Лазарус - Джессика Гаджиала

для того, кто никогда не испытывал ломку, мог ощутить всепоглощающую беспомощность всего этого. И как бы плохо это ни выглядело, я знала, что пережить это будет в тысячу раз хуже.

Мне предстояло пройти через это так или иначе. Меня будет тошнить, я буду потеть, и меня будет бить озноб. У меня будет болеть всё, я буду злиться, плакать и чувствовать себя более несчастной, чем когда-либо в своей жизни.

Я ни черта не знала о великолепном мужчине по имени Лазарус Александер, но у меня сложилось отчетливое впечатление, что он не будет милосерден. Он не собирался уступать моим мольбам о перкоцете, чтобы избавить меня от страданий. Он прошел бы со мной через ломку и заставил бы меня пройти через нее, пока я не превращусь в лужу пота, слез и рвоты на полу.

— Я понимаю, что ты напугана, милая. И я не буду приукрашивать это — так и будет. Это будет страшно и ужасно, и ты никогда не будешь чувствовать себя более одинокой и несчастной, чем на следующей неделе или около того. Но самое худшее — это первые два-три дня. Вот и все. Всего три дня. Ты ведь можешь вынести все, что угодно, в течение трех дней, верно?

В этом я не была так уверена. Я не была супергероем. Однажды я плакала из-за ушибленного пальца на ноге. У меня не хватало терпения к вещам, которые заставляли меня чувствовать себя плохо.

— Ты хочешь очиститься, верно?

Это заставило мои глаза метнуться к нему, и когда я заговорила, в моем голосе была каждая частичка уверенности, которой я обладала. — Да.

— Тогда ты делаешь выбор или я приковываю тебя к кровати?

Если я не совсем ошибаюсь, в его голосе было немного юмора, как будто он пытался немного подразнить меня, пытаясь сделать невероятно тяжелую и мрачную ситуацию немного легче.

Я с трудом сглотнула, пытаясь сделать то же самое. — Я вообще хочу знать, почему у тебя здесь есть что-то, чем можно приковать женщину к кровати?

В ответ на это его губы приподнялись так, что кожа рядом с глазами очаровательно сморщилась.

В другом мире, в другой жизни, он был бы тем, кого я позволила бы себе желать.

Как бы то ни было, в моей жизни не было места для этого.

Потом, конечно, была та часть, где он был социопатом-психопатом с каким-то комплексом спасителя.

Или, другими словами, он был не в себе.

— Шутки в сторону, Бетани. Сделай правильный выбор.

Я не знаю, что это было — искренность в его словах, тот факт, что мне действительно нужно было что-то изменить к лучшему, тот факт, что у меня на самом деле не было выбора, или сочетание всего вышеперечисленного, но я проглотила возражения.

— Хорошо.

— Хорошо, — согласился он, кивая и медленно вставая, — ладно. Ты будешь жалеть об этом неделю, а потом будешь счастлива, что сказала это. Я собираюсь сбегать за кое-какими припасами, чтобы попытаться облегчить тебе задачу. Я вернусь через несколько часов.

Сказав это и больше ни слова, он повернулся и вышел из комнаты. Секунду спустя я услышала, как щелкнула дверь в холл.

Я была кем угодно, но я не была глупой. Если он собирался оставить меня одну, я собиралась убраться отсюда к чертовой матери. Что бы потом, я не знаю, может быть, погуглить какие-нибудь домашние детоксикации и измените мою жизнь, не будучи в плену.

Я вскочила с кровати и бросилась к окну, глядя вниз на улицу как раз вовремя, чтобы увидеть, как мотоцикл подъезжает к концу подъездной дорожки, останавливается, чтобы посмотреть, а затем отъезжает.

Значит, он был байкером.

И если он был байкером на побережье Навесинк, что ж, это означало одно. Он был Приспешником.

Это, ну, это только усугубило тот факт, что мне нужно было убираться отсюда к черту. Последнее, что мне было нужно в моей жизни — это быть пойманной какой-нибудь бандой байкеров-преступников. Нет, сэр, ни за что.

Я подошла к его комоду и нашла пару пижамных штанов со шнурком, туго затянув их, чтобы, пока они пугающе низко висели на моих бедрах, не упали на пол, затем сделала безумный рывок к входной двери.

Чтобы обнаружить, что она заперта снаружи.

Мое сердце ушло в пятки, когда я развернулась и отчаянно побежала к окну в гостиной, где была пожарная лестница. Но когда я потянула его оно не сдвинулось с места. Я поискала глазами замок, но обнаружила, что его там нет.

О, нет.

Оно не поддавалось, потому что он чертовски крепко его заколотил.

У меня перехватило дыхание, когда я повернулась лицом к квартире, которая, по всем намерениям и целям, станет моей тюрьмой на следующий… сколь угодно долгий срок.

Могло быть и хуже. На кухне был светло-серый кафельный пол, который сочетался со столешницей и хорошо контрастировал с белыми шкафами. Жилое пространство было небольшим и скудным — только диванчик, лампа и столик. Кровать была хорошей. Ванная тоже.

Вероятно, это было намного приятнее, чем любое из мест, куда я пошла бы для традиционной детоксикации.

Это не делало его менее похожим на тюрьму.

И хотя Лазарус был чертовски привлекательнее в миллион раз, чем любой консультант по наркотикам, это не лишало его роли надзирателя.

Надзиратель с цепями на кровати.

И от этого у меня не было, абсолютно не было, неожиданного напряжения моей промежности при этой мысли. Нет. Этого не произошло.

Я могла бы быть кем угодно, но я была не из тех девушек, которые влюбляются в парня, который держит ее в заложниках.

Я глубоко вздохнула и двинулась на кухню, хватая чашку кофе из машины и стараясь не психовать.

Я проиграла эту битву.

Хотя в любом случае это все длилось не так уж долго, потому что к тому времени, как наступил полдень, я с головой погрузилась в ломку.

И все, что осталось — это страдание.

Глава 3

Лазарус

Когда я был уверен, что она отключилась прошлой ночью, я обошел весь многоквартирный дом, сообщив всем, что моя сестра осталась со мной и проходит детоксикацию. Хотя они, как правило, придерживались позиции «не лезь не в свое дело», учитывая, что все они сами были преступниками, я не верил, что они не вызовут полицию, если услышат, как Бетани кричит о том, что ее держат в заложниках.

— Она уже достаточно долго, блядь, косячила, — солгал