Большая Тюменская энциклопедия (О Тюмени и о ее тюменщиках) - Мирослав Немиров

Лыжин Евгений, студент какого-то там факультета Индустриального института;

Жернакова Ирина, девица, где-то кем-то служащая;

Яковлева Таня, бывшая (недолго) студентка Индустриального же института, а в наст. момент служащая какого-то ВЦ;

Чуйков Вячеслав, телемастер, обладатель манер типа «спартак-чемпион», человек, которому тогда уж чуть не под тридцать, и который представляет собой обломок предшествующей эпохи клешей, пива, волос до плеч и любви к «Лед Зепплин».

Лагутенкова Марина, тоже кем-то где-то служащая, вроде бы, бухгалтером;

Белова Елена — о!

Халикова Лиля;

Мителев по прозвищу «Метла»;

и проч., и проч., и проч.

И оно всё наличествует. Пока, наконец, не наступает то, что должно наступить: хозяйка дома объявляет, что завтра приезжает мама, финита ля комедия.

Но этого не происходит.

Сформировавшееся за это время сообщество отнюдь не распадается, как ожидалось бы. Их подбирают!

То на два дня туда, то на неделю сюда их зазывают всем табором пожить, и они кочуют по КПД меж улицей Энергетиков, Рижской и Республикой! Это длится примерно месяц, пока, наконец, вся компания не оседает на постоянное место жительства у вышеупомянутой Тани Яковлевой; здесь и осуществляется золотой век Алкоклуба, о котором сейчас и будет рассказано.

(Правда, в процессе кочеваний от Алкоклуба откалывается М.Немиров, который мало того, что находит себе персональное жилище, так еще и уводит от коллектива вышеупомянутую Максименкову А., начав с ней сожительствовать, а прочих членов Алкоклуба всячески осуждает и третирует заявлениями типа того, что водка — утешение для неудачников.)

3. Золотой век.

Место действия: город Тюмень, район, именуемый КПД, какая-то из пятиэтажек между улицами Рижской и Республики, третий этаж; прямо.

Время действия: утро.

Действие как таковое: массовый подъем; заоконная тьма; уборка постелей, сворачивание матрацев и рассовывание их по шкафам; суета, толкотня, очередь в совмещенный санузел; коллективный завтрак и чаепитие на крошечной кухне хрущевского типа. Опохмеление? А вот и нет: процесс алкоголизации юных организмов делал только первые шаги, и никакой нужды в утреннем приеме алкоголя эти организмы ни в малейшей степени не испытывали: таблетки анальгина от головы и большого количества холодной воды было вполне достаточно для успешной дальнейшей жизнедеятельности. Наконец, к началу девятого часа жилище опустевает в связи с разбреданием его жителей в разные стороны: на службу (Таня Яковлева, Чуйков, Попов, Жернакова и др.) либо на учебу (все остальные).

Дневные деятельность — служба, учеба.

А вот и снова уже тьма за окнами — в ноябре и декабре в Тюмени она спускается на город уже часам к примерно трем. Квартирка Тани Яковлевой размером 18 квадратных метров снова полным полна юношей и девушек юного возраста.

Они выгребают деньги из всех имеющихся у них карманов. Они расправляют мятые рубли. Железную мелочь они тщательнейшим образом пересчитывают. Пустые бутылки они складывают в сумки, чтобы их нести сдавать в пункте приема стеклопосуды по 20 копеек за штуку. Наконец, они отправляются в путь, каждый раз напутствуемые восклицанием Салаватовой Г.

— Тортик купите!

Каждый раз по их возвращении упомянутая Салаватова Г. крайне удивлена тем, что тортика — всё таки не купили. Ибо все деньги до последней копейки, конечно, истрачены на покупку значительного количества водки. Ибо наступает время именно того, для чего все тут и наличествуют: её — водки — коллективного употребления вовнутрь. Употребление осуществляется чрезвычайно высокоорганизованным методом, в неукоснительном соответствии с выработанной сложной системой правил, традиций, обычаев, обрядов, ритуалов и церемоний.

Исполняется хором специально сочиненный гимн. Произносятся тосты и речи. Струков А. исполняет при помощи гитары песни — свои, «Зоопарка», «Аквариума», зарубежных исполнителей типа «Клэш», «Стрэнглерз», «Мэднесс». Бурно обсуждаются вопросы жизни, искусства, поэзии, рок-музыки, пьянства и похмелья. Время от времени раздаются звонки в дверь — это пришли еще люди и принесли с собой еще. Сила жизни идет планомерно, по нарастающей кривой; вот уже девятибалльный алкогольный шторм бушует в однокомнатной квартире; он швыряет людей от стенки к стенке, сшибая их с ног; некоторых тошнит; многие уже лежат, сраженные его силой, заснувшие, где упали.

— А нам не страшен вал девятый!

отвечают те, кто еще сидит за столом, назло стихии опрокидывая очередную порцию:

Водка бьет по желудку как палкой,

пьешь — холодная, выпьешь — кипящая,

жизнь безумнейшая, настоящая

всей своею бетономешалкой

и горит, и кипит, и пылает,

и хуюжит (хуярит + въюжит),

алкогольный густой стоит ужас, —

Окинем с высоты птичьего полета картину, имеющуюся перед нами во мраке ночи, когда, наконец, последние из бойцов падут.

Мы видим, весь пол покрыт полосатыми матрацами, на них вповалку спят молодые люди обоих полов в количестве от 15 до 25 человек. Под головами у них подушки. Туловища их заботливо покрыты солдатским одеялами. Журнальный столик, за которым и происходил вышеописанный пир духа, отнюдь не завален объедками и окурками, как может подумать простодушный читатель: в обязанности достоявших до конца входит убрать за собой, и эта обязанность строго соблюдается: всё со стола убрано, и сам он протерт тряпочкой, бутылки аккуратно стоят рядком на кухне у стены, и с них даже уже смыты этикетки — советская власть в те годы почему-то принимала бутылки только в очищенном от этикеток виде. Спит среди людей и собачонка по кличке «Мирон», болонка грязно-розового цвета: девушки испытывают на ней краску для волос.

4. Разрастание и экспансия.

Разрастание происходит: в Алкоклуб вливаются всё новые и новые люди, среди которых:

— Дмитрий Попов, румяным восторженным юношей двадцати лет от роду подобранный спящим пьяным в подъезде. Он оказывается вторым пилотом вертолета Ми-8 из аэропорта Плеханово, его внешнему виду свойственна шикарная летная форма с белой рубашкой и галстуком, карманы его распираемыми купюрами; обогретый и опохмеленный, он становится самым рьяным адептом открывшегося ему нового образа жизни и миропонимания;

— Шура Мысков, только что вернувшийся из армии и теперь работающий фотографом в фотоателье на Центральном рынке. Он обнаружен возле винного магазина «Светлячок» предлагающим прохожим купить у него всего за 5 рублей две отличные книги, «Одна про еблю, другая про индейцев»; приведенный в Алкоклуб он сразу становится его активистом.

(Книги те были — одна «Три мушкетера», вторая — «Мадам Бовари»)

— Мошнин Владимир и Тимофеев Гриха, соученики Е.Федотова по факультету романо-германской филологии;

— Человек из самой Москвы по фамилии Осташов, некогда в середине 1970-х игравший рок аж в самой «Машине Времени» и бывший некогда лично знакомым ни с кем иным, как с самим Гребенщи-ковым; в описываемый период Осташов — спекулянт заграничной видеотехникой, только-только начинающей проникать в город Тюмень; он регулярно бывает в Тюмени по своим спекулянтским делам, и обитает при этом именно в Алкоклубе, будучи вовлеченным в него Салаватовой Г., с которой познакомился прямо на улице Республики;

— И даже имелся некий Иван Немиров, привечаемый назло возомнившему о себе Мирославу Немирову!

Эти вышеперечисленные становятся постоянными членами Алкоклуба. Они в сущности начинают жить здесь вместе с отцами-основателями; в самый расцвет Клуба в нем на однокомнатной общей площади хрущевского типа обитает постоянно от 15 до 20 человек.

Кроме «основных» членов, есть «приходящие», которых ежедневно бывает от 5 до 15. Они приходят вечерами посидеть, выпить водки, обсудить всё подряд, подивиться на то, что здесь делается. Ибо всё это уж очень для города Тюмени тех глухих времён удивительно: и люди, и нравы, и разговоры, и песни. Этих «вольноопределяющихся» невозможно и перечислить; из наиболее частых можно упомянуть, например, Кислову Л., или Шаповалова Ю. с многочисленными сопровождающими лицами, или Коноплева А; и прочая, и прочая, и прочая. Алкогольный клуб становится чем-то вроде культурно-богемного средоточия не одного уже только КПД, а и всей умственной Тюмени.

Начинает происходить и территориальная экспансия клуба.

Он начинает разрастаться по всему КПД.

То там, то здесь открываются его филиалы.

Открывается его филиал, например, у Беловой Е., на четвертом этаже того дома на Севастопольской улице, где всё и начиналось; открывается филиал Алкоклуба и на третьем этаже всё того же удивительного дома, где обнаруживается трехкомнатная квартира, принадлежащая неизвестно кому, но в которой начинает жить Салаватова Г.; наконец, начинают иметься в наличии и за-КПД-шные отделения: на дому у Мыскова на 50 лет ВЛКСМ; на даче у Попова, которая хрен знает где, но на которой тоже начинает организовываться довольно регулярное обитание Клуба всем его составом.