Мёртвый город - Детрикс Рэй Логан

не стоять к открытым дверям «торгового дома» спиной (никакой паранойи — только здоровые предосторожности) и закурил.

Глава 5. Слабоумие и отвага

Подтверждая мою догадку о запасных воротах, построенных уже явно после Песца, из гаража, в который удалился Садко, донёсся металлический лязг засовов и створок. Затем, тарахтя двигателем, из этого самого гаража выехал легковой фургон, выкрашенный серо-зелёными пятнами неведомого камуфляжа. Я воззвал к своей памяти юного милитариста-теоретика, коим был когда-то (да и сейчас, пока не на выходе куда-то, позволяю себе иногда, ха-ха), но ничему виденному мной когда-то эта расцветка не соответствовала. С эстетической точки зрения этот камуфляж выглядел так себе, да и на практике, судя по уже увиденным мной местным пейзажам, не особо помог бы замаскировать машину в городе, так что единственная кроме «потому что могу» пришедшая мне в голову версия, зачем так надо было издеваться над автомобилем, заключалась в любви хозяев ко всякой военной тематике. В этом вопросе, думаю, сойдёмся. Если вообще сподобимся серьёзно законтачить. Впрочем, по поведению Садко я прикинул, что такой вариант вполне возможен. Осталось только обеим сторонам найти для себя в этом контакте выгоду. Как положено. И сейчас, и когда-то давно. С бескорыстием и альтруизмом я и до Песца редко сталкивался. А уж сейчас-то. И у себя под контролем держу, и в наличие таковых у кого-то другого не поверю.

Водитель, вырулив на пролегавшую между гаражей дорогу, поставил машину параллельно к обочине и заглушил мотор. Тем временем металлический лязг, с коим Садко, надо полагать, закрывал ворота, стих, и Садко вышел из гаража. Двери салона автомобиля открылись, вышли двое и, не взглянув в мою сторону, направились навстречу к своему начальнику.

— Минус вам по караульной службе, — негромко пробормотал я, делая последнюю затяжку и отправляя окурок к себе под ноги, — ребята. Вот так не обратить внимания на незнакомого автоматчика…

Впрочем, из радиопереговоров и по хмурому виду этих ребят можно было уверенно говорить, что до какого-то одного-единственного человека на собственной территории им дела не было. Зря так, конечно, ну да что поделать. А может, сочли, что раз стоит и как ни в чём не бывало курит, пока начальник занят в стороне гаражной дверью, то так и надо. Их дело, в конце концов.

Вот они сблизились с Садко, и вся троица начала что-то негромко обсуждать. Без суеты, без шума, только Садко становился всё мрачнее и мрачнее по мере разговора. Я, дождавшись, когда беседа закончится, подошёл к троице. Водитель и его напарник, наконец соизволившие на меня взглянуть, были бегло, но явно рассмотрены в ответ. У водителя пистолет на поясе, у его напарника пистолет в набедренной кобуре и висящий на уровне живота пистолет-пулемёт на висящем на шее ремне. Подсумки под магазины прямо на ремнях, про разгрузки ребята не слышали. А может, просто негде взять было. Оба в таком же камуфляже, как и Садко. Ростом один чуть пониже моих ста девяноста, крепко сбитый, другой примерно под два метра, худой. Крепыш с такой же как у Садко густой растительностью на лице, причёска под камуфлированной же бейсболкой не угадывалась, дылда просто с недельной неравномерно растущей щетиной и зачёсанным влево длинным ирокезом. Ну да, панкс нот дэд, и ядерная война не помеха. Панки живы, панки жили, панки болт на всё ложили. Особенно последняя часть негласного лозунга довоенной панковской субкультуры, судя по абсолютно флегматичному лицу, что резко контрастировало с мимикой водителя, в которой легко читались злость, досада и раздражение.

Я поочерёдно пожал им руки и представился. Водитель назвался Кэпом, панк, как я для себя решил его пока позиционировать, оказался Льдом.

— Банда Шершня напала? — поинтересовался я, показав вернувшейся с выезда паре некоторую осведомлённость в делах своих новых знакомых.

Лёд сплюнул и пробормотал:

— Да хрен его знает, обстреляли молча, даже не представились.

Кэп добавил:

— По ведомому из гранатомёта засадили. Не представляю, какого уха решили вот так сразу, если рассчитывали на добычу, ухайдокали ведь и машину, и груз. Просто с крыши или из окна. Тут уж соррян, не разглядел-с. Да и по нам из ружей прошлись, дверцу да кузов оцарапало.

Я покивал и задал следующий вопрос:

— Где это было, на карте показать сможешь?

Не дожидаясь ответа, я вытащил путеводитель и протянул его собеседнику. Кэп уверенно взял брошюрку и, отлистав до нужного места, ткнул пальцем в бумагу.

— Вот здесь. Пешком далековато, учти.

— А что, — изобразив максимально наивное, насколько был способен, лицо, сразу же отозвался я, — не подбросите?

Дурацкая привычка шутить по-дурацки порой чревата неприятными последствиями, о чём Мироздание мне напомнило в лице Кэпа, ударившего меня в плечо. Вернее, попытавшегося это сделать — отработанными движениями я перехватил его руку и скрутил, оказавшись сзади-сбоку. Слегка надавив на плечо — так, до лёгкого дискомфорта, больно я делать не собирался, ибо чревато неприятными для меня в первую очередь последствиями, — я тут же разжал захват и отпустил Кэпа, миролюбиво пробормотав:

— Ну что, блин, даже пошутить нельзя?

Лёд, потянувшийся к автомату[1], даже не успел взяться за оружие и сейчас «завис», соображая, как реагировать на стычку. Кэп развернулся и, сердито сопя, смотрел на меня. Садко, пряча в бороду ухмылку, переводил взгляд с меня на своих коллег и обратно. Выждав пару секунд, я в примирительном жесте поднял перед собой руки и сказал:

— Ну ладно, Кэп, прости, шутка и правда вышла дурацкая. Но я и правда рассчитывал на поездку. Не в самое пекло, а чуть подальше, дальше бы пешком дошёл. А в идеале…

Договорить мне не дал Лёд. «Перезагрузившись», он сплюнул и резко проговорил:

— Иди в жопу, мы туда больше ни ногой. Под ракеты лезть не хочется.

Садко, привлекая к себе внимание, громко кашлянул и внёс свои пять копеек в разговор:

— План плохой, но перебивать неприлично. Пёс, что там у тебя?

Я благодарно кивнул и, вытаскивая сигареты с зажигалкой, продолжил:

— А в идеале можно было бы и повоевать немного всем вместе. Всё равно Садко уже сказал, что бизнес здесь вы собираетесь прикрывать.

Высказавшись, я закурил и стал ждать реакции от собеседников. Садко снова взирал на нас с каменным лицом.