Рейтинговые книги
Читем онлайн От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай - Владимир Обручев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 57

Село Чадао расположено у третьей ветви Великой стены, которая западнее села тянется по гребню Гундушаня, спускаясь в седловины и поднимаясь на вершины, каждая из которых увенчана башней (рис. 14).

Рис. 14. Великая стена в хр. Гундушань

Село само окружено стенами и представляет маленькую крепость, через которую проходит большая дорога.

За воротами сразу начинается подъем к перевалу по правому склону ущелья, сложенному из гранита. На перевале в 2 км от Чадао дорога проходит через ворота Великой стены. Эта последняя внутренняя ветвь ограждала от набегов кочевников богатую и густо населенную Великую равнину Китая и его столицу, являясь последним оплотом в случае завоевания неприятелем обеих наружных ветвей и гористой пограничной местности.

Рис. 15. Ущелье Нанькоу в хр. Гундушань

Великая стена, которую китайцы называют Ванличанчэн, т. е. стена в десять тысяч ли длины (ли — дорожная мера около 500 м), начинается на востоке на границе Манчжурии, окаймляет провинции Чжили, Шаньси, Шеньси и Ганьсу с севера и кончается на западе крепостью Цзяюйгуань у подножия гор. Наньшаня. Качество ее и поэтому современное состояние разрушенности зависят от местности и возможности добыть тот или другой строительный материал. На границе провинции Чжили, вблизи столицы, надзора высшей власти и при обилии камня в горах, она вся сложена из тесаных плит (рис. 14); на границе провинций Шеньси и Ганьсу, далеко на западе, где камня по соседству часто нет, стена была просто глинобитная (из лёсса), а башни построены из сырцового, частью из обожженного кирпича. Понятно, что за несколько сот лет она здесь пострадала гораздо сильнее: местами превращена в глиняный вал, местами совсем исчезла, тогда как на востоке ее внутренняя ветвь еще в хорошем состоянии и производит внушительное впечатление.

С перевала дорога круто спускается в безводное зимой ущелье южного склона, окаймленное утесами гранита (рис. 15). К удивлению, дорога была здесь в хорошем состоянии, разработана и выглажена. Как оказывается, министр Лихунчжан, игравший в Китае крупную роль в конце XIX в., выпросил у богдыхана разрешение на исправление дороги за счет особого сбора с проезжающих. Очевидно, даже китайское долготерпение не выдержало прежнего ужасного состояния дороги в этом ущелье. Путешественник Пясецкий, прошедший по нему в 1874 г., писал, что дорога здесь доступна только для всадников, вьючных животных и китайских телег — этих несокрушимых экипажей, не знающих никаких преград. Приходилось карабкаться по глыбам гранита, усыпанным остроугольным щебнем, и по обнаженным скалам, в которых колесами были протерты глубокие колеи за время многовекового движения.

На скалах ущелья я заметил в нескольких местах высеченные в виде барельефов и даже статуй изображения будд: одно из них на высоте 40 м, другие в пещерах; на одной скале, под маленькой кумирней Гуаньди, на отвесном уступе видна была надпись «Омманипадмехум» на тибетском, санскритском и монгольском языках.[3]

В низовьях ущелья гранит сменяется известняками, слагающими высокую и очень скалистую южную цепь хребта. Склоны ущелья сближаются, и здесь дорога проходит через пять ворот укрепления Цзюйюйгуань, стены которого примкнуты к отвесным скалам, так что обойти их невозможно. Этот проход через горы называется Гуаньгоу, а укрепление считалось «первой в мире крепостью». Ворота сложены из гранита и мрамора с высеченными на плитах фигурами будд и гениев, цветами и надписями на шести языках. Внутри крепости — несколько маленьких постоялых дворов и жилье небольшого военного караула.

У выхода из ущелья на Великую равнину расположено село Нанькоу, по имени которого часто называют проход и горы, которые очень круто обрываются к равнине. Вне гор дорога сделалась опять плохой, усыпанной крупными и мелкими валунами.

Последний переезд до Пекина пролегал по густо населенной и сплошь возделанной равнине; дорога проходила между голыми в это время года полями, среди которых виднелись отдельные рощи с семейными кладбищами, небольшие и большие селения, отдельные фанзы. Попадались грузовые и легковые телеги, караваны верблюдов, мулов и ослов с разными товарами, верховые и пешие. Часто видны были собиратели навоза с корзинкой на спине или на левой руке и с вилкой или лопаточкой. Наконец показалась высокая зубчатая стена Пекина; некоторое время мы ехали вдоль нее по очень пыльной дороге, а затем через большие западные ворота китайской части города и по широкой очень оживленной улице добрались до квартала в манчжурском городе, в котором расположены, в отаельных дворах, посольства европейских государств. Так как дорога с утра не представляла интереса для геолога, я забрался в носилки и сквозь занавески спокойно наблюдал местность, а в городе — уличную жизнь.

Глава четвертая. В столице Китая

В русском посольстве. Дорожный костюм и телеграфный шифр. Духовная миссия и ее задачи. Поиски переводчика. Потомки пленных албазинцев. Вид с городской стены на Пекин. Музыкальные голуби. Монсиньер Фавье. Экскурсия в храмы западных холмов. Посещение храмов Неба и Сельского хозяйства. Пекинские нищие. Бал в посольстве. Отъезд Потанина. Китайская денежная система. Мой выезд.

Русское посольство занимало обширную площадь, усаженную деревьями, и состояло из нескольких одноэтажных каменных домов, в которых жил посол, два секретаря, два драгомана (переводчика), врач, два студента и многочисленный штат прислуги. Мне отвели комнату в одном из домов. Глава экспедиции, Г. Н. Потанин с женой и двумя спутниками, уже приехал; он обогнал меня еще в Монголии, так как ехал по станциям большого тракта, меняя лошадей и делая около 150 км в сутки. Его поместили в другом доме. Повидавшись с ним, я узнал, что он отправляется прямо на юг в провинцию Сычуань на границе Тибета, где и поселится на долгое время для этнографических наблюдений, тогда как мне предстояло ехать на запад, чтобы лето посвятить изучению горной страны Наньшань.

Рис. 17. Уличный сапожник в Пекине

Потанин посоветовал мне заказать себе китайский костюм, чтобы в глубине Китая меньше обращать на себя внимание толпы. В таком костюме я мог сойти за европейского миссионера, которые проживают во всех провинциях и носят китайскую одежду и обувь, даже отпускают косу; к их виду население привыкло, тогда как европейский костюм слишком бросается в глаза. В интересах спокойной научной работы я последовал совету и немедленно заказал серый халат и поверх него черную безрукавку — обычный выходной и дорожный костюм китайца, который и надевал поверх европейской одежды (рис. 16 — см. в начале книги). Только на обувь я не мог согласиться: китайцы носят матерчатые туфли на толстой соломенной, войлочной или веревочной подошве, непрочные и неудобные для ходьбы по каменным горам, или парадные неуклюжие матерчатые сапоги на еще более толстой подошве, еще менее удобные (рис. 17). Я предпочел носить, как и в Монголии, сибирские мягкие чирки, которые надевались на тонкий войлочный чулок; они были легки и теплы, под халатом мало заметны и запасены в достаточном количестве. В качестве головного убора я приобрел войлочную шапочку с ушами, которую носят китайские возчики, а для теплого времени — обычную черную шелковую ермолку с красным шариком, которую носят все горожане. Мне предстояло также переснарядить караван, найти переводчика, упаковать и отправить коллекцию, собранную от Калгана, закончить отчет о пересечении Монголии для Географического общества и получить через посольство настоящий китайский паспорт вместо временного, выданного пограничным комиссаром в Кяхте. Словом, предстояло довольно длительное пребывание в Пекине.

Кроме нашей экспедиции, вскоре прибыл еще профессормонголист Позднеев с женой, который разъезжал по Монголии, изучая быт, нравы и торговлю в городах и монастырях.

Рис. 18. Легкая крытая двуколка для пассажиров и небольшого багажа

Для меня был составлен специальный шифр, чтобы я мог в случае опасности или затруднений со стороны провинциальных китайских властей сообщать посольству по телеграфу всю правду, не опасаясь, что телеграмму задержат. Нужно пояснить, что в то время железных дорог в Китае еще не было, но несколько линий телеграфа были уже построены, и телеграммы передавались на английском языке, которому были обучены молодые телеграфисты. Эта предосторожность оказалась не лишней; два раза пришлось прибегнуть к шифру, чтобы сообщить посольству, что местная власть задерживает выплату экспедиционных денег, переведенных мне из Пекина, и телеграммы помогали.

Наиболее интересными членами посольства были первый драгоман П. С. Попов, известный синолог, т. е. китаевед, переведший с китайского большое сочинение о монгольских кочевьях, затем второй драгоман г. Коростовец, позднее выпустивший книгу «Китай и китайцы», и почтмейстер Гомбоев, обладатель большой коллекции буддийских религиозных объектовстатуэток всех богов и принадлежностей ритуала. По его просьбе я сфотографировал всю коллекцию большим фотографическим аппаратом, который получил в Иркутске от Горного управления на время до Пекина и отсюда отправлял его обратно.

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 57
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай - Владимир Обручев бесплатно.
Похожие на От Кяхты до Кульджи. Путешествие в Центральную Азию и Китай - Владимир Обручев книги

Оставить комментарий