Хроники Талийской войны - Мушинский Олег

батальона и не ей решать, как правильно поступать в данной ситуации.

Встреча закончилась полным взаимным неудовольствием, но десяток трайков на спасение отставших нам всё-таки выделили. Нам – потому что я тоже оказался включен в спасательный отряд. Формально – как синоптик, фактически – как личный ездовой леди Анны. Мой начальник был достаточно разумен, чтобы не спорить с дочерью герцога, а мне посоветовал почаще поглядывать на небо, по сторонам и вообще не зевать.

Какое-то время мы метались по пустоши, собирая бредущих на север солдат, и свозили их на ближайшую ферму. Наших, к сожалению, спасли всего троих, зато из гарнизона крепости – почти полсотни. Когда на горизонте появились передовые разъезды сирен, спасательную операцию пришлось свернуть.

Примечание переводчика: в данном случае под словом "наших" подразумевается талийский пограничный корпус. Автор употребил слово "фратрум" из старомарсианского прибрежного диалекта, которое обозначало некую общность людей, объединенных общими целями и действующих совместно. Нередко его переводят как "община", "братство", а в случае с военными организациями более ранних времен как "орден" или "команда", если речь шла об экипаже крупного корабля. Вероятно, наиболее точным термином будет слово "сослуживцы", однако оно не несет в себе такого эмоционального заряда, как слово "фратрум" или современное слово "наши".

Мы направились к Аэлите. Трайки – своим ходом, а спасенные вместе с фермерами уехали на гусеничной цистерне. Вражеские разведчики видели наш караван, но не преследовали.

В Аэлиту мы прибыли вскоре после полудня. Там выяснилось, что пограничный корпус уже ушел в Близнецы. Это два городка неподалеку. Они выстроены по одному проекту и вдобавок соединены крытым переходом. По слухам, изначально их строили с прицелом на вторую линию оборону со стороны Пустошей, но, по правде говоря, до сегодняшнего дня им ни разу не приходилось принять удар на себя. Если какие-то серьезные банды и прорывались мимо Ихи, то их прежде всего влекла богатая Аэлита.

Это был самый старый город на всем побережье. Он был основан еще до Раскола и с тех самых пор бесперебойно снабжал чистой водой все окрестные территории, отчего даже самые неистовые завоеватели относились к нему бережно. За исключением, понятное дело, хаоситов. Эти дикари себе голову отрежут, если будут уверены, что голова упадет и зашибет кого-нибудь.

О разгроме под Ихой в Аэлите уже знали, но горожане были спокойны. Сирены – не хаоситы, город не сожгут. Если возьмут, конечно. Город спешно готовился к обороне. Собранные нами солдаты из Ихи пополнили местный гарнизон, да и добровольцев в ополчение хватало. Нам же следовало бы догонять корпус, однако леди Анна предпочла вначале переговорить с герцогом, а сразу связаться с ним не удалось. Поэтому теперь леди Анна нетерпеливо мерила шагами коридор в центре связи, а ее "свита" оккупировала угол в ближайшей таверне и коротала время там.

Таверна называлась "Элита". Название сияло большими синими буквами над входом, а над ним горела красным здоровенная буква "А".

Надо заметить, это "А" была тут повсюду. На зданиях, на транспорте и трубопроводах, даже на одежде. Не удивлюсь, если местные дамы и на нижнем белье ее носили. При этом что она означала, никто уже не помнил. Я для истории поспрашивал, большинство местных просто пожимали плечами. Хозяин таверны сказал, что раз "А" – первая буква алфавита, то и понимать надо, как А-элита – первейшая из марсианских элит. Ну-ну. Как говорят на побережье: "бесконечны только океан и понты".

Еще какой-то пьянчужка пытался мне продать за кружку пива версию, будто бы эта "А" якобы происходит от имени Толстого, как-то на "А" его звали, и, стало быть, Аэлита – это элита Толстого. Его, конечно, подняли на смех, мол, такой бредятины тут с основания города не слышали, но мне версия понравилась, так что свое пиво он получил.

Пиво местное мне, кстати, наоборот, не понравилось. На побережье его варили на меду, отчего оно получалось светлым и сладковатым на вкус, а тут оно было темное и слегка горчило. Хотя пьянчужка выхлебал свою кружку, будто там был нектар. Наверное, дело вкуса. Себе я взял нашего, тут оно именовалось как "Прибрежное", и занялся приведением в порядок своих записей.

В этом деле у меня нашелся неожиданный помощник - псимарик Барс. Барс - это прозвище. По традиции псимарики отказывались от личных имен, заменяя их прозвищем, которое наиболее подходило их характеру. Это позволяло им лучше настраиваться на нужный лад. Мой новый знакомый действительно напоминал пустынного кота: поджарый, ловкий и с цепким немигающим взглядом. Обычно псимарики держались особняком и общались только со своими, но сегодня он тут был один в балахоне, а выговориться хотелось.

Поговорить ему, увы, было о чем. Этим же утром, еще до начала бури, сирены взяли крепость Тускуб. Она находилась восточнее кратера Толстого и, так же, как и Иха, прикрывала наши водные запасы от удара из пустошей. За Тускубом начинался Восточный водный путь, по которому вода поступала нашим соседям – Уранийскому герцогству. Теперь этот водный путь контролировали сирены. Подозреваю, что это обстоятельство сильно помешает уранийцам прийти нам на помощь.

- Не придут, - уверенно заявил Барс.

Те солдаты, кто сидел рядом и прислушивался к нашему разговору, с ним согласились. Уранийцы всегда были себе на уме. Если не видели прямой выгоды, запросто могли забыть обо всех договоренностях, а уж когда сирены взяли их за глотку – и вовсе сделают вид, что ничего не было. Вот только сирены – это не бандиты из Пустошей, они, если победят, то уже не уйдут.

А пока что они уверенно побеждали. Причем разгром под Ихой вышел еще так себе. Будучи связистом у разведчиков, Барс перехватил отчет сирен и там на круг выходило, что мы неплохо им наподдали. Он задиктовал мне отчет, добавив, что в историческом труде самое важное – имена, даты и цифры.

Примечание редактора: подробный отчет перегружен малозначимыми деталями и именами военнослужащих со стороны талийцев, многих из которых автор "Хроник…" знал лично. Здесь он приводится в