Дерево красной птицы - Ли Тэмуль

победить тебя на мечах?

– Ты? Кто ты такая, чтобы… – Он не мог подобрать слов от возмущения.

– Если выиграю я, то ты больше не будешь обижать сестру, – не спрашивала, а утверждала она.

– Негодная девчонка, ты не знаешь своего места! – На щеках Науна выступили красные пятна.

Девочка снова усмехнулась и ловким движением выбила у него из рук деревянный меч, который отлетел в сторону. Не успев среагировать, принц смешно открыл рот от удивления. Застыв истуканом, он наблюдал, как его соперница поднимает оружие с земли и с видом победителя подходит к нему.

– Ты такой глупец! Еще называешь себя принцем! – С этими словами девчонка звонко стукнула его по лбу деревянным кончиком.

Потрясенный ее действиями и неожиданной атакой, Наун невольно отступил назад и, поскользнувшись на мокрой траве, плашмя рухнул в пруд.

– Ваше Высочество! – заверещали подбежавшие слуги.

– Бежим? – прошептала незнакомка и, схватив Ансоль за руку, кинулась наутек.

Воспоминание об их первой встрече теперь казалось далеким, как внезапно выглянувшая из-за облаков луна, осветившая и погруженный в темноту двор, и маленький пруд, и печальную Ансоль. Но если Кымлан верит, что она Избранная, то в это должны верить и они. Верить и ждать ее.

Глава 4. Мунно

Мунно не смыкал глаз целую ночь. Он ворочался и прислушивался к тому, что происходит по ту сторону ширмы.

Сегодня Кымлан была необычайно тиха: то ли потому, что ее поймали на попытке побега, то ли из-за того, что из Когурё пришел ответ, который, как она и говорила, не сулил для пленных ничего хорошего.

Владыка даже не пытался торговаться. Просто написал, что не пойдет ни на какие условия, да еще и пригрозил, что если нечто подобное повторится, то мохэ пожалеют о своих преступных деяниях. Преступных! Когурёсцы и впрямь не имели ни совести, ни чести. Как разбойники, захватывали все, что хотели, прикрываясь тем, что много лет назад мохэсцы покорились Квангэтхо.

Мунно с детства слышал историю о поединке между Владыкой Когурё и вождем племени Сумо, после которого его народ начал каждый год выплачивать непосильную дань. Для отца и всего племени это стало чудовищным позором. И говорить об этом без слез он не мог. С юных лет Мунно впитал боль поражения своего деда и ненависть к когурёсцам, которые поставили мохэ на колени.

Завтра должны прибыть остальные вожди кланов, чтобы прийти к общему решению насчет пленных.

Мунно уже поплатился за свою инициативу отбить дань. Когда отец узнал, что сын напал на принца Науна, то рассвирепел настолько, что едва не убил его. Но сделанного не воротишь, и поэтому он созвал Совет племен, чтобы решить, как быть дальше.

Все вожди были против того, чтобы даже пытаться торговаться с Когурё. Раз уж захват дани не удался, то нужно по-тихому убить пленных и замести следы, чтобы не навлечь на себя гнев Владыки. Однако письмо, которое Мунно хотел отправить в Когурё, было равносильно признанию вины в нападении. На разбойников или тюрков все свалить уже не получится.

– До каких пор вы будете ползать в ногах у когурёсцев? – вскричал Мунно, обводя разъяренным взглядом насупившихся вождей. – Если мы и дальше будем вести себя как рабы, то останемся ими навсегда! Пора подняться с колен!

– Не говори о том, чего не знаешь, мальчишка! – громыхнул отец, яростно сверкая глазами. – Если бы не ты…

– Как долго мы будем отдавать наших людей, еду и лошадей этим изуверам? Пока все не умрут от голода? Мы должны защитить народ, неужели вы этого не понимаете? – Мунно был зол, но прикладывал немало сил, лишь бы сохранять внешнее спокойствие и выглядеть достойно в глазах вождей. Все-таки однажды он станет следующим ханом племени Сумо, и вести себя как незрелый подросток было нельзя: на место будущего вождя претендовали многочисленные родственники из других кланов.

Да, организовав этот поход, Мунно поступил безрассудно, но он больше не мог смотреть в глаза несчастным, которые, связанные словно скот, печальным караваном уходили на чужбину. Как будущий вождь, он чувствовал себя ничтожным и бесполезным предателем, неспособным на главное – защиту собственного народа.

– Если Когурё узнает, что нападение на принца твоих рук дело, они уничтожат нас, – произнес вождь племени Хэйшуй, хан Кимун. Он был хитрым и изворотливым правителем, который никогда не начнет войну, если не будет уверен в победе. – Поэтому торг здесь не только не уместен, но и губителен для всех племен мохэ.

– Вы совсем гордость потеряли! – вспыхнул Мунно, но усилием воли заставил себя сидеть ровно и спокойно. – Чем ниже мы склоняем голову, тем глубже нас втаптывают в грязь. Неужели вы этого не понимаете? Мы покажем Когурё, что они должны с нами считаться! Мохэ не их рабы!

– Допустим, – обманчиво мягко произнес Кимун. – Ты упустил принца, но взял в плен генерала, приближенного Науна, который был его правой рукой.

Мунно неохотно кивнул, интуитивно чувствуя, что они коснулись опасной темы.

– Я понимаю логику твоих поступков. Ты подумал, что из-за знатного вельможи Когурё может уступить. Однако я слышал, что тем генералом оказалась девчонка. – Вождь племени Хэйшуй неприятно ухмыльнулся, и на щеках Мунно проступили красные пятна.

Ему нечего было возразить. Он поймал руками пустоту, и это было правдой.

– Как хорошо вы осведомлены о том, что творится в нашем племени, хан. Восхищаюсь вашими способностями, – холодно проронил Мунно, лихорадочно ища в уме доводы, способные убедить Совет.

Однако примчавшийся Даон повернул обсуждение в совершенно неожиданную сторону.

Он доложил, что девчонке стало совсем худо, и один из пленных умолял спасти ее в обмен на тайну Когурё. Это известие воодушевило вождей и убедило в том, что Мунно вложил им в руки поистине сильный козырь.

На рассвете гонец отправился с письмом к Владыке.

Ответ пришел через семь дней, в котором, вопреки ожиданиям, говорилось, что враг на переговоры идти не намерен. Все было напрасно. Оставалось только решить, что делать с пленными и как обезопасить себя от военной угрозы, которая теперь нависла над мохэ черной тучей.

Когурё не прощало такой дерзости.

– Значит, все было ложью. – Мунно швырнул под ноги Кымлан исписанную черными символами белую ткань, на которой стояла печать государя Когурё.

– Пророчество существует, – возразила она, медленно поднимая с пола послание. Разгладив на коленях измятое полотно, Кымлан как будто с нежностью провела пальцами по начертанным знакам. – Только в него никто не верит.

– Из-за этого они отказались тебя спасти? – Мунно не понимал, почему девушка не отводит глаз от