Языковое родство славянских народов - Капитолина Ходова

Как уже указывалось, в истории отдельных языков известны случаи постепенного образования значений слов, противоположных первоначальным. Действительно, изредка слова с одинаковым составом генетически тождественных морфем обнаруживаются в разных языках с противоположными или очень далекими друг от друга значениями. Ср., например, болг. пастрок "отчим" и чеш. pastorek, словац. pastorok, словен. pastorek, сербохорв. пасторак "пасынок". Русское слово черствый чех или словак могут понять как "свежий": ср. чеш. cerstvy "свежий", "чистый", "скорый", "проворный", словац. cerstvy "свежий", "живой" 24.

На примерах нескольких групп слов древнейшего происхождения выше показаны разные пределы развития значений: от образования разных оттенков при сохранении основного значения до возникновения межъязыковой омонимии, т. е. такой глубокой разницы в значениях сопоставляемых слов общего происхождения, при которой их прежняя связь становится окончательно утраченной. Вторичные значения, возникающие у слов, или долго существуют на положении побочных оттенков (например, зърно в значении "ягода" в болгарском языке), или укрепляются и вытесняют исходное значение (например, гора в значении "лес" в болгарском языке, пасека "пчельник" в русском языке).

Слово в своем особом значении, органически утвердившемся на почве того или иного славянского языка, попадая по разным причинам в другие славянские языки, ощущается в них как нечто внесенное извне, как заимствование. Так, слово живот, встречающееся в некоторых фразеологических сочетаниях русского языка в его старославянском (церковнославянском) значении "жизнь", воспринимается нами как чужое, несмотря на явный славянский характер его внешней (звуковой) стороны, которая повторяется в русском слове живот с его иным, конкретным значением.

По отдельным славянским языкам особые случаи различного осмысления слов с одинаковым составом генетически тождественных морфем возникают в результате некоторых грамматических процессов, например субстантивирования (с дальнейшим изменением лексического значения субстантивированного слова). Так, болгарское сладко "варенье" русский может принять за краткое имя прилагательное среднего рода, а русское детская в значении "детская комната" чех может понять как имя прилагательное женского рода (в чешском языке значение "детская" выражается описательно: pokoi pro deti).

* *

*

Сравнивая словарь одного и того же языка в две отделенные друг от друга эпохи мы замечаем, что судьба разных слов различна. Одни слова сохраняются в языке, изменяясь иногда в своем звуковом составе и по значению; другие слова заменяются новыми, по-иному обозначающими то или иное понятие, более энергичными, свежими и выразительными, чем прежние, и постепенно совсем уходят из языка или "оседают" в диалектах или специальных словарях. С течением времени названия одинаковых явлений или предметов оказываются в родственных языках различными. В масштабе славянских языков возникают слова-синонимы, если можно применить этот термин к явлениям в области словаря разных языков.

Некоторая часть межъязыковых славянских синонимов идет еще из праславянского языка, другие возникли позже или совсем недавно.

Рассмотрим возникновение некоторых из них.

В большинстве славянских языков для обозначения сладкого вкуса употребляются имена прилагательные с одним и тем же корнем: ср. рус. сладкий, укр. солодкий, белорус. салодкi, болг. сладък, сербохорв. сладак, словен. slad, чеш. sladky, словацк. sladky, нижнелуж. slodki, пол. slodki. Но в кашубском языке признак сладкого вкуса обозначается словом mjodny, образованным от mjod "мед".

Для обозначения дождя в славянских языках обычно употребляется один и тот же корень с некоторыми звуковыми различиями: ср. рус. дождь, болг. дъжд, словен. dez, чеш. dest; словац. dazd, пол. deszcz, верхнелуж. desc, нижнелуж. dejsc. Но в сербохорватском в значении "дождь" встречаем слово киша, имеющее тот же самый корень, что и рус. кислый (ср. и болг. киша "ненастье", "дождливая погода", "слякоть"). Из этих примеров видно, что в истории того или иного языка происходила замена прежних слов другими (при полном сохранении прежнего значения), что и вызывало разницу в обозначении одного и того же понятия по языкам. Образование таких синонимов происходило и в эпоху после появления памятников письменности. Постепенное закрепление их в языке можно проследить по текстам. Праславянское слово око сохраняется в своем основном значении органа зрения в болгарском, словенском, сербохорватском, польском, чешском, украинском, белорусском языках. В современном русском языке для названия органа зрения употребляется слово глаз. Однако, как показывают тексты, древнерусский литературный язык до XVI в. пользовался праславянским словом око, и лишь позднее в нем постепенно утвердилось почерпнутое из просторечия слово, первоначально употреблявшееся, вероятно, в переносном значении (ср. пол. glaz "камень", glazik "камень", "голыш"). Так возникла новая черта словаря русского языка и вместе с тем одна из словарных особенностей, отделивших русский язык от других славянских.

В русском языке слово палец употребляется как родовое обобщенное название для всех пальцев рук и ног. Некоторые славянские языки знают это слово в том же значении. Но в сербохорватском языке общим названием для пальцев является слово прст (ср. древнерус. пьрст), а пальцем (палац) называется только большой палец. В болгарском пръст - "палец", а палец (или голям пръст) - "большой палец". Словен. prst - "палец вообще", но palec - "большой палец (руки или ноги) ". Такое же, как в сербохорватском, болгарском и словенском, соотношение наименований было в русском языке приблизительно до XVII в., как можно судить по текстам. (Старое название, применявшееся исключительно к большому пальцу, отразилось и в русских производных словах, ныне изчезнувших. Существовало, например, слово напалок "кольцо, надеваемое на большой палец руки".)

Затем произошел постепенный переход названия большого пальца (палец) на все пальцы рук и ног. Следы слова перст остались в русском языке в производных, например перстень, наперсток, перчатка (в диалектах перстятка, перстянка, першлятка и другие формы). Новая лексическая черта сблизила русский язык с польским, украинским, но отделила от сербохорватского, болгарского, словенского 25.

Слово плечо в русском языке постепенно вытеснило из употребления слово рамо, отголоски древнего существования которого встречаются в русских говорах в виде производных (например, рамено "часть передней конской ноги", раменка "оплечье, часть одежды, покрывающая плечо" и др.). В современных славянских языках для обозначения плеча известны оба эти слова с их производными, но в большинстве случаев более жизненным оказалось рамо, плечо же используется реже. Слово череп в русском языке вытеснило старое лъбъ, употреблявшееся некогда с тем же значением. Лоб стало в русском названием лишь верхней части лица. Эта особенность сблизила русский язык с польским, но создала отличие между русским, словенским, чешским, словацким (ср. словен. leb, чеш. leb, словац. lebka в значении "череп") 26.

Важно отметить, что при образовании замен уже существовавших слов использовалась в большинстве случаев лексика славянская. Иноязычные слова чаще входят в язык вместе с новыми понятиями.

Из нескольких слов с близкими значениями, унаследованных от древних времен, разные славянские языки избирают и закрепляют для передачи необходимого понятия не всегда одно и то же слово. Так, русскому языку известны имена прилагательные холодный и студеный, но слово холодный является в русском языке общепринятым, широко употребительным, имеющим большую, разветвленную систему оттенков значений, в то время как студеный встречается лишь в поэтическом языке, устном народном творчестве и диалектах. Иная картина в болгарском языке, где для выражения понятия "холодный" обычно используется имя прилагательное студен.

Русскому слову мир "отсутствие войны" в польском языке соответствует pokoj, которое по составу звуков и происхождению может быть связано с русским покой. Польскому языку известно и слово mir, но в значениях "покой", "спокойствие". На этих примерах можно видеть, что в разных языках одинаковые для них устойчивые понятия связываются с разными словами из ряда внутриязыковых синонимов, т. е. слов, объединенных близостью их значений.

При возникновении новых слов для наименования одного и того же понятия в основу слов в разных языках могут быть положены разные признаки. Так, для названия белья некоторые славянские языки использовали признак белого цвета, который служит приметной чертой внешнего вида предмета: ср. рус. белье, пол. bielizna, словац. bielizen, нижнелуж. belizn. В других языках в основу названия белья положен корень глагола рубить (ср. рус. подрубать "подшивать край платка, одежды"), этот корень мы встречаем в сербохорв. рубле, рубиште (того же корня русское слово рубаха, белорус. руб "толстая одежда", словен. robaca "рубашка", болг. руба (обл.) "одежда", нижнелуж. rub "платье", верхнелуж. rub "полотняный платок"). Наконец, название белья может быть произведено от глагола со значением "стирать": ср. чеш. pradlo "белье", образованное от корня глагола prati.