Удар, ещё удар! - Александр Юрьевич Моралевич

Невске — тысячи руководящих хозяйственников. И отнюдь не все ясномыслы и корифеи. Отнюдь не все наделены той стрункой (а некоторые в себе ее сознательно придушили), которую мы определяем как хозяйственную предприимчивость.

Среди некорифеев у Армянина были неприятели: пролаза, трюкач, доставала! Вот я сижу на должности, ничего мне не дают, не обеспечивают ничем — и сижу я тихо, влачу, перебиваюсь, как могу. А он, что ни затеет — все сбывается, все ему поставляют. Ловкач!

Да, у него сбывалось, и не всегда стерильно праведным путем. Его медсестры и врачи с пятирублевками дежурили на дорогах возле мест выемки грунта, заворачивая потом самосвальные большегрузы на отсыпку территорий больницы. А множественные эти пятерки, червонцы п сотни возникали так: те, кого мы уничижительно называем шабашниками, от своих больших заработков часть денег оставляли больнице: на обеспечение фронта работ, на материалы.

Знатны невские заводские свалки, может быть, даже лучшие в мире. И вот там, как тень отца Гамлета на крепостной стене, непрестанно маячила фигура главврача Армянина. Который потом возникал у директоров заводов: у вас там складировано для уничтожения, в то время как мы… Вдобавок, больница могла бы быть полезна заводу в диспансерном обследовании детей…

Да, многие хозяйственники-сидни не любили Армянина и просто взвились, когда Армянин по просьбе Минздрава СССР провел в Невске симпозиум инфекционистов.

— Вы только подумайте, — бурчали сидни, — государственные законоуложения как бы и не для него писаны. Невск— перегруженный город. Невеликое совещание затеешь тут скликать — и то за год поставь в известность облисполком, чтобы твое совещание город вписал в гостинично-транспортно-общепитовский ритм. А этот приходит за месяц — и все для него сбывается!

(Поясним всего на одном примере, как сбывалось у предприимчивого Армянина. Он пришел и сказал, что Минздрав просит о симпозиуме. Ему сказали в ответ: ты, наверное, Сергей Харитонович, заболел, инфицировался сильно по службе. Или ты не знаешь, что заявки положено подавать за год? Где, скажем, размещать людей?

— Отвечаю, — сказал главврач. — Я изучил график движения туристических теплоходов через Невск. Два дня гостиничные дебаркадеры речников будут свободны. Речники пойдут медицине навстречу, и как раз в эти два дня Минздрав…)

Первоклассная и очень специальная больница на несколько лет раньше возможного срока была введена в действие. Она была сдана с очень значительной экономией средств для государства. Однако народный контроль учел своеобразие некоторых строительных методов главврача: он был увенчан строгим выговором и начетом в два месячных оклада.

А через месяц прокуратура Невска изъяла всю строительную документацию по больнице (узнаете испытанный метод?). Армянин обжаловал эти действия. Тогда из прокуратуры позвонила медовым голосом следователь Букреева: заезжайте на минутку, надо обмолвиться парой слов. Армянин сказал, что приедет позже, — сейчас он мчится на совещание в облисполком. Следователь сказала: да ведь всего на минутку!

Эта минутка растянулась почти на год тюрьмы. Как Номадова, как Исаева, без всякой к тому надобности, а чтобы защитительную активность подследственного погасить, Армянина взяли под стражу. Имущество, конечно, по традиции было описано и вывезено.

Следствие это велось наиболее своеобразно. Следователь Букреева провела каскад такой тщательности обысков в больнице, в квартире и на затрапезнейшей даче главврача, словно хотела обнаружить там пятивалентный кислород. Академическая, вообще врачебная общественность Москвы и Невска стала было протестовать и требовать объяснений, но следствие в момент остудило общественность: кого вы поднимаетесь защищать? Вы, товарищи медицинские товарищи, были гражданственно слепы, полагая, что в лице главврача имеете интеллигента, скрупулезного честнягу, семьянина и всякого там инфекционистского вице-президента. А вот вам голая правда: под личиной вице-президента скрывался матерый хищник, сифилитик и гомосексуалист!

Общественность взвизгнула и откатилась. А следствие, в оправдание сказанного, провело ряд нелепых и чудовищных по оскорбительности действий в отношении многих ни в чем не повинных граждан. Действия эти, как и можно было предположить, дали нулевой результат, но знали-то об этом только оскорбленные граждане, а не общественность.

А потом пошли мелочи. На улице была арестована коммунист, множество лет депутат Агриппина Акимовна Краева, главбух больницы. Партбилет и депутатское удостоверение у нее без затей отняли, и три дня Агриппина Акимовна мыла туалеты в милиции: говори, что знаешь о злоупотреблениях главврача!

На второй день старики, родители Агриппины Акимовны, пришли к милиции: где наша дочка? Люди сказали — сюда ее повели.

— Пошли вон! — прогнал стариков офицер Кучковский (из органов милиции вскоре изгнанный). — Никого тут нету!

А через неделю, опять же по традиции и для вящей острастки, было описано имущество Агриппины Акимовны, вслед за тем конфискованное. Вот какое нажила она за всю жизнь имущество: два кольца и мопед для сына. Одно кольцо, за сто двадцать рублей, она в молодости сама себе подарила, другое, за сто пятьдесят, ей к сорокалетию подарили мать и отец.

Ну, и явились два бравых следователя к ректору медицинского института:

— Вы, конечно, будете отрицать, что сын главврача Армянина поступил сюда по блату?

(А как же иначе? Разве сдача сыном зачета по гистологии не находится в прямой связи с производительностью парового котла в больнице и диаметрами подземных больничных коммуникаций?)

Кстати, о коммуникациях. Уже вызрела у следствия идея пригнать в больницу экскаваторы, заголить подземные коммуникации. По наземным злодеяниям главврача дело у следствия не вытанцовывалось, может, вскроются подземные? И только тут и, к сожалению, только на этот счет раздался отрезвляющий голос из обкома КПСС:

— Вы, товарищи следователи, с экскаваторами идею оставьте! Разрыть вы разроете, расхолодите больницу, а засыпать кто будет?

Ах, с завышенным иногда пиететом мы относимся к следствию!

И когда появился в Невске корреспондент с официальным заданием — изучить историю больницы, категорически не пожелал встретиться с ним прокурор Невска. И когда (по рекомендации обкома) встреча корреспондента с прокурором Всесильевым все-таки состоялась, грозно сказал прокурор:

— Мне не нравится ваше пребывание в городе. Я не разрешу вам встретиться ни с кем из своих сотрудников, потому что это испортит им настроение. Кстати, напоминаю: ни один еще корреспондент центральной печати не выигрывал у прокуратуры Невска. Идет следствие, и вы не имеете права интересоваться обстоятельствами этого дела.

Однако по просьбе корреспондента показать нормативный или законодательный акт, запрещающий органам печати во время следствия, тем паче совершенно особого следствия, прояснять в самых общих пределах истину, ничего не показал прокурор Невска. Потому что в нашей стране нет таких актов.

Про методы же следователя Букреевой сказал прокурор Невска:

— Нормальные методы. Букреева — наступательный, зубастый следователь.

Так буквально и сказал: «зубастый».

— Но почему Букреева ЧЕТВЕРТЫЙ ГОД ведет следствие, есть люди, по микроскопическим поводам вызывавшиеся на допросы