Беглец и Беглянка - Андрей Бондаренко

— Тяф?

— Молодец, псина, однако, — доставая что-то из левого кармана малахая, хвалит собаку Костька. — Послушная. Не гавкаешь. И сообразительная…. Иди-ка, однако, сюда. Нюхай, — протягивает раскрытую ладонь. — Ещё нюхай…. Ну, однако, понимаешь, что надо искать?

— Тяф-ф-ф.

— Тогда ищи, однако. И веди. Только, однако, потихоньку. Медленно. Чтобы мы не отстали…. Красава, положи ладонь на мою котомку. И шагай за мной, однако. Шагай, молодчик…

Глухая ночь. Холодный порывистый ветер. Колючие ветки хилых пихт и сосенок, так и норовящие расцарапать лицо. Моховые кочки — практически со всех сторон. Болотная жижа, противно чавкающая под подошвами сапог. Временами приходится обходить какие-то круглые ямы-воронки, до самых краёв заполненные дурно-пахнущей водой.

— Ворон, а что ты дал Найде понюхать? — спрашивает на ходу Олег.

— Пригоршню мелких угольков из вчерашнего костра, однако. И сухую хвою елового лапника, использованного в качестве подстилки в походном шалаше.

— Мы ищем чью-то недавнюю стоянку?

— Ищем, однако. Стоянку, — хрипло вздыхает шаман. — Во-первых, однако, чтобы не тратить времени на обустройство своей. Тем более, в темноте…. А, во-вторых, походные стоянки, однако, принято разбивать на сухих местах. Чтобы ночевалось веселей. Вот, мы такое место сейчас и разыскиваем. Вернее, однако, Найда…

— А ты её видишь? — беспокоится Олег.

— Ага, впереди бежит, однако. Не суетливо. Мы, шаманы, видим в темноте ничуть не хуже кошек. Настоящие шаманы, однако, я имею в виду…. Впрочем, приврал немного. Кошки, конечно же, видят ночами гораздо лучше, однако…

Начинается чуть заметный подъём. Под ногами больше не хлюпает.

— Тяф, — подаёт голос Найда.

Перед ними — маленькая круглая полянка, окружённая деревьями и кустами. Посередине поляны — тёмный треугольник шалаша.

— Действительно, пришли, однако, — соглашается с собакой Костька. — И ручеёк в стороне тихонько журчит. И сухо. Нормальный, однако, вариант. Переночуем без проблем…. Здесь, как я понимаю, полигонные солдатики опорный пункт по весне оборудовали. Для патрулей. На случай, однако, непогоды.

— А эти патрули сюда не заявятся?

— Нет, однако.

— Почему?

— Не сезон, однако. Я уже говорил. Нынче у тутошних бойцов совсем другие дела. Важные и, однако, денежные. Бывает…. Доставай, Красава, из рюкзака котелок, однако. И мой прихвати из котомки…. Иди к ручью за водичкой. Ушицу, однако, сварганим. Чайку заварим. Перекусим. И осетрины наварим на завтра, однако.

— Ушицу? — недоверчиво переспрашивает Олег. — Не опасно ли — костёр разводить?

— Очень, однако, опасно.

— А как же…

— Так же, однако. Газовый примус у меня с собой. И сменные баллончики, однако, к нему…. Что это ты, Красава, ухмыляешься?

— Дык…. Не по шамански это как-то. Примус, понимаешь.

— Я же, однако, современный шаман. Типа — продвинутый…. Всё, заканчивай болтать. И иди за водой, однако…

Ужин завершён. Ароматный чай — с фруктовой карамелью вприкуску — выпит. Олег, уставший за долгий день, забрался в шалаш и уснул. Верная Найда прикорнула рядом с ним. Ворон сидит возле работающего примуса и варит — впрок — осетрину. А ещё, между делом, предаётся воспоминаниям-раздумьям…

«Как же жизнь прошла быстро, однако», — бродят в седовласой шаманской голове грустные мысли. — «Как же быстро. И бездарно, если смотреть правде в глаза. Извини меня, Светлая Небесная Тень, за эти грешные и слабовольные помыслы…. Но всё, о чём мечталось тогда, не сбылось. Всё, во что, однако, верилось, оказалось тленом. Серым, скучным и бесполезным…. Тогда, в далёком 1957-ом году, когда я окончил «Школу КГБ для национальных меньшинств». Окончил и получил первое служебное задание — внедриться в посёлок Ключи. Первое и, как выяснилось позже, единственное, однако…. Внедрился, тем не менее. Успешно и без особых проблем…. Для чего и зачем, однако? Ну, как же. Места-то в районе Ключей были не простые. Секретный (в те Времена), ракетный стратегический полигон. Богатейшие рыбные угодья с нерестилищами. Золотоносные месторождения, расположенные поблизости от посёлка. Присматривать, однако, следовало за общенародным добром. Дабы всяческие антисоветские элементы не уворовали чего. Материального там. Или же, наоборот, жутко-секретного…. Да, секретность. Мать её, как любят выражаться русские. Специальный ракетный полигон — это вам не шутка, однако. Для постоянной слежки за «Курой» США тогда даже мощную станцию наблюдения создали. Называется — до сих пор — «Eareckson Air Station». И расположена, однако, на одном из Алеутских островов, штат Аляска…. Иностранные шпионы? Они уже позже объявились, однако. А в первые годы пришлось работать с простыми советскими гражданами. То бишь, бдительно и целенаправленно выявлять всех неблагонадёжных, мутных и вороватых. Выявлять и, однако, посылать чёткие сигналы — куда надо…. Сколько человек было арестовано и осуждено по моему тогдашнему «стуку»? Много. Сперва, конечно, считал. А потом сбился — на третьем десятке, однако…. Жалею ли я об этом? Нет, ни капли. Принцип, однако, был в те строгие и суровые Времена такой, мол: — «А ты не воруй. И антисоветских разговоров не веди. И с чужими жёнами не спи напропалую. Тогда всё будет хорошо. Просто, однако, замечательно. Живи — не хочу…». Шаманство? Это кто-то из мудрых и непогрешимых Руководителей КГБ придумал. Чуть ли не в самой Москве белокаменной. И не только для меня и Камчатки, однако. А для широкой, так сказать, оперативной деятельности. Мол, все шаманы — по определению — являются антисоветскими элементами. Поэтому к ним должны «жаться» не только всякие несознательные граждане страны Советов, но и подлые иностранные шпионы…. Они, однако, в 1974-ом году и пришли в Сиреневый распадок. Вернее, их здешний агент в гости заявился-напросился. Обходительный такой. Щедрый. Водочка. Марочный армянский коньяк. Хороший табак. Импортный чай. Качественные рыболовные снасти. То, да сё, однако…. Новые встречи последовали — в самых разных местах. Потом задания. Здесь, однако, с неприметным приборчиком походи. А оттуда принеси пробы воды, вулканического пепла и землицы…. Большую тогда американскую шпионскую сеть разоблачили и повязали. Крепкую. Мне даже орденок тайно выдали. Помимо премии, однако…. А потом началась бестолковая Перестройка. И всё-всё закончилось. И моя Служба, однако, в том числе. Пропали, вдруг, все куда-то. И связные. И строгие кураторы. И вообще. Даже зарплату, однако, перестали платить. Совсем, ёлы-палы…. Зато других тут же набежало — не сосчитать. Наглых, хитрых, вороватых и нахрапистых, однако. Тех самых, которых я всю жизнь выявлял и сдавал. Теперь они, однако, безраздельные хозяева жизни…. И иностранцев много бродит вокруг Ключей. Подозрительных-подозрительных таких. И никто, что характерно, за ними не присматривает. Никто, однако, совсем…. На что ушла моя жизнь? Получается, что на сплошную и законченную ерунду. Ни семьи. Ни детей. Лишь глупая и серая старость, однако…. Ивнэ, Ивнэ, куда же ты пропала тогда, в январе 1960-го года? Даже прощального письмеца, однако, не оставила. Ни строчки. Не верится мне, что тебя белый медведь задрал. Не верится, и всё тут, однако…. Эх, жизнь моя, однако, жестянка из-под свиной тушёнки.… Есть, конечно, ещё Мишаня Митин. И его белобрысый сынок, который сейчас дрыхнет в шалаше. Вот, для них, однако, я сделаю всё. Умру, но вытащу Красаву из этой жёсткой переделки. Обязательно вытащу, однако…».

Осетрина — в несколько приёмов — доварена, остужена, старательно завёрнута в тонкий пищевой пергамент и помещена в походную котомку. Примус погашен и старательно почищен. Шаман, сидя на пышной моховой кочке, дремлет. И додумывает свои тяжкие думы. А потом крепко-крепко засыпает…

Приходит нежно-розовый августовский рассвет. В бездонной небесной вышине постепенно исчезают-растворяются звёзды. Отправляется на заслуженный отдых узкий серп молодой бледно-жёлтой Луны. Уносятся куда-то — в сопровождении глухих хлопков перепончатых крыльев — шустрые летучие мыши. На востоке, из-за поросли хилых елей и берёзок, робко высовывается краешек ярко-оранжевого солнышка. Заводят свою жизнеутверждающую звонкую «волынку» мелкие лесные пичуги. Над травами и кустами ненавязчиво стелется лёгкая туманная дымка. Со стороны реки доносится лениво-равнодушный рёв дикого северного оленя.

Из шалаша выбирается Найда. Недоверчиво оглядывается по сторонам. К чему-то прислушивается, озабоченно подрагивая ушами. Задумчиво щурится на солнце. После этого бодро «встряхивается» всем телом и подбегает к Ворону.

Шаман беззаботно спит. Из уголков тонкого рта на морщинистый тёмно-коричневый подбородок, поросший редкими седыми волосинками, стекают капельки вязкой слюны.

— Тяф, — нетерпеливо суча мохнатыми передними лапами по покрову светло-зелёного мха, подаёт голос собака. — Тяф.