Ёлка (СИ) - Берг Ольга

Ударился головой. Однозначно.

— У тебя что-то болит? — бросилась перед ним на колени. Стянула варежки. Спрятала в карман. Проворными пальчиками ощупывала тело на возможные повреждения. Голова. Ребра. Ноги. Руки. Спина. Осмотр со знанием дела.

Прикосновения оказались приятными. Переживание на лице. За него. Нравилось.

Ну не дурак.

Если и дурак. Она так мило волнуется. Щечки раскраснелись. Глаза сосредоточенно осматривают его тело. А горячие подушечки пальцев… Чувствовал через тонкую ткань рубашки. Блаженно прикрыл веки.

— Эй, не отключайся, — шлепок по лицу ладошкой. Один. Второй.

Глаза распахнулись. Во взгляде недоумение. Зачем бить?

— Смотри на меня, — её руки обхватили его лицо, — не отводи глаз, — он и не собирался. Хотелось смотреть в серые взволнованные радужки. Они так близко. — Не закрывай. Если слышишь меня, моргни. Договорились, — послушно опустил веки. Согласен. На все. Когда она так смотрит. Беспокоится. — Хорошо, — подбодрила. — Я задам тебе несколько вопросов, — веки не возражали. Почти диалог. — У тебя голова болит. Да? — моргнул. — Руки? — не отрицал. — Ноги? — без возражений. — Спина? — конечно. — В груди давит? — ещё бы. От таких глаз.

Теплые ручки исчезли с тела. Ощутил пустоту. Невероятно. Просто прикосновения. А как необходимы. Не может быть. Такого не может быть. Вертикальная морщина между бровей. Изумлялся. Необъяснимым ощущениям. Желаниям.

— Не шевелись, — не догадалась об истинной причине глубокой морщины. — Я сейчас вызову скорую, — суетливо рылась в сумочке. — Всё будет хорошо, — в руке мобильный.

— Всё так серьезно? — морщина залегла глубже. Потянулся, накрыл своей ладонью её. Предотвратить ложный вызов.

— Конечно, — выдернула руку. Что за ребячество. — У тебя может быть серьезная травма спины. Или сотрясение головного мозга, — пальчики потянулись к экрану.

— А может, я просто попробую пошевелиться, — он резко сел, выпрямляя спину.

— Нет, — грозно зашипела незнакомка. Надавила на плечи, укладывая обратно. — Так можно усугубить травму. Не шевелись.

— Хорошо я согласен, только если ты составишь мне компанию, — обвил сильные руки вокруг хрупкой фигуры. Притянул. К себе.

Смотрела озадачено. Одно крошечное мгновение.

— Ах, ты засранец, — сильный удар в грудь. Она уже на ногах. Глаза мечут молнии. Радужки заволокло грозовыми облаками. — Придурок. Обманщик. Чертов идиот! — разгневанно кривился изящный ротик. Бровки хмурились. Кожа на скулах пылала. Маленькие пальчики сжимались в кулачки. — Я думала… покалечила тебя…когда упала… сверху, — запиналась. Понимала всю н нужность объяснений.

Андрей продолжал лежать на снегу. Любовался разъяренной незнакомкой. Восхитительна. И очень серьезна.

— Кто? Ты? Покалечить? — последние слова рассмешили. Сдерживался, не поддавался соблазну. — Своим весом ты вряд ли могла нанести мне существенный урон. Но я не прочь попробовать ещё раз, — губы растянулись довольной улыбкой.

— Чокнутый, — зло сбила шапку на затылок. Помпон поддерживал мнение хозяйки. — Можешь лежать здесь хоть всю ночь, — закрутилась на месте. Взгляд обыскивал пространство вокруг. — Я ухожу. Счастливо оставаться, — шаг в сторону. Обнаружила сумку. Подняла. — Сумасшедший, — вместо прощания. На хорошеньком личике обида.

Согласен. Придурок. Извиниться. Неудачная шутка. Поднялся. Коленями на снегу.

— Прости, — схватил тонкое запястье, потянул к себе. — Получилось глупо, — обида не покидала поджатых губок. — Очень глупо. Ужасно глупо, — снизу заглядывал в её глаза. Там все ещё тучи? Или есть надежда на лучик солнца. Не давала рассмотреть. Отворачивалась. — Чертовски глупо. Я полный кретин, — признание, как последняя надежда на прощение.

— Прости? Глупо? — не сдерживала негодования.

Повернулась. Склонилась над ним. Ураган в чистом виде. Сокрушит в небытие.

— Никогда не видела большего идиота, с самыми тупыми шутками. Если ты считаешь что это смешно… то… я смеюсь. Ха — ха— ха, — сарказм переполнял интонации. — Доволен? — ответа не ждала.

Вырвала руку из плена его пальцев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А теперь я ухожу. Можешь сколько угодно барахтаться в снегу на морозе. Мне все равно, что будет с тобой. Счастливо оставаться.

Злилась. Слишком большая речь для прощания. Зачем? Да потому что этот балбес может заболеть.

Да. Она волнуется. За него. Врач всё-таки. Так себе отговорка. Ещё не хватало, что б он заметил её беспокойство. Гребаное. Неуместное. Беспокойство.

Большой шаг от него. Что-то удерживало. Он.

Твою мать. Перестарался. Разозлил. Настроил против себя. Провалил план. Даже не дошел до первого пункта.

Неудачник.

Она сейчас уйдет. Не допустить. Лихорадочно искал выход. Мыслей нет. Слова не помогут. Признавал. Шутка оказалась… никакой. Но что же делать? Решение пришло неожиданно.

— Пожалуйста, не уходи, — с мольбой в голосе.

Схватился за сумку с продуктами, прижал к своей груди. Спасательный круг. Стискивал обеими руками. Вцепился крепко. Последний шанс.

В пылу перепалки никто не заметил красных капель на белом снегу.

Влажная ткань рубашки холодила разгоряченную кожу. Он что так вспотел. Настолько боялся потерять незнакомку. Обливался потом. На улице. Зимой. В мороз. Ни хрена себе его зацепило.

Ещё и праздничные припасы. Катя округлила глаза. Два больших блюдца. Готовы разбиться о голову Андрея. Какая наглость! Хватала ртом морозный воздух. Возмущения примерзли к связкам. Дернула сумку. Позарился на праздничные деликатесы. Каков нахал! Дернула ещё раз. Ручки жалобно скрипнули. Натянулись. Поддались. Поклажа повисла в сжатых пальчиках. Только сейчас заметила на снегу капельки. Красные на белом. В считанные секунды поняла, кто виновен в лишении снега девственной белизны.

— Ты испортил мой праздничный ужин, — ожившие связки угрожающе сипели.

— Твой праздничный ужин испортил мне рубашку, — взгляд Андрея на себя.

Чуть ниже груди растекалось бледно-красное пятно. Оценивая ущерб, незнакомец медленно поднялся на ноги.

Катя не отрывалась от пятна. Её любимое красное вино. Точнее, оно должно было стать любимым. Сегодня впервые решила попробовать. Посоветовала коллега. Расхваливала так, что слюноотделение в этот момент превысило все нормативы.

И как же теперь она поймет изысканный вкус французского вина. Если только…

Слизать остатки с тела мужчины. Тяжело сглотнула. Воображение тут же подсуетилось. Картинки дегустации замелькали перед глазами. Катерина затрясла головой, прогоняя непрошеное наваждение.

Но одно показалось странным. Незнакомец не оказывал сопротивления, а с удовольствием подставлял тело под язык Екатерины Дмитриевны.

Фу! Брезгливо передернула плечами.

Ой, да ладно. «Что-то» ухмылялось за ребрами.

Замолчи.

Глаза быстро вверх. Он не должен ничего заметить. Опоздала.

Мужчина смотрел внимательно. В серых радужках плясали чертики. Заразительные чертики. Внизу живота потеплело.

Ещё не хватало испытывать желание к незнакомке. Маленькой. Неуклюжей. С таким смешным помпоном.

А почему бы и нет? Она ничего. Симпатичная. «Что-то» с вызовом хихикало, прислонившись к ребрам. Или будешь утверждать. Не в твоем вкусе. Тогда что ты здесь делаешь?

Заткнись.

Из-под бровей на неё.

Перехватила его взгляд. Смутилась. Спряталась за опущенными ресницами. Блин. Решит. Ненормальная. Спасаться бегством. Подошва шаркнула по снегу.

— Фу, что за запах, — скривил лицо незнакомец. Скрыл за отвращением влечение. Вышло удачно. Не догадалась. — Что за пойло ты купила? — наиграно брезгливо кривился рот. — Кислятина, — нелестные отзывы преградили пути к отступлению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пойло, — аккуратные бровки возмущенно взлетели вверх. Да как он смеет. — Настоящее французское вино, — гордо вскинула голову.

Она не употребляет абы что.

— Ты уверена? — дернул носом. Доказывая, насколько противно пахнет её приобретение.

Брови угрожающе сошлись на переносице. Веки прищурились. Шашки наголо! Или признать поражение, спасовать, как там, у елочного базара.