Ванька 5 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

Про двоеперстие я тоже ещё будучи в Вятской губернии разузнал.

Просветили меня, что при двуперстном сложении большой палец, мизинец и безымянный палец складываются вместе. При этом, каждый палец символизирует одну из трёх ипостасей Бога — Отца, Сына и Святого Духа, а их соединение едино Божество — Святую Троицу.

В двоеперстии, два пальца являются символическим выражением двух природ Иисуса Христа — божественной и человеческой. Средний и указательный пальцы при этом остаются выпрямленными и соединёнными между собой, при этом указательный — совсем держится прямо, а средний слегка согнут по отношению к указательному, причём согнутый средний палец указывает на умаление божественной природы во Христе.

Вот так, не больше и не меньше.

Я чужую веру уважаю. Каждый на своё имеет право.

Да, как ещё крестное знамение правильно совершать.

Сначала — поднимать руку ко лбу, затем — опускать на живот, а потом переносить её на правое и на левое плечо. Движение руки со лба на живот символизирует сошествие Господа на землю. Нахождение руки на животе — показывает вочеловечение Христа. Подъём руки от живота на правое плечо изображает Вознесение Господне, а нахождение руки на левом плече — воссоединение Христа с Богом-Отцом.

В институте, на цикле научного атеизма, нам про такое не рассказывали, а в селе Федора мне всё это простой парень, а не какой-то там доцент доходчиво растолковал.

Нам преподаватель, только и вскользь сообщил, что первоначально при начертании знака креста использовался один палец, затем — два, а сейчас — три.

Я щепотью перекрестился. Ну, как здесь привык.

Бородатый мужик на меня зыркнул, неодобрительно уголок рта его дернулся, но ничего не сказал. На лице его затем промелькнуло, что как бы и даже пожалел он меня немного.

Кстати, есть с его точки зрения за что. Щепоть — это что-то обыденное. Он же своими двумя перстами показывает победу Христа над смертью, над диаволом. Два вытянутых вверх перста влекут его ввысь, к Богу…

Тут я ещё и деда моего в очередной раз вспомнил. Сработала опять ассоциативная память. Он мне как-то рассказывал, что в традиции индуизма и буддизма двуперстное положение пальцев называется прана-мудрой, предназначено оно для увеличения жизненной силы и защиты от болезней.

— Ешь давай…

Опять бородач меня из моих мыслей выдернул. Точно, торможу я сегодня с самого утра не по детски…

Каша, ко всему прочему, пахла обалденно.

В животе у меня целый оркестр заиграл.

Я схватил ложку.

Уффф… Чуть не обжёгся. Осторожнее надо…

Кстати, каша мне была выдана в отдельной плошке. У Федора дома все из одной кашу ели, а тут мне отдельную посудину предоставили.

Всё. Плошка моя показала дно. Пожалуй, я бы ещё одну такую съел, но добавки мне не предложили.

— Сам мой и при себе держи.

Бородач кивнул на мои столовые принадлежности.

— Где? Ну, мыть-то…

Я повертел головой.

— Павел покажет.

Ага, Павел. Это, наверное, он о рыжем пареньке.

Так и оказалось. Мыть посуду предполагалось в ручейке, что недалеко от поляны, на которой стояли избы, протекал.

Так. Дёргаться и суетиться пока не буду. Лишних вопросов задавать — тоже. Прояснится все в своё время, а сейчас надо держать ушки на макушке и почаще оглядываться. Не помешает.

Глава 16

Глава 16 Инспекция моего чемодана

Поел.

Можно сказать — почти досыта.

Эх, надо было ещё добавки попросить…

Что на меня, жор-то такой напал?

Может, от чистого воздуха?

Да, он тут такой… Хоть ломтями режь и глотай…

Чашку и ложку, бородатым мужиком-старообрядцем выданные, помыл в ручейке. Павел, тот самый рыжий паренёк, меня обратно в избушку отвёл, в которой я утром очнулся.

Я сидел на лежанке и думам предавался. Надо как-то обратно к железной дороге выбираться, а там и к людям. Потеряли меня уже, наверное.

Тут дверь открылась и бородач вошёл. Сел на лавку и на меня смотрит.

— Что в нашем лесу, Иван, делаешь?

Иван! Откуда он знает, как меня зовут? Пока в беспамятстве был, сказал? Документы мои посмотрели? Нет, они у меня в чемодане…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ничего не помню…

— На железной дороге наш поезд в аварию попал…

Мужик головой кивнул. Продемонстрировал, что данный факт ему известен.

— Я головой ударился, себя не помня в лес побежал…

Для убедительности, шишку на своей голове потрогал.

Странно. Она совсем не болела, да и почти её уже не было. Прошла? Что-то больно быстро… Опять, мои зверьки постарались? Точно, они…

Я замолчал, не знаю, что дальше рассказывать.

— Ну? — старообрядец мне головой мотнул. Продолжай, мол.

— Как по лесу брёл — плохо помню. Так, отдельные моменты. Потом уже в яме очнулся…

Дальше, моя история бородачу уже, скорее всего, была лучше меня известна.

— Здесь что?

Мужик ткнул пальцем в сторону моего чемодана. Никак его не назвал, кстати.

Пока я без сознания был, его даже мои спасители не открыли. Не удивительно — чужое. Тут с этим так и есть. Не своё — не трогай. Случаются, правда, исключения. В стаде всегда паршивая овца найдётся…

В селе у Федора даже избы никогда не закрывали. На покос, или ещё куда уйдут, а дверь только и прикроют. Никакого замка не навесят.

Голову кому — проломить могут, ножичком побаловаться, а воровать — Боже упаси. Грех, это, да и позор великий.

Я защелками на чемодане щелкнул. Его содержимое на лавку выложил. Ничего секретного и предосудительного у меня в чемодане не имеется.

Пока всё это делал, сам ещё в очередной раз подивился — зачем я чемодан из вагона выволок? По лесу его тащил?

Кстати, чемодан опять лёгким стал. В лесу он был тяжелущий, а сейчас — опять, по весу какой в Санкт-Петербурге был.

За проверку моего багажа я не обижался. Правильно, непонятно кто, непонятно что по лесу тащит… Может, там у меня гадость какая? Или спёр я где-то что-то? Проверить, оно лишним не будет…

— Что это?

Мужика мои аппараты для лечения переломов заинтересовали. Они у меня в собранном состоянии в чемодане лежали, те которые маленькие, для собак, а большие — для человека, отдельно по деталькам были.

Я начал рассказывать. Упомянул, что на военного врача обучение прохожу в Санкт-Петербурге. Про аппараты подробно всё изложил, чуть ли не на себе показал.

— Ещё можно ими, — я постучал пальцем по аппарату. — Старые, неправильно сросшиеся переломы лечить. Таких много. У кого нога после перелома неправильно срослась и короче стала — с помощью аппарата исправить эту беду получится…

— Тятя…

Я и не заметил за своим рассказом, как рыжий Павел подошел, в дверях встал. Сейчас он мужика и окликнул. Оказывается, это — отец его, а он — его сын.

Бородач только отмахнулся.

— Ещё про хромых говори…

Старообрядец взял в руки маленький аппарат и повертел его так и сяк.

У дверей какой-то батожок стоял.

— Можно? — я указал мужику на деревяшку.

— Бери, — последовал ответ.

— Только, я его сломаю.

— Бери, — повторил бородач.

Павел тоже подошел ко мне ближе от двери. За спиной отца встал.

— Эта палка, предположим, бедренная кость.

Я по бедру похлопал.

— Вот она сломана…

Не с первого раза, но через колено я всё же переломил батожок.

Далее, дрелью, которая у меня тоже в чемодане была, я в куски деревяшки установил спицы, всё как надо скрепил кольцами и раздвижными штангами. Как можно проще и понятнее методику лечения неправильно сросшегося перелома изложил.

— Только опять ломать кость придется. Под наркозом.

Я как та улитка. Всё своё ношу с собой. У меня в чемодане и флакон с эфиром имелся, а также маска. Я же не в Древнем Риме нахожусь. Это там врачи дубинами по голове били для обезболивания. Особенно ценились те, после чьих ударов пациенты не умирали и дурачками не становились. Имелся у римлян и ещё один интересный способ обезболивания — ударом морского электрического ската. На древнегреческом скат называется — «нарк», отсюда и наркоз…