В диком краю (Дневник мирных приключений на Аляске) - Рокуэлл Кент

Сегодня на редкость светлый, прозрачный день с сильным северо-западным ветром. Горы все в снегу и неописуемо хороши. Весь день, не переставая, я писал то в доме, то с натуры, за исключением времени, когда мы с Рокуэллом усердствовали пилой. Великое дело - работать в такой день на воздухе под таким синим небом подле зеленого с белой пеной моря и этих волшебных гор!

ТРУДОВЫЕ БУДНИ

Прошло три дня. Был дождь, и град, и снег, потом все стихло. Сквозь мертвую неподвижность воздуха доносился гул тяжелых волн. Огромные и белые, следы разыгравшегося на море шторма, они громоздятся на черные скалы Каиновой Головы. Мы по-прежнему тщетно вглядываемся в даль, высматривая на тусклой поверхности волн приближающуюся лодку Олсона. В темные дни ожидание кажется особенно долгим. Как часто мы спускались к бухте, откуда виден Сьюард! Какое неисчислимое множество раз смотрели сквозь стекла нашего маленького западного оконца, не находя взглядом того, что искали.

И вот я стою с охапкой дров, которые только что набрал с поленницы, поворачиваю голову и прямо перед собой в нашей бухте вдруг вижу Олсона! Сегодня шестое ноября, он отсутствовал девять дней!

- Война кончилась! - кричит Олсон, вылезая на берег. Ради всего святого на земле пусть будет так, чтобы в результате войны люди хоть чуть-чуть почувствовали аромат мира и свободы, на которые мы набрели, как на дикорастущие цветы у самого порога дикой природы...

До глубокой ночи я читаю письма, пересчитываю свитеры, шапки и шерстяные носки, которые доставила почта. Поздно. Рокуэлл спит, комната остыла, за окном идет снег... А сейчас, вместо того чтобы лечь, я раздую огонь и примусь за работу.

Седьмое ноября, четверг

Настоящий зимний день, снег толстым слоем покрыл землю. Вокруг глубокое, особое зимнее безмолвие, которое ощущаешь даже в этих тихих местах. С рассветом налетела сильная гроза с множеством молний и градом. Так продолжалось с перерывами все утро... Я стирал, взяв у Олсона стиральную доску, и довел белье почти до полной белизны.

Олсон привез целый короб занятных сплетен. Любопытным сьюардцам (В другой книге, "Саламина", Рокуэлл Кент рассказывает о Сьюарде и своих взаимоотношениях со сьюардцами. Кстати, там говорится и о результатах работы Кента на острове Лисьем:

"Так как он (городок Сьюард.- Н. Б.) находился на Аляске, то население его состояло из тех, кто приехал искать золото и не нашел его, из тех, кто нашел и истратил его, и таких, следующих за золотоискателями людей, как торговцы, содержатели отелей, содержатели борделей, содержимые в борделях и т. п. И все они дошли до последней крайности - были владельцами участков земли для застройки. Естественно, они объединились и образовали торговую палату, выпустили "литературу", выдвинули лозунг "Тихоокеанский Нью-Йорк". И так как им больше ничего не оставалось делать, то они надели на себя обрывки своих надежд и уселись на собственные хвосты в ожидании несмышленышей. Им было обидно, что я прошел мимо болота размером 25 футов на 100 на "Большом бульваре" и обосновался на острове. Думаю ли я, что там есть золото? Живопись? А это что такое? В худшем случае, решили они, я немецкий шпион, в лучшем - жалкий осел.

Кое-что из этих разговоров доходило до меня, но я не обращал внимания: я работал. Работу закончил почти через год. Запаковал весь намытый мною "песок", приехал в город и стал ждать пароход. В портовом складе внизу стоял ящик с моим "песком" - большой ящик со всеми моими работами. На крышке я написал крупным шрифтом сумму, на которую застраховал груз: "Ценность- 10 000 долларов".

Пяльте глаза, банкроты, владельцы недвижимости! На земле есть золото там, где вам и не снилось. Они пялили глаза" (Рокуэлл Кент. Саламина, М., 1962, стр. 224

см. нашу стр. - ldn-knigi, которые допрашивали его, почему я выбрал такое забытое богом место, он отвечал так:

- Дураки вы все, где вам понять художника? Вы, может быть, воображаете, что Шекспир писал свои пьесы, окруженный со всех сторон толпой глупых мужчин и женщин?

Нет, сэр, художника надо оставить в покое.

ОБЕД

- Ну ладно. А что он рисует?

- Это его дело. Иной раз смотрю: на картине у него будто гора, а погляжу в следующий раз - он переделал ее в озеро или во что-нибудь еще.

Воображаю эту картину: Олсон и собеседники. Самое главное его стремление, можно сказать, его амбиция - заставить людей интересоваться Лисьим островом, его поместьем. Собственно говоря, он и нас сюда привез с той же целью. По милости местного детектива-любителя Сьюард некоторое время наслаждался пересудами о немецком шпионе на Лисьем острове. Я сказал Олсону, что представители власти могут приехать и удалить меня отсюда, если им угодно.

Он так и взвился:

- Пусть только попробуют! Мы тогда засядем с ружьями в горах, и я ручаюсь, что ни один не рискнет повторить попытку.- И тут же он пустился рассказывать, как в Айдахо в течение долгих дней и недель выслеживал известную шайку разбойников и конокрадов и в конце концов загнал их в тупик. Это одна из самых увлекательных его историй, и я верю, что это совершенная правда.

Только что в заливе прогудел пароход, чтобы ориентироваться по эху, отраженному горами. Он совсем близко от нас, но не виден из-за метели.

Рокуэлл начал записывать свой бесконечный сон наяву. Счастливая мысль - и запись выглядит уморительно из-за его странной орфографии. А теперь, хотя уже поздно, я еще немного порисую, а затем, вымывшись в миске для теста, прочту в постели главу из биографии Блейка.

Восьмое ноября, пятница

Так поздно, что, кажется, сейчас начнет светать. Я работал над рисунком, изображающим Рокуэлла с отцом; получилось совсем не плохо.

Ого! Только что ветер со всей силой налетел на нашу избушку и до отказа вдавил внутрь крышу, а потом поднял ее горбом так, что доска, лежавшая наверху, в качестве ригеля (Ригель - горизонтальная, иногда наклонная балка или брусок в строительных конструкциях, каркасах.), свалилась со страшным грохотом, а Рокуэлл продолжает спать! Здорово работает ветер нынче вечером, даже стены избушки ему не преграда. Огонь лампы раздражающе мигает. И все же в комнате тепло и уютно.

КОНЕЦ ДНЯ

В это утро поначалу была на редкость хорошая погода, и мы с Рокуэллом настроились покататься на лодке. Но пока мы копались, налаживая мотор и спуская на воду тяжелую лодку, ветер успел разгуляться и испортил нам день. Мы все же выехали в залив и предоставили возможность волнам играть с лодкой: хотелось испытать, на что способен северный ветер. Зыбь была дьявольская, короткая и глубокая. Лодка то мостом стояла на двух гребнях, то, взлетев на водяную гору, устремлялась вниз с головокружительной высоты и с громким плеском садилась на дно ущелья между волнами, окатывая нас водой. На более спокойном месте я выключил мотор и сделал набросок нашего острова, после чего мы на веслах отправились домой. Остаток дня провозились с мотором: сначала выясняли, почему он останавливается, потом, найдя и устранив причину, приводили в еще больший порядок прочие части, но больше всего времени потратили и еще потратим завтра на починку того, что поломали в ходе ремонта.

Рокуэлл уже спит и видит во сне маленькую дикую птичку, соловья, который пел о свободе несчастному китайскому императору. А вдали отсюда, в городах, уличная толпа по-прежнему заслушивается жестяного соловья, воспевающего свободу закона. Ну а теперь пришло время и мне почитать, съесть кусок хлеба с джемом и дать спине отдых на мягкой подушке.

Дни бегут, настоящие зимние дни. Снег, холод, ветер, и какой ветер! Жуть берет, когда он с воем обрушивает на нас с ближних вершин свирепые удары. Ветер бросает в крышу обломки льда и сучья, под его тяжестью доски скрипят и стонут, дрожит огонек лампы, мох, выбитый из щелей, падает на мой рабочий стол, хлопают холсты, висящие над постелью,- а потом разом ветер уходит, и в мире снова все стихает, за исключением доносящихся издали звуков прибоя и шума деревьев. Олсон засыпает нас угощениями. Последний дар очень приятен, хотя и противозаконен. Из бутылки, до половины наполненной изюмом, он налил мне стакан светлой жидкости, смешал ее в равной пропорции с ячменным пивом и добавил щепотку сахару. Очень вкусно и здорово подбадривает.

- Что это такое? - спрашиваю.

- Чистый спирт,- причмокивая, отвечает Олсон.

Затем Олсон пустился в поучения конфиденциального характера и, "как охотник охотнику", рассказал о том, как следует расставлять сети людям, в моем случае богатым покровителям. Оказывается, он давно уже ломает голову над тем, как помочь мне в нужде.

Между прочим, яйца, которые привез Олсон, вполне съедобны. (Ему дали в Сьюарде двадцать четыре дюжины испорченных яиц на корм лисицам.) Дюжину мы съели. Сегодня я разбил семнадцать, чтобы отобрать на обед шесть штук. Из них мы готовим яичницу с луком. Рокуэлл объявил это блюдо роскошным, мне остается только присоединиться к его мнению.