Свободное падение. Дхамма встречи с неблагоприятным - Аджан Брахм

ночи, хотя это редко мне удавалось и обычно я засыпал, уронив голову на грудь.

В этой аскетичной и простой жизни особое внимание уделялось медитации. И это было именно то, чего я хотел. Блаженство, которое я испытал во время своих первых медитативных переживаний, сразу зацепило меня. Оно было намного сильнее даже того, что я испытывал во время умопомрачительного секса с моей девушкой в Глостере ещё до того, как стал монахом! Медитация была гораздо приятнее и продолжительнее, и я пристрастился к ней с первого раза. Став медиционным наркоманом, я остаюсь им до сих пор.

Медитация – могущественнее величайшего из искусств. Музыка Бетховена может волновать и изменять нас. Наши умы могут воспарить ввысь. Но никогда они не взлетят так высоко, как во время медитации. Если вы католик и достигаете единения с Богом, то люди называют вас святым. Если вы буддийских монах, то они говорят: «Ну, это нормально. Продолжай в том же духе».

В монастыре мы должны были спать только четыре часа в сутки. Я никогда не был в состоянии это выдержать (даже когда в какой-то момент добился увеличения времени сна до четырёх с половиной часов). Это был изматывающий, изнурительный режим. Но для меня это не имело значения. Я постоянно находился в приподнятом настроении. Да что там говорить – я был невероятно счастлив. Там, в джунглях безвестного тайского захолустья, ментально и физически удалённого от Англии настолько, насколько это вообще возможно, моя жизнь была волшебным потоком непрерывных прозрений, покоя и блаженства.

В самом начале моего пребывания в Ват Па Понге Аджан Чаа поручил мне миссию, которая очень помогла мне в моей практике медитации. Люди из деревни Бунг Вай хотели основать у себя монастырь, и Аджан Чаа послал шестерых из нас, западных монахов, чтобы помочь им. В Бунг Вае нам было негде остановиться, и Аджан Чаа дал нам указание разбить лагерь на территории деревенского крематория.

Спали мы прямо на земле под нашими монашескими зонтиками, на которые мы натягивали противомоскитные сетки. Рядом с нами постоянно ползали змеи. Когда вы уже некоторое время пробыли тайским лесным монахом, то перестаёте их бояться. Я совершенно искренне испытывал по отношению к ним любовь и сочувствие! Даже к вездесущим смертоносным кобрам. У нас в монашеской среде бытовала шутка, что в Таиланде есть сто видов змей: девяносто девять из них ядовитые, а остальные могут вас задушить.

Однажды я видел, как королевская кобра пересекает тропинку в джунглях, по которой я шёл. Взглядом учёного я измерял змею, пока она скользила по тропинке передо мной. Я сложил длину всех её изгибов и прикинул, что в сумме это должно дать примерно пятнадцать метров. Было ли это сверхъестественное существо? Не могу сказать наверняка.

Аджан Чаа каждый вечер приходил в наш лагерь на территории крематория, чтобы провести двухчасовой сеанс медитации и дать наставления. Это говорило о его поддержке и интересе к этому месту.

Мы начинали медитацию в шесть часов вечера. Как раз в это время начинали активизироваться комары. Мы же во время медитации должны были оставаться совершенно неподвижными, а ещё у нас есть правило, запрещающее убийство, поэтому мы не могли даже отмахнуться от них. Нам не во что было закутаться и запрещалось использовать свои противомоскитные сетки.

В результате эти комары буквально пожирали нас живьём, по-другому не скажешь. Я разом насчитывал на своей коже шестьдесят или семьдесят маленьких комариных телец, медленно раздувавшихся от моей крови. Можете себе такое представить?

Мы, западные люди, с благоговейным трепетом наблюдали за тем, как тайские монахи могли сидеть совершенно неподвижно и вполне комфортно себя чувствовать во время этого мучительно зудящего безумия кормления комаров. Как они это делали?

В силу насущной необходимости я смог этому научиться. После того как моё тело было полностью покрыто укусами, я начал сосредоточиваться на том, что происходило у меня внутри, и полностью перестваал ощущать своё тело. За два часа медитации комары научили меня тому, как удерживать ум от блуждания. Как только я погрузился вглубь себя, мне показалось, что комаров больше нет. И это не было просто иллюзией. Во время глубокой медитации ваше дыхание замедляется и из пор вашего тела практически не выходит углекислый газ. А ведь комаров привлекает именно углекислый газ, выделяемый нашим телом!

Сидя на территории крематория Бунг Вая, мы, западные монахи, учились становиться невидимыми. Думаю, что Аджан Чаа наслаждался этим процессом, хотя никогда явно этого не показывал.

Невозможно было догадаться, что на этот раз задумал Аджан Чаа. Его реакция часто была совершенно неожиданной. В своё время я встречал парочку нобелевских лауреатов и могу сказать, что по сравнению с Аджаном Чаа они были полными тупицами. У духовного наставника есть только та сила, которую ему дают ученики. Среди учеников Аджана Чаа были как король и королева Таиланда, так и бедные неграмотные крестьяне. И он мог прекрасно общаться со всеми ними.

Один из примеров его непредсказуемого поведения, который я очень хорошо запомнил, связан с экзорцизмом. К нему привели женщину, находившуюся в совершенно невменяемом состоянии. У неё изо рта шла пена, она ругалась, корчила гримасы, делала какие-то дикие движения. Аджан Чаа посмотрел на неё и сказал: «Она одержима очень опасным духом. Выкопайте яму. Вскипятите воду. Надо залить её кипятком и похоронить».

Женщина мгновенно пришла в себя. Через минуту она тихо сидела перед Аджаном Чаа, уже не одержимая и не источавшая безумие, но весьма недовольная, так как думала, что он и вправду собирался сварить её заживо! Находясь рядом с Аджаном Чаа, я никогда не знал, что он сделает дальше, а он обычно вёл себя так, как будто меня не было рядом. И он очень редко объяснял мне свои поступки или учил меня лично.

Могу вспомнить, пожалуй, лишь одно исключение из этого правила. Это произошло на седьмом или восьмом году моей монашеской жизни. Один из западных филиалов монастыря Аджана Чаа приобрёл для него сауну в надежде заманить его к себе для того, чтобы он дал учения. Честно говоря, две трети из того, что говорил Аджан Чаа, казалось абсолютной ерундой, но иногда он выдавал что-то совершенно выдающееся.

Когда он выходил из сауны, я шёл ему навстречу. Мы должны были пройти мимо друг друга. Я очень гордился тем, что мой ум был таким спокойным и чистым, и, когда мы поравнялись, я, зная о его замечательной способности к телепатии, молча предложил ему заглянуть ко мне в голову и полюбоваться первозданной природой моего серого вещества.

У меня было предчувствие, что это не