Завещание Казановы - Вера Колочкова

– Да. Я приду.

– Точно?

– Ну, я же сказала.

– Молодец. А что наденешь?

– Ой, да… Надо же платье купить…

– Вот и займись полезным и приятным делом, вместо того чтобы реветь. А то завтра глаза будут, как у пьяного тоскливого поросенка.

– Да, прямо сейчас поеду и куплю платье.

– Давай… До завтра.

– Пока, Оль.

Не поехала она за платьем. Собралась, но передумала. Зачем деньги тратить? Они еще на другие дела пригодятся… Что там с работой будет дальше – пока неизвестно. Что ее ждет?

Если только представить, как «обрадуется» шеф, когда узнает про ее интересное положение… Сразу уволит или даст до декретного отпуска доработать? Вообще-то он хороший мужик… но не настолько. Там, где начинается бизнес, понятие «хороший мужик» заканчивается. Ольга права, в лучшем случае он согласится выплатить хорошие декретные «отступные», а потом уволит. А в худшем…

А вот про худшее не надо. Как сказал один герой из недавнего умного сериала – прошлое лучше не помнить, будущего лучше не знать. Молодец мужик. Наверное, так и надо. Ну, и мы тоже как-нибудь… Бог не выдаст, свинья не съест.

От искусственного нагнетания оптимизма Арине стало еще хуже – ну как можно не помнить прошлое? Тем более если там было хорошо. А если прошлое вдруг ушло, и ничего взамен, кроме душевной паники, не осталось… То и зацепиться не за что…

Не давая себе отчета, Арина вдруг схватила телефон, кликнула номер мужа. Пока шли длинные гудки, лихорадочно готовила в голове первую фразу. Или вопрос какой-нибудь, не важно. Но чтоб тональность была спокойная, деловая.

Родион сбросил звонок. Телефон захлебнулся короткими гудками в знак солидарности с ее возмущением: что, даже поговорить не хочешь? Как же так, Родя? Ведь я просто поговорить хотела… Голос услышать…

Чтобы снова не впасть в отчаяние, Арина быстро пошла в спальню, отодвинула дверцу платяного шкафа. Платье надо выбрать. Что-нибудь из старого и забытого… Для всех забытого, а для Роди – памятного. Да, вот это… Шелковое, темно-вишневое, с открытыми плечами. Она в нем была в ресторане, когда всей семьей отмечали Васькино поступление в институт и пили шампанское. Васька тогда сказал тост: за моих родителей, самых красивых, самых счастливых.

Как ей в тот вечер было весело, как приятно кружилась голова! Родя с Васькой смеялись – наклюкалась мать… И снова наполняли ее бокал, и танцевали с ней по очереди. А еще Родя подарил ей цветы – большой букет белых роз. Теперь она точно знает, каким бывает счастье. Оно кружит голову, как шампанское, и пахнет розами. Одурманивает, оглупляет и ослепляет.

Интересно, Родя помнит это платье? Наверняка помнит.

Вот в нем и пойду…

* * *

А воскресным утром накатила паника – зачем обещала Ольге! Нельзя туда идти, лучше остаться дома. Ужасно глупая затея – дать себе пережить заново боль, унижение и отчаяние… Она ж не мазохист, в конце концов. Нет, не права Ольга. Надо беречь себя и не вылезать на белый свет из темной норки… Зачем, зачем обещала!

К тому же все валилось из рук. И задумка с платьем показалась не совсем удачной. Рядом с женщиной в таком платье должен быть мужчина, который бы держал за руку, оберегал… Незащищенность открытых плеч этого требует. А без мужчины рядом женщина в таком платье слишком вызывающе смотрится.

Надо же, подумала Арина, она никогда раньше не задумывалась над этими неписаными правилами – что может надеть на вечеринку женщина с «тылами» и женщина «без тылов»… Или это не правила никакие, а ее собственные на данный момент панические ощущения? Вдобавок и прыщ на лбу за ночь выскочил – полная дисгармония – открытые плечи и прыщ на лбу! И волосы феном пересушила, легли не так, как задумывала. Да плюс тошнота… Непреходящая, мучительная, вытягивающая последние силы.

И все же Арина как-то собралась. Ругая себя, на чем свет стоит, вызвала такси, подошла к окну.

Ах, ну конечно. Еще и небо заволокло тучами, гроза собирается. Такой день, значит… Все к одному… И отступать некуда. Нет, можно, конечно, отступить в последний момент… Позвонить Ольге, сказаться больной.

На телефон пришло сообщение: такси прибыло. Что ж, ладно. Пусть будет, что будет. Но все равно – затея ужасно глупая и жестокая! Зачем?! Зачем…

Гроза так и не началась – решила мимо пройти. Покапал редкий дождичек, пока ехали, потом небесная хмарь и вовсе исчезла, оставив после себя радугу. И дышать стало легче. И как хорошо на радугу смотреть! Хорошо, но ужасно грустно. Хотелось плакать по той жизни, которой уже не будет. Но плакать нельзя – нарисованное лицо потечет.

Наконец приехали.

Ольга махнула Арине издалека, пошла по дорожке навстречу, придерживая платье. Сногсшибательное, кстати! Хороша, чертовка. Больше тридцати не дашь.

– С днем рождения, Оль! Чудесно выглядишь!

– Спасибо, подруга. Молодец, что приехала.

Они обнялись, расцеловались. Арина выудила из пакета подарок – расписной дизайнерский шарф ручной работы.

– Ой, спасибо, Арин! Какая прелесть! Мне ужасно нравится! Ты же знаешь – я обожаю батик… Ну, опять угодила…

– Я старалась, Оль. Да, тебе идет… И даже к этому платью… Сегодня все для тебя, подруга! Смотри, даже гроза стороной прошла! Устыдилась тебе праздник испортить.

– Ну да… А ты? Как ты себя чувствуешь, Арин?

– Да так себе, если честно.

– Что, градус достоинства упал?

– Ой, упал, Оль… Практически до нуля. Я и ехать не хотела.

– Ладно, не дрейфь, прорвемся. Кстати, они уже здесь, вместе нарисовались. У Лерки такой вид… Нагло торжествующий. А у Роди, наоборот, слегка обалдевший. Смотрит по сторонам, любопытные взгляды ловит. Я думаю, они оба уверены, что ты не придешь.

– Действительно, зачем я здесь?

– Затем! Все ты правильно сделала! Улыбнешься, поздороваешься, как ни в чем не бывало. Ты же сильная женщина, Арина! Ты цельная, ты умная! Уж я-то знаю, какая ты. Как в песне – любить так любить, стрелять так стрелять!

– Не, я стрелять не умею.

– Научишься, делов-то. Представь, что у тебя за пазухой пистолет, и ты в любое время можешь его достать и направить в Родю. Не чтобы убить, а так, чтобы боялся. Заодно и романтики в себе поубавишь, а то она тебя назад тянет, градус достоинства понижает. Без романтики легче, Арин. Ишь, втемяшила себе в голову – люблю, люблю! Столько лет втемяшивала, и для чего, спрашивается?

Конец ознакомительного фрагмента.