Рейтинговые книги
Читем онлайн Комедиантка - Владислав Реймонт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 64

Николетта слушала, переводя взгляд с одного на другого, но лица у всех были неподвижны, и только из кресел нежно улыбался поклонник.

Хальт взмахнул палочкой, вступил оркестр, суфлер подал первые слова. Николетта, известная тем, что никогда не могла выучить роль, споткнулась на первой же фразе и запела невероятно фальшиво.

Начали второй раз; теперь пошло лучше, но Хальт умышленно сбился с такта, и Николетта дала неслыханного петуха.

На сцене раздался дружный хохот.

— Корова музыкальная!

— В балет с таким голосом!

— Пригодится кур созывать, когда станет помещицей.

Николетта, чуть не плача, подошла к Цабинскому.

— Я говорила, что не могу сейчас петь… Не было времени даже заглянуть в роль.

— Ага, значит, не можете? Дайте сюда роль! Петь будет Качковская…

— Я буду петь, но не теперь… Не хочу позориться!

— Кружить голову поклонникам есть время, строить козни, морочить голову прессе, разъезжать по Марцелинам[6] — на это тоже есть время! — шипела Цабинская.

— А ты, директорша, занимайся лучше своими хахалями да детьми и меня не трогай!

— Директор! Меня оскорбляет эта, эта…

— Дайте роль… Не можете петь сольной партии, идите в хор.

— Ну нет! Раз так, я спою ее! Плевать мне на ваши интриги!

— Это ты о ком? — взвизгнула Цабинская, срываясь с места.

— Да хотя бы о тебе.

— Вы больше не состоите в труппе! — заявил директор.

— А, подыхайте вы все тут! — Николетта бросила роль Цабинскому в лицо. — Давно известно, что в вашем театре нет места порядочной женщине!

— Вон отсюда, подлая авантюристка!

— Чихала я на тебя, старая жаба! Хватит с меня вашего вертепа!

— Иди! Иди! Примут тебя в веселый дом!

— Она пойдет в гувернантки к помещику, — съязвила Майковская.

— Подожду, пока директорша откроет заведение… со своими дочками!

Цабинская кинулась к Николетте, но тут же остановилась и разразилась плачем.

— Боже мой! Мои дети! Ясь! Мои дети…

И она зашаталась, задохнувшись от истерической злобы.

— Диванчик направо… Там удобней падать в обморок! — посоветовал кто-то из зала.

На лицах актеров замелькали улыбочки, ни один не упустил случая сказать что-нибудь язвительное.

— Пепа! Жена! Успокойся… Ради бога, вечно этот балаган.

— Значит, это я его устроила?

— Я не говорю про тебя… Но и ты бы могла успокоиться… Ничего с тобой не случилось!

— Так вот ты какой муж, вот какой отец! Вот какой директор! — кричала женщина, словно безумная. — Меня оскорбляет эта… уличная девка, а ты молчишь?.. Срывают спектакли, а ты молчишь?!

— Никому не платишь — и тоже молчишь, — подал голос кто-то из-за кулис.

— Держись, Цабинский!

— Продержись, мученик, час и попадешь прямо в рай!

— Простите, — спрашивал поклонник Николетты одного из актеров, ухватившись за пуговицу его пиджака, — простите! Это уже «Нитуш» играют или что-нибудь новое?..

— Прежде всего это пуговица, которую вы открутили! — отвечал актер, отбирая у растерявшегося господина пуговицу. — А там, милостивый государь, первый акт мелодрамы «За кулисами», ежедневные представления, огромный успех у публики!..

Сцена опустела. Оркестр настраивал инструменты, Хальт отправился выпить пива, актеры разбрелись по саду. Цабинский, схватившись за голову, как шальной, бегал по сцене, разыгрывая гнев и горечь: его жена, все еще не успокоившись, потихоньку всхлипывала.

— Что за люди! Что за люди! Сколько скандалов! — причитал директор.

Янка, напуганная грубостью разыгравшихся сцен, забилась в угол, не зная, что теперь делать. С директором, как она понимала, говорить сейчас невозможно.

«Артисты! Театр!» — думала девушка, охваченная чувством глубокого разочарования.

Ей было горько и стыдно.

«Грызутся, как… как…» — безуспешно пыталась она найти подходящее сравнение и продолжала стоять в растерянности.

Она старалась убедить себя в том, что все эти улыбки, слова, взгляды, все, что она видела здесь, — неправда. Ей казалось, что каждый играет какую-то роль, каждый притворяется перед другим. Она чувствовала это, но по своей простоте никак не могла понять, для чего это делается. В действительности же никто не играл, все были лишь сами собою, то есть актерами.

После недолгого перерыва репетиции возобновились — с Качковской в главной роли. Майковская была в отличном настроении: она навсегда избавилась от одной из соперниц по сцене, да еще через нее допекла и другую, самую ненавистную — Цабинскую.

Директор после ухода жены, потирая от удовольствия руки, кивнул Топольскому, и они отправились в буфет выпить. Цабинский наверняка выиграл, порвав с Николеттой.

Станиславский, самый старший в труппе, ходил по гардеробу, вне себя от возмущения. Рядом на стуле, поджав ноги, сидела Мировская. Обращаясь к ней, Станиславский не переставал возмущаться:

— Склоки и склоки… Откуда быть успеху!

Мировская поддакивала с грустной улыбкой, продолжая вязать на спицах платок из гаруса.

После репетиции Янка решительно подошла к Цабинскому.

— Пан директор… — начала она.

— А, это вы? Беру вас. Приходите перед спектаклем, побеседуем. Сейчас нет времени…

— Большое спасибо! — обрадовалась Янка.

— У вас есть какой-нибудь голос?

— Голос?

— Я спрашиваю, вы поете?

— Дома пела немного… А сценического голоса, наверное, нет… Впрочем, я…

— Приходите, только пораньше, тогда попробуем… Я скажу дирижеру…

III

Стоял чудесный, теплый день.

В Лазенки пришла весна. Цвели розы, резкий запах распространял по парку жасмин. Было так хорошо и тихо, что Янка просидела несколько часов у пруда, забыв обо всем на свете.

Лебеди, расправив крылья, как белые облачка, плыли по голубой глади воды; мраморные статуи богов сверкали белизной, их благородные линии и тишина парка, пронизанного солнцем, — все создавало впечатление античной красоты…

Вокруг разлилась молодая, пушистая зелень, словно изумрудное море, напоенное золотом солнца.

Красные цветы каштанов бесшумно опадали на землю, в воду, на газоны и, как искорки, мигали в тени деревьев.

Городской шум, пробиваясь сквозь заросли, наплывал сюда приглушенным эхом.

Порой ветер шелестел в ветвях, рябил атласную поверхность воды и уносился, оставляя за собой еще более глубокую тишину.

Янка пришла в парк прямо из театра. Она искала привычного одиночества, городская сутолока мешала думать, мешала унять биение сердца, растревоженного радостью, а радость была немалой. Янка поступила в театр. Кроме того, она хотела избавиться от неприятного чувства, вызванного ссорой на репетиции.

Все, что она увидела, беспокоило, порождало тупую боль разочарования, похожего на сомнение. Что-то неопределенное и мрачное пугало ее.

Желая не думать об этом, она снова и снова повторяла:

— Я в театре! Я в театре!..

Словно еще сама должна была уверовать в сбывшиеся наконец мечты многих лет; то, что было только мечтой, стало теперь явью… Ее «завтра» будет непохожим на «вчера», между ними встанет неизмеримая пропасть.

«Как это будет?» — спрашивала себя Янка.

Она представляла себе своих будущих товарищей. Инстинктивно Янка чувствовала, что в них она не найдет ничего, кроме зависти и лицемерия, не найдет ни заботливых рук, ни верного сердца и останется одинокой, как прежде.

Но вот сомнения снова отодвинулись, Янка вдруг почувствовала в себе силу, талант, и тогда возвратилась уверенность: нужно выступить на сцене только раз, сыграть любую роль, чтобы добиться успеха и идти вперед!

Но куда? К какой цели? Янка не знала, куда ей следует идти и к чему стремиться, ее страстная натура требовала одного: двигаться вперед, в бесконечность…

Девушка мысленно уже выбирала роль, с которой хотела бы выступить в первый раз.

Было так хорошо сидеть и мечтать, что под конец Янка уже ни о чем не думала, только наслаждалась чистым, душистым воздухом, любовалась нежными красками неба и зелени. Она слышала в себе пульс буйной, неудержимо возрождающейся природы и ощущала растительное счастье жизни, незаметное и вместе с тем могучее. Казалось, мраморные фигуры богов и молодые побеги ивы, желая ей добра, напутствовали, шептали ободряющие слова, что-то сулили.

Янка ощущала в себе весну, порывы юной, кипучей жизни и все те неистребимые, бессмертные силы духа, которые проходят через века и поколения, сквозь страдания и насмешки.

Ее вернул к действительности скрип гравия. Молодой человек подошел, снял шляпу, сел тут же, на соседней скамейке, и Янка обратила внимание на его высокий белый лоб, резко очерченные брови и светлые глаза. Незнакомец, поудобнее устроившись на скамейке, принялся читать книжку.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 64
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Комедиантка - Владислав Реймонт бесплатно.
Похожие на Комедиантка - Владислав Реймонт книги

Оставить комментарий