Семейное Рождество - Мэри Бэлоу

Внезапно Эдвин сильно пожалел, что не может вернуться в прошлое и устроить свою семейную жизнь после смерти отца в прошлом году по-другому. Ему было жаль, что он не приложил больше усилий для того, чтобы брак, который начался так неудачно, стал чем-то большим, чем брак по расчету.

Он сидел за столом, держа Джереми в изгибе руки, а другой продолжая есть свой обед. Это продолжалось недолго. Ребенок переходил из рук в руки весь обед, к радости большинства леди и тихому надменному неодобрению леди Тэмплер.

* * *

Когда пришло время украшать дом, леди Тэмплер и некоторые другие родственники постарше удалились в утреннюю гостиную. Дядя Элизабет Освальд отправился с сыном Перегрином и несколькими детьми в библиотеку, чтобы вырезать рождественскую сцену. Эдвин заглянул к ним и, посмеиваясь про себя, подумал, что лучше бы теща туда не заходила. Повсюду были стружка, инструменты и неопознанные деревянные объекты.

В гостиной кипела работа. Некоторые дамы завязывали пышные банты из атласных лент, купленных в деревне, и приделывали к ним небольшие медные колокольчики, приобретенные там же. Наиболее бесстрашные из молодых людей, рискуя превратить свои пальцы в подушечку для иголок, делали венки и украшения в виде венков и веточек из падуба и затем повязывали на них банты. Многие занимались исключительно составлением венка из омелы, используя в плетении все имеющиеся в наличии материалы. Три девочки, достаточно взрослые, чтобы выйти из классной комнаты, но недостаточно, чтобы действительно считаться взрослыми, попеременно держали Джереми и еще одного малыша, которого тоже принесли вниз. Некоторые дети носились туда-сюда, пребывая в блаженном состоянии ничегонеделанья и мешаясь у всех под ногами. Несколько мужчин балансировали на стульях, подвешивая готовые украшения к настенным подсвечникам, картинам и дверным пролетам, в то время как их вторые половины качали головами из стороны в сторону и советовали поднять украшение то на полдюйма правее, то на полтора дюйма левее. В столовой наблюдалась такая же картина.

Два лакея и горничная, которые с головой погрузились в происходящее, украшали перила главной лестницы вьющимся плющом.

Элизабет двигалась от группы к группе, помогая, подсказывая, ободряя. В отсутствие матери она вела себя, как хозяйка дома, и, казалось, сияла от удовольствия.

Эдвин тоже поучаствовал в украшении находящихся высоко или мало доступных участков. Он заметил, что некоторые дети были расстроены тем, что не могут помочь. Поэтому он сажал их себе на плечи, чтобы они могли дотянуться и поправить сосновую ветвь на раме картины или же разложить падуб на верхней полке камина. Конечно, он мог сделать эту работу в два раза быстрее без их «помощи», но не было никаких причин для спешки. Ведь именно в этом заключалось Рождество.

Они почти закончили, когда лорд и леди Тэмплер с остальными гостями, которые ранее покинули этот хаос, вошли в гостиную и сообщили о том, что приказали подать чай. Но группа, которая делала венок из омелы, как раз объявила, что закончила.

— Давайте повесим его, прежде чем подадут чай, — сказала Элизабет. В этот момент она выглядела раскрасневшейся, оживленной и невероятно красивой. — Я полагаю, ему место в центре на потолке между этими двумя люстрами. Все согласны?

Ее слова вызвали одобрительный гул, немного аплодисментов и даже хихиканье. Семья выглядит куда более оживленной, чем вчера, подумал Эдвин.

— Если ты полагаешь, Лиззи, что я … — начала леди Тэмплер.

— Остановитесь, Гертруда, — прервал ее лорд Тэмплер.

Эдвин улыбнулся жене.

— Надо уважить хозяйку дома, — сказал он. — Пусть будет центр потолка, и именно сейчас, перед чаем. Нам нужна лестница. Она ведь все еще стоит в гостиной? Джонатан, будьте добры, принесите ее. Чарльз, помогите ему.

Пять минут спустя он стоял без сюртука, с закатанными рукавами рубашки на самой верхней ступеньке лестницы и пытался повесить щедро украшенный венок из омелы на указанное место, а в это время снизу доносился хор противоречивых советов. Элизабет стояла у основания лестницы, подняв голову верх, Джереми, открыв ротик, спал у нее на плече.

— О, это идеальное место, — сказал она, прежде чем он начал осторожно спускаться.

— Итак, — произнес Эдвин, когда благополучно оказался внизу, — как вы знаете, венки из омелы не просто симпатичные украшения. У них есть определенная практическая функция. И, полагаю, есть негласный закон, что хозяин дома должен быть первым, кто его опробует.

Элизабет красноречиво посмотрела на него. Она покраснела и выглядела на девятнадцать лет, столько ей, в общем-то, и было, несмотря на то, что на руках у нее был ребенок. Ее губы приоткрылись. Она не отвернулась от него, как это было утром в лесу, и не пыталась избежать того, что должно было произойти.

Она закрыла глаза, когда его губы коснулись ее. Ее губы дрожали. Они были мягкими, податливыми, теплыми и влажными. Странно, но, женившись на снежной королеве и выполняя свои обязанности на брачном ложе, он никогда не находил в себе смелости поцеловать ее. Хотя отчаянно этого хотел.

Она и не была снежной королевой, в конце концов понял он — вероятно, он приходил к этому осознанию весь день. Возможно, она не любила его, возможно, злилась за то, что он приехал сюда, не предупредив заблаговременно, но она не была холодна.

Поцелуй был публичным и потому очень целомудренным и длился не более десяти секунд.

И он закончился.

Их первый поцелуй.

Он обнял одной рукой Элизабет за талию, так что ребенок оказался между ними, улыбнулся, глядя ей в глаза, в то время как некоторые члены ее семьи смеялись, свистели и хлопали в ладоши. Хотел бы он знать, только ли из-за Рождества ее щеки окрасились румянцем, глаза сияют, а у него тепло на сердце.

Но сейчас было не время искать ответ на этот вопрос.

— Должен сказать, — объявил он, с усмешкой озираясь вокруг, — что омела действительно очень хорошо работает. Приглашаю всех скептиков испробовать ее действие на себе.

Берти увлек смеющуюся Аннабель под омелу, а леди Тэмплер надменно потребовала, чтобы муж проводил ее к камину.

Эдвин попросил унести лестницу и завершить уборку в украшенных комнатах. В столовую внесли подносы с чаем, а тем временем кузены, помолвленные парочки и несколько супружеских пар постарше вели шутливую борьбу за право встать под омелу.

Элизабет незаметно поднялась наверх: ребенок проснулся от возрастающего шума, и дал понять, что он действительно очень хочет есть.

Эта семья, думал Эдвин, перестала сильно отличаться от любой другой знакомой ему семьи, стоило лишь положить конец подавляющему главенству леди Тэмплер и предложить взамен интересные занятия. Уайлдвуд приобрел праздничный вид, и в нем воцарилась атмосфера Рождества.