Клеймо змея - Джордж Брейген

По правому борту появились пригородные поселения, да и сама Херрида уже отчетливо различалась впереди. Первые лучи утреннего солнца высвечивали основательные укрепления, тянувшиеся вдоль течения Громовой реки и до самой гавани, защищенной мощными морскими воротами-башнями.

– Херрида простирается вдоль Громовой почти на пять тысяч шагов, – пояснил Астрис. – Весь город окружен двойным поясом толстых стен. Сейчас вы, отроки, должны увидеть внешнюю линию, которая идет от устья реки и защищает город, как от грабителей, так и от наводнений. Ведь море во время бурного прилива может наполнить русло Громовой своими волнами и гнать их назад, в сторону Аквилонии.

Суда, спустившиеся по Громовой реке, выстроились в линию и направились к узкому входу в бухту, обнесенную мощными стенами. Хлодвиг и Хундинг жадно рассматривали укрепления, ясно говорившие о той опасности, с которой постоянно приходилось иметь дело жителям Херриды. То и дело между Зингарой и Аргосом вспыхивали войны, так что город, расположенный на расстоянии всего одного дня пути от Мессантии, главного порта аргосского флота, всегда принимал на себя первый удар, нанесенный Зингаре соседом с Восхода.

Братья уже отчетливо различали каждое звено охранной цепи из толстых звеньев, преграждавшей доступ в гавань Херриды. Цепь была растянута между двумя мрачными башнями-воротами, за ней следили не меньше сотни отборных морских гвардейцев, круглосуточно несущих свой пост.

На палубе «Шамара» появился хозяин барка, тучный аквилонец Лукейо, – ему принадлежали и все модные товары, заполнившие трюмы снизу доверху. Купец приветственно кивнул Астрису, рядом с которым стояли ученики, взглянул на приближающуюся Херриду и удовлетворенно потер пухлые ладони. Он явно уже мысленно подсчитывал то количество золота, которое рассчитывал получить от зингарских нобилем в обмен на свои великолепные товары…

Зингарцы и их жены-щеголихи ревностно следили за аквилонской модой и ни в чем не желали уступать своим северным соседям. А к счастью для купцов вроде этого Лукейо, в капризной и привередливой Тарантии мода менялась каждые несколько лун. Никто не мог объяснить, почему вдруг входили в моду ткани с орнаментом в виде морских волн, которые через некоторое время так же стремительно устаревали и почитались просто смешными. Дамы считали своим долгом немедленно их забыть, а приобретали длинные бархатные жилеты и носили несколько кружевных юбок, а потом так же внезапно жилеты шли на подстилки остроносым гончим, а из модных юбок шились нижние сорочки. Взамен появлялось всегда нечто такое, что просто необходимо было приобрести каждому уважающему себя благородному нобилю, как в Аквилонии, так и в любой цивилизованной стране, к которой, несомненно, по единодушному мнению ее обитателей, принадлежала и Зингара.

На этот раз Лукейо вез самые модные товары из Аквилонии. За время пути купец доверительно сообщил Астрису, что в трюмах стоят две огромные куклы – мужчина и женщина. Путешественнику, родившемуся на берегах Оссара, не стоило большого труда испросить разрешения взглянуть на этих разрумяненных деревянных истуканов, разряженных в полном соответствии с последними вкусами высшего света Аквилонии. Лукейо собирался выставить этих кукол в своей лавке в качестве образца для подражания. Глядя на деревянного кавалера и его даму, зингарцы должны были бы вблизи насладиться фасонами башмаков, самыми модными лентами и кружевами, бантами и поясами, – глядя на этакое великолепие, модницы Херриды должны были бы скупить все, даже опустошив до последней монеты кошельки своих мужей.

Следом за купцом на палубе барка появился кормчий Седэн, проведший «Шамар» по реке Ширке от самого Танасула до устьев Громовой, до волн Западного моря. С нижней палубы поднялись суровые охранники судна, воины в толстых кожаных жилетах. Барк с каждым мгновением приближался к конечной цели плавания по реке, и все с нетерпением ждали прихода в Херриду.

Огромная цепь между морскими башнями ослабла, звенья ее погрузились в море, чтобы вечером снова подняться из воды, преградив доступ в бухту.

«Шамар» осторожно вошел в узкий проход, образованный высокими мрачными стенами.

– Не хотел бы я находиться на борту неприятельского судна, прорвавшегося сюда сквозь цепь, – заметил Астрис братьям, показывая им на мрачные мощные стены, нависающие над барком. – В любой момент сверху может обрушиться ливень из стрел с зажженными наконечниками, горящая смола из котлов… А видите камни на самом верху?

Близнецы запрокинули головы так, что с затылков соскользнули капюшоны их походных туник, – только тогда они смогли рассмотреть исполинские валуны, замершие на самом верху стен.

– Ужасно вульгарно! – заметил Хундинг. – Эти безобразные камни портят вид, всю стройную линию здания…

– Никто и не думал о красоте, – вздохнул аквилонец. – Эти страшные глыбы поднимались туда не в качестве украшений. Достаточно выбить из-под каждого деревянный клин, толкнуть и… Как вы думаете, путешественники, что стало бы с нашим судном, если бы такой валун рухнул на него?

Мысленная картина падения такой глыбы на корабль исторгла из уст близнецов дружный горестный вздох.

* * *

Корабли довольно долго продвигались по ущелью, образованному огромными толстыми стенами, – иногда приходилось пропускать выходящие из защищенной гавани суда. Наконец близнецы увидели раскинувшуюся на склоне пологого холма Херриду, уже освещенную Оком Митры, которое почти наполовину вознеслось за это время над Рабирийскими горами.

В просторной гавани теснилось множество судов. Мачты колыхались в утренней дымке стволами причудливого леса, словно выраставшего прямо из воды, – после рассказа наставника о валузийских дубах и такое казалось братьям вполне возможным.

Снизу, из бухты, открывался удивительно красивый вид на просыпающийся город. Взгляд выхватывал узкие башни, высившиеся среди множества остроконечных крыш, крытых терракотовой черепицей.

– Взгляните, сколько шпилей! – чувственно произнес Астрис- Херрида знаменита своими храмами, ведь в Зингаре почитают Митру всем сердцем: страстно, исступленно, а не прохладно, как в наших с вами гордых странах. Или вы не согласны со мной?

Юноши не успели ничего возразить, потому что нос «Шамара» под крики матросов тупо уткнулся в потемневший помост пирса. С борта полетели канаты, и через несколько мгновений судно было пришвартовано, и на берег был переброшен деревянный трап.

Долгие сборы не требовались. Два вместительных походных кожаных мешка да посох Астриса – вот и вся поклажа, которую нужно было забрать из каюты, служившей путникам домом все время путешествия вниз по Громовой реке.