Охота за гением (СИ) - Панасенков Вадим

Шереметьев, в одно касание выпрыгнул из машины и поклонился карете, которая метила на это место, но ушлый граф занял его первым.

— Садарий сорокопятка, это новейшая модель, мой друг. — Всеволод развернулся к своему железному коню и похлопал по белоснежной стали крыла. — Разгоняется до девяноста километров в час, и имеет V-образный двигатель, правда и жрет не меньше за лошадь.

Всеволод Шереметьев очень гордился своим приобретением. Он любил в ней все: От элегантных изгибов, до руля в кожаной обмотке и оригинальном стиле. Каждый раз, садясь в удобное кресло, граф нежно проводил по рулю пальцами, как бы затягивая предвкушение. Он даже с девушками не вел себя столь заботливо и нежно.

Тормен потянул за рычаг и толкнул дверцу. Открылась она легко и непринужденно, даже скрипа не последовало. Оказавшись на твердой земле, Вадим принялся разминать затекшее во время поездки тело.

— Я рассчитывал на более спокойную езду. — С укором проговорил он.

— Спокойную? Ну уж нет! Я не для этого покупал такого зверя, чтобы плестись в хвосте! — После этой фразы, послышалось ржание лошади, в котором чувствовалась обида и укор. — К тому же, кто мне говорил, что опаздывает?

— Я говорил. — Признал Вадим Иванович. — И теперь сожалею об этом.

Молодой граф считал подобное — детским лихачеством. В чем смысл покупать столь дорогую вещицу, а затем бросаться под экипажи шутки ради? Транжирство чистой воды — не более.

— Ну что, пойдемте, граф Тормен. — Всеволод положил руку на плече товарищу, и приглашающе указал второй на арочнообразные кованые ворота. — Держитесь меня, мой друг. Здесь собрался разномастный бомонд. Ушлый народец — съедят и не заметят.

— Уверен, моя скромная особа застрянет у них поперек горла. — С вызовом заявил Вадим Иванович, он нацепил старенький цилиндр на голову и двинулся ко входу.

— Я бы советовал сменить головной убор. — Как можно деликатней намекнул Шереметьев. — Он вас не красит.

— Цилиндр дорог мне, как память. — Сказал, как отрезал молодой граф. — А память нельзя сменить.

— Не цепляйтесь за былое и не оглядывайтесь назад. — Посоветовал Всеволод. — Поднимите голову выше и смотрите только вперед. Ни о чем не жалейте. Таков пусть истинного аристократа!

— Сегодня я рассчитываю смотреть только в бокал наполненный вином и на девиц в шикарных нарядах.

— Вот это дело. — Одобрил Шереметьев. — Пусть сегодняшний день развеет скуку нам обоим.

— Поддерживаю.

Оба компаньона одновременно ступили на красиво уложенную плитку и выцокивая каблуками, направились ко дворцу.

Вадим Иванович, в силу своих возможностей, старался особо не вертеть головой, чтобы не потерять лицо перед владельцем Садария, признаться, данная марка стоила невообразимую сумму, и позволить себе такую, средний сын рода Торменов, попросту не мог.

“Интересно было бы предположить: а Всеволод Шереметьев уже начал свою обещанную игру, тем самым демонстрируя свои финансовые возможности, или же он такой и есть?” — Размышлял Вадим Иванович, двигаясь в сторону Пэ- образного строения, к которому подтягивалось все больше людей.

Все же искушение было слишком велико, и молодой граф, то и дело, задерживал взгляд на грациозных статуях и фонтанах, что не укрылось от внимательного взгляда Шереметьева.

— Великолепные виды. — Пропел Всеволод, ему импонировала реакция спутника. — Вы не находите?

— Признаться, я поражен! — Облизнув губы, отвечал Вадим.

— Бельмонды всегда умели подать себя в выгодном свете, это у них не отнять. — Шереметьев снял цилиндр и кому-то поклонился, затем водрузил головной убор обратно на макушку. — А вы знаете, что именно Бельмонды спонсируют инквизицию?

— Мне говорили об этом. — Уклончиво отвечал, молодой граф.

— За ними стоят такие силы, которые вам и не снились. И если получится встать под крыло Бельмондов, то любые проблемы вам больше не страшны.

Услышав о проблемах, собеседник графа Шереметьева лишь тяжело вздохнул.

— Бал, отличный повод заявить о себе. — Тем временем продолжал Всеволод. — Я замолвлю пару словечек, но дальше все будет зависеть только от Вас, граф. Скажу больше, сегодняшняя ночь перевернет Вашу жизнь раз и навсегда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

“Звучит, как угроза,” — Подумал Вадим, но вслух не стал озвучивать свои мысли.

Вместо этого, Вадим Иванович поблагодарил своего спутника, и мужчины продолжили путь.

Чем ближе к дворцу, тем многолюдней становилось вокруг. Не протиснутся. К тому же у входа скопились люди в черных одеяниях и повязками на лицах — это были инквизиторы и судя по всему, именно они отвечали за безопасность. Ткань скрывала лица от посторонних глаз и на это были свои причины — чтобы никому из обиженных, не взбрело в голову устроить самосуд за сожженную жену, уличенную в колдовстве. Вынужденная мера, с которой приходилось мириться и людям, и самим инквизиторам. Тяжелый взгляд одного инквизитора скользнул по Тормену. Человек в черном, счел Вадима не достойным его внимания и быстро потерял к графу интерес.

— Оооо, граф Тимофей и графиня Антуанета! — Шереметьев подошел к уже не молодой семейной паре, и низко поклонился. — Рад снова видеть вас на балу.

— Не спешите, Всеволод. — Улыбнулся хорошо взбитый мужчина в сером костюме и алой розой в правом кармане. — Мы еще не дошли. Я уже не молодой, кто знает, что может случиться.

Прослышав это, Антуанета, недовольно заохала и заухала.

— Голубушка, не нужно так убиваться. — Похлопав супругу по руке, Тимофей поспешил успокоить свою благоверную. — Я ведь шучу.

— Бросьте эти ваши шуточки, голубчик, они меня скоро в могилу сведут. — Переполошилась графиня. Полноватая дама с седыми прядями в волосах.

— Только после меня. — Засмеялся уже немолодой граф, затем его взгляд пал на Вадима. — А это кто? Раньше я его здесь не видел?

— А это граф Тормен. — Всеволод отодвинулся и приглашающе махнул рукой.

— Я Вадим Иванович Тормен. — Расправив плечи, представился молодой граф.

— Тормен? — Немолодой граф задумался, будто пытался, что-то вспомнить. Со стороны, это выглядело забавно. — Ах да! Полковник Тормен — это, случаем, не ваш батюшка?

— Именно так, граф Тимофей. — Кивнул головой молодой граф.

— Знавал его. — Подобрел немолодой граф. — Пересекались на Талоне, битва… битва. — Граф снова задумался, видимо память потихоньку подводила старика, как бы тот не храбрился, но годы берут свое. — Битва на реке Исповедь.

— Батюшка неоднократно рассказывал о событиях тех лет. — Как можно мягче отвечал Тормен младший. — А полученные трофеи висят на видном месте в его рабочем кабинете. Очень приятно познакомиться с участником той славной битвы.

Всеволод удивленно изогнул бровь. Видимо он не ожидал такой прыти от Тормена младшего. Лесть из уст Вадима Ивановича звучала не хуже, чем у самого Шереметьева.

— Нужно будет как-то заехать к вам в гости и вспомнить былые времена… — Граф хотел сказать еще что-то, но его нагло перебила супруга.

— Иш какой, вспомнить он решил. Ты еле сюда дошел. Куда тебе еще ехать? — Закудахтала она, не желая и слышать о дальних поездках.

— Цыц, кому сказано, если я решу ехать, то поеду! — Топнул ногой, граф Тимофей. — И разрешения не буду спрашивать!

— Не пущу и точка…

Шереметьев подал знак, давая понять, что больше здесь делать нечего. После чего они удалились, оставив склочную пару наедине. За время прогулки Шереметьев и Вадим еще не раз останавливались — перекидываясь с вельможами обыденными фразами, а после двигались дальше. Так продолжалось до тех пор, пока Вадим Иванович не попал внутрь.

Тут же в глаза ударил яркий свет, а над самым ухом громко и торжественно затрубили фанфары. Это было неожиданно и, черт побери, эффектно. Молодой граф сперва растерялся, но вот он взял себя у руки и вошел внутрь на правах высокородного!

Музыканты чередовали медленные мелодии: скрипач — то и дело мучил скрипку, и та заунывно ему отвечала, виолончель, в руках утонченной девушки, придавала мелодии насыщенности, а кларнет разбавлял струнные инструменты — сказочными мотивами. Пианист, выжимая из черной красавицы все, на что она была способна, прикрыл глаза и медленно погружался в мир музыки.