Завод войны - Эшер Нил

— Ты просила Амистада сопровождать нас, — обратился я к Рисс, пытаясь отвлечься. — Зачем?

— Я не думала, что он откажется — на нашем ли корабле или как–то еще, — ответила Рисс. — Я ошиблась.

— Ты упомянула историю Амистада.

Пальцы мои вцепились в подлокотники противоперегрузочного кресла — я сражался с тем, что неуклонно приближалось.

— Да, именно из–за этой истории я и считала, что он пойдет.

— Расскажи.

После долгой паузы, во время которой Рисс, конечно же, не собиралась с мыслями, поскольку ее ИИ-разум работал куда быстрее «мясных» мозгов вроде моего, она сказала:

— Амистад — боевой дрон, чье сознание не было должным образом десенсибилизировано. Он сотрудничал с человеком, которого захватили, выпотрошили и сделали рабом прадоры, что в сочетании с прочими ужасами войны свело боевого дрона с ума, и он на много лет ушел в самоволку.

— Чувствительный боевой дрон, — пробормотал я.

Внезапно перед моими глазами одновременно возникли две разные сцены. Я находился на борту шаттла, но переживал воспоминания, вбрасываемые в мое сознание шипом. Я также был на судне крупнее, с двумя товарищами. Сидел в одном из четырех кресел позади рубки. Корабль выносил нас на орбиту, и мы молчали, смея надеяться, что сбежали от той штуки внутри старого, потерпевшего крушение прадорского судна снабжения. В отличие от Месена, на пути вниз занимавшего ныне пустое кресло…

— Ага, вот поди ж ты, — кивнула Рисс.

— Так его вылечили? — выдавил я.

— Нет, он сам отыскал лекарство, пообщавшись с сыном своего человеческого партнера. После этого он уже не представлял опасности и пошел своим путем, преследуя собственные интересы.

Впереди открылся стыковочный шлюз — мой корабельный ИИ Флейт приветствовал наше возвращение домой.

— Какие интересы?

Я пресек попытку Флейта взять управление на себя и сам стиснул джойстик. Мне нужно было что–то делать, чтобы отвлечься от разыгрывавшейся в моей голове сцены. Очень хотелось отстраниться от нее, оставаясь в настоящем — моем настоящем.

— Безумие, — объяснила Рисс.

Я повернулся к змее–дрону, отметив, что ее черный глаз опять открыт и она изучает меня своими усовершенствованными сенсорами. Она снова чуяла мое взаимодействие с шипом.

— Безумие?

Картинка из иного времени чуть–чуть померкла.

— Амистада интересовали все аспекты безумия: его формы, методы исследования, причины, способы лечения и определения. Интерес его сам по себе был своего рода безумием. Он привел Амистада к Пенни Роялу, которого атаковало и едва не погубило древнее эшетерское устройство. Дрон восстановил Пенни Рояла, а потом попытался понять и вылечить безумие черного ИИ.

— Серьезная ошибка.

Впереди ждало «Копье», но путь к кораблю преграждало чужое судно, очень похожее на звездолет капитана Блайта. Я дернулся в кресле от резкого толчка: что–то врезалось в шаттл сзади. Но я еще разделял реальность и воспоминания достаточно, чтобы понимать: удар достался другому шаттлу.

— Наверное, так. — Рисс склонила голову, соглашаясь. — Кроме того, из–за его интереса Земля–Центральная избрала Амистада смотрителем, а впоследствии и хранителем Масады, поскольку этот мир принадлежал некогда расе, которая, сойдя с ума, совершила самоубийство. Кто же лучше него понял бы подобный народ?

Я обдумывал слова дрона, заводя шаттл в люк, обдумывал, пока закрывался шлюз. Потом принялся лихорадочно искать, на что еще могу отвлечься, и тут в сознании мелькнул странный обрывок информации, воспоминание о чем–то, что я когда–то читал.

— Как выбрали это название — Масада?

— Так нарек планету первый иерарх закрепившейся там теократии. Они уподобляли себя зилотам[1] из одноименной древней крепости — и планета стала бастионом их веры.

— Странное совпадение, учитывая, что эти самые зилоты совершили массовое самоубийство, чтобы не подчиняться римским законам.

— Да, наверное.

Постоянно повторяемое Рисс «наверное» начало меня раздражать.

— Я по–прежнему не понимаю, почему ты думала, что Амистад пойдет с нами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отстегнувшись, я встал и направился к воздушному шлюзу, а стыковочные фиксаторы меж тем с гулким стуком сомкнулись вокруг шаттла. Открыв внутреннюю створку, я проверил атмосферные показатели, дождался, когда сигнальная лампочка, желтая и полосатая, как оса, переключится на ярко–зеленый, после чего распахнул внешнюю дверь.

— Потому что безумие — главный интерес Амистада, — сказала за моей спиной Рисс, — а Масада стала более «здравым» местом и, следовательно, уже не должна так притягивать его. Я ждала, что он присоединится к нам, поскольку мы направляемся к безумию покрупнее.

Я молчал, ожидая, и Рисс не подвела.

— Наверное, — добавила змея–дрон.

— Продолжай, — кивнул я, отметив, что обсуждение безумия сравнимо с моими текущими проблемами.

Не множу ли я расстройство личности? Возможно. В сознание вновь вторглись чужие воспоминания — шип Пенни Рояла усилил хватку. Я был Гартоном, наемным убийцей, принятым в эту спасательную команду всего несколько месяцев назад, потому что у группы, обнаружившей прадорское судно снабжения, возникли некоторые проблемы — они начали терять людей и вынужденно покинули место находки. Они предполагали, что могут наткнуться на другую работавшую тут команду или, возможно, на заблудшего выжившего прадора. Но только не на то, что обнаружилось на том корабле…

— Я думала, Амистад присоединится к нам, чтобы разрешить собственные противоречия с Пенни Роялом. Не ожидала, что его намерения пересекутся с твоими, хотя, пускай ты и знаешь, к чему стремишься, твои истинные цели не ясны. Ты все еще жаждешь мести?

Рисс сделала паузу, давая своим словам время усвоиться в моем сознании. А усваивались они нелегко. Я злился на Пенни Рояла и хотел отомстить так, что аж чувствовал во рту кисловатый привкус железа, но был ли этот гнев по–настоящему моим?

— Вернемся к тебе, — проговорил я. — Каковы твои цели и намерения, а?

Рисс тряхнула головой кобры и закрыла черный глаз.

— Похоже, Пенни Роял старается исправить вред от своих прошлых преступлений, — сказала дрон, — но ИИ этот очень сложен и очень опасен. Я тоже хочу кое–что… подкорректировать. Я размышляла над тем, стоит ли мстить за сделанное со мной, и решила, что если что–то было сделано, то оно было нужно.

Я поймал себя на том, что жду очередного «наверное», потом встряхнулся и двинулся к ведущей в корабль двери в сопровождении толпы призраков, паниковавших и хватавшихся за оружие, поскольку из–за их шаттла выплыла некая тень.

Тут заговорил еще один голос:

— Значит, я разум корабля, на борту которого находятся офицер Государства, специалист по биошпионажу, дрон–убийца и едва не появился боевой дрон. А местечко для солдата–голема найдется? Может, ты предпочтешь выгнать меня и заменить разумом государственного штурмовика?

— Ты опустил слово «бывший», Флейт. — Теперь я рассердился по–настоящему. — Мы были врагами прадоров, но сейчас–то — нет. Возможно, тебе стоит поразмыслить о том, кто вырезал тебя из твоего первоначального тела и засунул в ныне занимаемый тобой ящик.

Флейт только фыркнул.

— Получил координаты, которые я выслал? — спросил я, направившись к своей каюте.

— Да.

— Так веди нас туда.

— Хорошо, — ответил Флейт.

Войдя в каюту, я крепко запер дверь, рухнул на кровать и отпустил видения на свободу. Огонь лазерных ружей наполнил ангар для шаттлов перед моим мысленным взором, хотя как Гартон я знал, что мелькают лишь бесполезные цветовые вспышки. Мы били по этой штуке там, внизу, когда она схватила Месена, — и никакого толка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тень проявилась на ткани реальности роем черных клинков, поднимавшихся, точно змеиные головы, на серебристых трубках шей. Она двинулась вперед, мы попятились к шлюзу, но я знал, что она настигнет нас прежде, чем мы все успеем пройти. Я ринулся к двери, надеясь оказаться первым, когда одно из этих лезвий пронзило Андерсона и вскинуло его, кричавшего, над палубой. Мелькнуло его лицо — плоть вокруг черепа съежилась и потемнела, глаза глубоко запали, как будто клинок высасывал из него все соки. Я, обгадившийся от ужаса, сражался с пультом управления шлюзом и, несмотря на страх, чувствовал еще и неловкость. Невыносимая боль пронзила тело. Опустив глаза, я увидел острие черного клинка, проткнувшее меня насквозь и вылезшее из–под грудины, и завопил, когда оно оторвало меня от пола. Но это было еще не самое худшее. Я ощущал, как кинжал всасывает в себя все, чем я был, всасывает мои тело и душу, и кошмарный, мучительный вихрь кружил меня, унося… в ничто. Только крик, крик, крик сопровождал мою смерть.