Уровни жизни - Джулиан Барнс

Невзирая на свою репутацию богемного, светского человека, Фред Бёрнаби не мог соперничать с теми, кто ежевечерне приходил за кулисы, владея более изощренным арсеналом комплиментов. Но он был умен и изрядно поколесил по миру. Через пару недель Фред стал задумываться, в каком свете видят его окружающие, и попытался сам с собой проговорить их речи. «Она женщина. Француженка. Актриса. Она — на уровне?»

Он понимал, что ответили бы ему друзья и однополчане. Как стали бы ухмыляться от одного этого вопроса. Но над ними господствовали банальности, репутации, слухи. Сами офицеры как ни в чем не бывало ухлестывали за юными черкешенками и миловидными киргизскими вдовушками; каждый пребывал в полной уверенности, что по возвращении домой возьмет в жены родовитую англичанку, для которой дела сердечные просты и незатейливы, как огородные грядки. Поздними вечерами, за стаканчиком бренди с содовой можно будет ненадолго предаться тоске по совсем другой улыбке, по смуглой коже, по шепоту на чужом полупонятном наречии. А затем послушно вернуться к семейному очагу в хмельной уверенности, что жизнь удалась.

Фред Бёрнаби был не из таких. Да и мадам Сара тоже. Она с ним не кокетничала. Точнее, кокетство ее было не обманом, не тактикой, а обещанием. В ее глазах и улыбке читалось приглашение, предложение, которое он принял. Да, мадам Герар не замедлила упомянуть серьги, приглянувшиеся мадам Саре; да, он купил их ей в подарок; да, она поблагодарила, хотя и не выказала удивления, но все это было следствием прямоты. А он, слыша насмешливые реплики однополчан, мог бы ответить: разве вы сами не дарили подобные вещицы своим розовощеким невестам-девственницам, разве они не брали от вас подарки с неподдельным выражением изумления, которое вы принимали за чистую монету? По крайней мере, мадам Сара всегда (пусть даже «всегда» означало пару недель) была с ним откровенна.

У нее не было настороженных родственников, перед которыми приходится заискивать. Была только мадам Герар: фронт, тыл и генералитет в одном лице. Фред признавал и ценил верность. Между ним и мадам Герар царило полное взаимопонимание, и, когда ход событий требовал, чтобы он раскошелился, она спокойно и с достоинством принимала от него деньги. Кроме дуэньи, рядом с мадам Сарой находился ее сын, приветливый мальчуган, которого можно было бы с успехом обучить охоте и спортивным играм. Жители континентальной Европы сильно отставали в этих областях. В Испании предметом гордости было подстрелить сидящую куропатку. В По Фреда как-то раз пригласили на охоту. Местные господа везли с собой засунутую в мешок лисицу, сбрызнутую анисовым маслом, чтобы их глупые собаки не сбились с пути; лошадь ему досталась настолько низкорослая, что каблуки его волочились по земле; вся экспедиция заняла не более двадцати минут.

Он бы охотно покинул Англию. Там у него имелась добрая компания, но душа его стремилась туда, где жара и пыль. И хотя в его жилах, вполне возможно, текла подлинно английская кровь Эдуарда Длинноногого, он отдавал себе отчет, что окружающим это не очевидно. Он знал, какие мысли посещали его знакомых; кое-кто в подпитии говорил ему об этом едва ли не открытым текстом.

В бытность его молодым субалтерн-офицером однополчане в столовой шутили, что он смахивает на итальянского баритона. «Спой, Бёрнаби», — скандировали они хором. И всякий раз, пока им не наскучила эта забава, он поднимался со своего места и пел, но не арию из оперетки и не пошлые куплеты, а какую-нибудь простую, мелодичную песню центральных графств Англии.

А один заносчивый лейтенантик по фамилии Дайер подозревал, что Фред, скорее всего, еврей. Прямо, конечно, не говорил, но все время отпускал прозрачные намеки. «Деньги? Это по части Бёрнаби». Не слишком церемонился. Фред вначале терпел, а потом отвел Дайера в сторону и поговорил с ним без офицерской учтивости. Тот прикусил язык. Но Фред ничего не забыл.

Короче говоря, еврейское происхождение мадам Сары его не беспокоило. Родилась еврейкой — стала католичкой. Бёрнаби не стеснялся в выражениях, когда речь заходила о превосходстве одной расы над другой, но в еврейском вопросе оказывался более терпимым, нежели большинство знакомых ему французов. В каком-то смысле он сам делал себя мишенью предрассудков, и Дайер при желании мог бы счесть их обоих ложными евреями. Что сближало Фреда с мадам Сарой.

Шла неделя за неделей; их будущее представлялось ему все более отчетливо. Он может комиссоваться. Уедет из Англии, а Сара — из Парижа. Разумеется, она и впредь будет поражать публику, но ее талант недопустимо растрачивать день за днем, вечер за вечером. Отыграет сезон на одной сцене, сезон на другой, а в промежутках они будут путешествовать в тех краях, где ее пока не знают. Из их богемной связи возникнет новый тип отношений. Любовь ее изменит, как меняла сейчас его. В какую сторону, он затруднялся ответить.

Итак, он мысленно разложил все по полочкам и собирался безотлагательно обсудить этот вопрос. Естественно, не сию минуту, не между ужином и постелью. Такие разговоры ведут с утра. И он с легким сердцем переключился на баллотин из утки.

— Капитан Фред, — начала она, и ему подумалось, что определение блаженства для него сводится к вечному звучанию этих двух слов, произносимых с парижским выговором. — Капитан Фред, какими вам видятся перспективы воздухоплавания? Полеты людей, мужчин и женщин, вместе плывущих в атмосфере?

Он ответил на то, что услышал.

— Аэронавтика — это всего лишь вопрос легкости и силы, — пояснил он. — Попытки — в том числе и мои собственные — привести в движение воздушный шар и регулировать направление полета до сих пор оказывались безуспешными. Видимо, так будет и впредь. Будущее, вне всякого сомнения, — за летательными аппаратами тяжелее воздуха.

— Вот как. А ведь я так и не поднялась в небо на воздушном шаре, о чем очень сожалею.

Он откашлялся.

— Могу ли я спросить, дорогая, почему?

— Конечно, капитан Фред. Полет на воздушном шаре — это свобода, разве нет?

— Именно так.

— Шар летит, повинуясь капризам природы. А это рискованно.

— Именно так.

— А летательную машину тяжелее воздуха придется оснастить каким-нибудь двигателем. И рычагами, чтобы регулировать взлет и посадку. Риск многократно уменьшится.

— Несомненно.

— Вы понимаете, о чем я веду речь?

Бёрнаби призадумался. Нет, он не понимал: неужели потому, что она женщина? Француженка? Актриса?

— Боюсь, я все еще витаю в облаках, мадам Сара.

Она снова улыбнулась, но не театрально — однако же, вдруг осенило его, в арсенале любой актрисы имеется естественная улыбка.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});