из ванной, оставив меня переживать психический срыв в полном одиночестве.

— Я не буду это носить.

— Просто надень это. Ты поблагодаришь меня позже.

Я с негодованием смотрю на крошечный лоскуток ткани, который Слоан пытается выдать за платье, которое я должна надеть к ужину. Я высмаркивалась в салфетки с большим содержанием материи.

— Я буду благодарена тебе, если ты прекратишь пытаться выставить меня работницей секс-бизнеса. Ты уже причинила достаточно вреда платиновой катастрофой на моей макушке.

—Ты шутишь? У тебя потрясающие волосы!

Я говорю язвительно: — Да, если сейчас три часа ночи, и я работаю в кабаре "Рино" подражателем Мэрилин Монро, достаточно взрослой, чтобы побывать в турне с Фрэнком Синатрой, и все в зале слабовидящие или пьяные, это потрясающе. Но в этом измерении реальности это не так.

Игнорируя меня, она поворачивается, чтобы порыться глубже в хранилище, которое она называет шкафом. — Ты все еще носишь обувь шестого размера?

Я закатываю глаза к потолку. — Нет. Теперь я ношу двенадцатый размер. У меня странная болезнь, которая вызывает массовый рост ступней.

Игнорируя мой сарказм, она говорит: — Хорошо. Они идеально подойдут к платью.

Она поворачивается и бросает в меня туфли на высоких каблуках. Я отказываюсь их ловить, поэтому они отскакивают от моего живота и приземляются на ковер у моих ног. Затем она бросает платье. Он приземляется мне на макушку и свисает перед моим лицом, как вуаль.

Крошечная прозрачная вуаль с вырезами на животе.

Слоан проносится мимо меня из гардеробной. — Когда ты оденешься, я сделаю тебе макияж.

Кипя от злости, я стаскиваю платье с головы и смотрю на него. Я буквально могла бы сложить его и засунуть в карман своих спортивных штанов.

Честно говоря, как, по ее мнению, я должна носить это? С таким же успехом я могла бы просто надеть стринги и лифчик и на этом закончить!

Слоан зовет из другой комнаты: — Поторопись, Смоллс, я голодна!

Я бормочу: — О, теперь это срочно, потому что она голодна. Королева голодна, вы все подчиняйтесь! У всех кружится голова!

—Я слышу тебя там.

Я кричу через плечо: — Как ты вообще влезла в эту штуку? Ты не смогла бы влезть в нее ни одной своей грудью, не говоря уже о попе!

—Есть такой интересный материал, который называется спандекс. Он очень растягивается. Ты бы слышала о нем раньше, если бы не была занята накоплением всего этого хлопкового флиса. А теперь одевайся, или я запру тебя в шкафу без ужина.

Я закрываю глаза и вздыхаю. Надо было брать меньше конфет и больше наркотиков.

Я пять минут борюсь с кошмаром в виде эластичного платья, пока, наконец, оно не надето. Едва прикрывает мою киску, но надето. Затем я надеваю туфли на каблуках для стриптиза и, пошатываясь, выхожу из гардеробной.

Когда Слоан поворачивается, чтобы посмотреть на меня, я вскидываю руки в воздух. — Вот. Теперь довольна? Я Джулия Робертс в "Красотке", только с более неряшливым гардеробом и без счастливого конца.

Слоан молча смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

Я бы сорвала это дурацкое платье, но, думаю, мне понадобятся ножницы, чтобы избавиться от него.

— Скажи мне что-нибудь приятное, Голливуд, или, клянусь богом, я тебя порежу.

Она мягко говорит: — Ты прекрасно выглядишь.

—О-хо-хо! Отличная идея. Действуй по-крупному или отправляйся домой, верно?

—Нет, я серьезно. Ты прекрасно выглядишь.

Я тяжело выдыхаю от отвращения. — Конечно. Я просто красивая проститутка, которая выходит на вечер романтических встреч в переулках, чтобы заработать пригоршни потных долларовых купюр. Давай покончим с этим и пойдем есть. У меня сейчас опасно низкий уровень сахара в крови. Я свирепо смотрю на нее. — Я могу ударить ножом ближайшего человека.

Она с надеждой спрашивает: — Ты взяла с собой контактные линзы?

—Очки остаются на мне.

Она удручена, но быстро приходит в себя. — Хорошо, но позволь мне просто ... слегка мазнуть помадой и тушью...

Я слишком голодна, чтобы продолжать спор, поэтому уступаю. — У тебя ровно шестьдесят секунд. И никакого этого липкого дерьма с тональником!

Слоан радостно бежит обратно в ванную, появляясь оттуда в мгновение ока с одним фиолетовым тюбиком и одним серебряным тюбиком в руке. Она работает быстро, одно маленькое милосердие, затем прыгает вверх-вниз передо мной, хлопая