Удел сироты - Роберт Бюттнер

Орд отвел меня в мои апартаменты. Они ничуть не напоминали те, что я занимал на борту «Надежды». Тогда я квартировался на носу, а не на офицерской территории.

– Он всегда такая задница, а сержант?

– Кто, сэр?

– Кто?.. Я больше не рядовой, сержант. Я не подчиняюсь вам. Может, я и потеряю эти звезды сегодня после ужина, но в данный момент я командую семью сотнями солдат, которые прошли через ад. Следующие два года они будут расслабляться и чувствовать сожаление. А с ними обращаются, как с шестилетними, на корабле, где никто пороха не нюхал. Но пока они мои шестилетние пасынки. Поэтому я должен знать, что за порядки установил Брэйс на этом корабле. Мне нужна искренность от военно-служащего сержантского состава, от другого боевого пехотинца.

Орд не останавливаясь взглянул на меня. Моргнул, словно перед ним был споткнувшийся младенец.

– Адмирал Брэйс входил в высшую двадцатку Аннаполиса. Это делает его главной шишкой в Национальной Авиации. Он заключил временный договор с НАСА[13], а потом вернулся в военно-морские силы. Командовал «Тегераном». Он знает космос и умеет управлять большими кораблями, – Орд остановился перед каютой и положил руку на ручку двери. – Ваши апартаменты, сэр.

– А вы, знаете, как уйти от ответа.

Уголки рта Орда скривились, но всего на миллиметр. Потом он кивнул.

– Он – впертая задница, сэр.

Я зашел в свою каюту. Тут был персональный душ. Впервые с тех пор как я жил за городом мальчишкой, с тех самых пор, когда у меня еще были родители, у меня появилось собственное жилье. А все, что произошло до войны, для меня случилось миллион лет назад. Жестом я пригласил сержанта зайти.

– Присядете, сержант? – для него я – старший офицер. Он – подчиненным. Не нужно задавать ему вопросы. Но Орд это Орд, а я – это я.

Орд кивнул, сел, так, словно ему в спину упирался вражеский штык.

В одну из стен моей каюты был встроен термо. Глоток жизни! Я достал две кофейные пластмаски, поставил их на термостол, потом протянул одну с черным и дымящимся кофе Орду. Нет военного, который откажется от кофе. Правда, не все предпочитают такой черный.

Орд расслабился, но только чуть-чуть.

– Сержант, я никогда раньше не встречался с Брэйсом. Какие у него проблемы? Почему он смотрит на меня волком?

Орд поставил свой шлем на свое бронированное колено.

– Сэр, чисто технически, вы находитесь в ранге адмирала.

Я сделал маленький глоток кофе, обжег язык и кивнул.

– И не смотря на это, я – ребенок, который и подойти не может к сортиру в Аннаполисе?

Орд глотнул кофе, словно молочный коктейль.

– Вне обсуждения, сэр. Вы вели отряды в бой. Этим могут похвастаться немногие. Как военный человек, адмирал относится к этому с почтением. Но как человек, который тренировался всю жизнь для того, чтобы делать то, что вы делали в свои двадцать пять, он завидует. И это можно понять.

– Детский сад какой-то.

– Да, сэр. Все дело в эмоциях. Генерал должен сознавать это. Существует также фундаментальная персональная разница между офицерами пехоты, которым сопутствует удача, и офицерами с хорошей технической подготовкой.

– Хотите сказать, что в армии нет задниц?

– Сэр, существует множество эффективных стилей руководства. Я вам скажу так: стиль адмирала совместим с вашей миссией и окружающей обстановкой, но порой он неснеосен.

Я расстегнул нагрудник и, сняв, отложил его в сторону, потом сжал протертые рукава и стянул скафандр.

– Пехота действует в более неформальной обстановке, – кивнул Орд в сторону моей одежды.

– В грязи и хаосе?

Орд вновь кивнул.

– Беззаботность по отношению к форме, похоже, может сильно поднять авторитет командира пехоты. Среди военно-морских офицеров и летного состава привыкли к более жесткому отношению к уставу.

– Они спят под простынями. А если потеряют инструкции, ядерное оружие не сработает. Они следуют догме.

Орд покачал головой и пожал плечами.

Я показал на его боевой скафандр без единого пятнышка.

– Разве не вы на базе учили нас сливаться с грязью.

– Это не относится к данному разговору, сэр. Для них поддержание внешнего вида – основа армейской дисциплины. Я же говорил об адаптации на местности, когда невозможно поддерживать должный внешний вид.

Я кивнул.

– Ладно. Благодарю вас, сержант. Но только за службу. С остальным мне еще предстоит разобраться.

Орд встал и поставил свой пустой стаканчик на выдвижной столик.

– Сэр, еще раз примите благодарность от меня и от всех нас. Мы благодарим вас и остатки вашей армии. Вы отлично справились со своим делом, сэр, – он отдал мне честь, и я повернулся так, чтобы он видел моего лица. Так было нужно. Не положено ему видеть слез генерала…

Я помылся, насколько это возможно при одной шестой «g». Тер кожу, пока она не стала красно-лиловой. Потом я лег на койку и впервые, насколько я помнил, теплые простыни коснулись моего тела. Я закрыл глаза и позволил вибрации двигателей «Эскалибура» укачать меня.

Я уснул.

Так началось мое шестьсот дневное путешествие домой.

Глава шестая.

Месяц спустя после того как «Эскалибур» покинул орбиту Юпитера, Удей Мецгер научился переворачиваться при притяжении в одну шестую «g».

А я вновь загнал Орда в угол и многое узнал…

Искусственная заря расцвела тусклыми красками. Мои шаги эхом отдавались в коридорах тренировочной палубы, когда я медленно шел по кругу при шести «g». После месяцев, проведенных в боевом скафандре, я чувствовал себя свободно, как ястреб в восходящих потоках воздуха. Красная надпись «Внимание стрельба» мерцала над люком отсека Стрельбища. Я остановился, выпустил пары. Было воскресенье… Кто, кроме дежурных, станет стрелять из пистолета в пять ноль-ноль, только проснувшись?

Надпись «Внимание…» погасла. Я подтянул футболку, вытер пот со лба и заглянул в люк.

Единственный посетитель стрельбища стоял в кабинке на первом огненном рубеже спиной ко мне. В тусклом свете помещения, затянутого пороховым дымом, силуэт стрелка казался красным. Я предположил, что Орд пользовался берушами, не потому что стрелок без беруш мог инстинктивно вздрагивать при каждом пистолетном выстреле, а потом что существовало правило одевать беруши. Орд скорее сломает себе руку, чем нарушит правила.

Я коснулся накрахмаленного рукава его служебного комбинезона, и он повернул голову. Его пистолет с опустошенным барабаном и съехавшим назад бойком, до сих пор смотрел в сторону «врага».

– Рано поднялись в воскресенье, сержант.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});