И весь ее джаз… - Иосиф Гольман

Ни он, ни я не хотим жить по правилам, придуманным подлецами. Хотим остаться свободными.

И он, и я готовы за эту свободу заплатить. Дорого заплатить.

А еще мы оба ненавидим одного и того же человека. У меня он забрал молодость – а потом и всю жизнь. У безумного мента он отнял невесту. Ну разве это не сближает?

Да, жаль, что мне придется грохнуть капитана.

Но что поделать? Пока тот идет по моему следу – мне спокойно спать не придется. Та еще ищейка. Так что прости, брат Джама, но сегодня ты пойдешь кормить рыб.

Зато обещаю – больно тебе не будет. Ты даже не поймешь, что произошло – ведь вчера ты лично повязал Серегу Грязного и доставил в отдел. А сегодня Серега ждет тебя не дождется с горячим гостинцем в стволе.

Кстати, повязал он меня четко. Джама и в самом деле красавец. Эх, иметь бы такого брата!

Ждал меня в подъезде. Один.

Ткнул куцым «Макаровым» в бок и тихо сказал: «Если хочешь бежать – беги».

Я не хотел. Пока меня не увезли из Астрахани – оставался шанс. Если б побежал или попытался с ним схватиться – шансов бы не осталось ни одного. Я просто чувствовал, как хотелось Джаме всадить в меня все восемь пуль. И вовсе не за премию. А за волнующе-томительное ощущение, что живешь на этой земле не зря.

И здесь мы с ним схожи. Мне обязательно нужно в этой жизни еще кое-что сделать. Чтобы сказать такое про самого себя. С висящим на хвосте Джамой я этого сделать не смогу.

Еще раз – прости, брат. Я буду скучать по тебе.

По моим подсчетам, брат-мент уже должен быть на подходе. Амир никогда ничего не скажет зря. А он сказал – жди его у Туровых. И подробно объяснил где. А чтоб я чего не напутал – я ж убогий, – дал мне хитрый прибор ЖэПээС. Он и привел меня к домику этих уродов. Как будто я, выросший в этих краях, сам бы не справился.

На небо набежала необычная в это время года тучка. По воде и ивам закапали редкие, но крупные капли. Пришлось натянуть брезентуху, неизвестно было, сколько еще придется ждать.

Я точно знал, что прибыл на несколько часов раньше Джамы, и потому не волновался. Биологи меня не интересовали, к тому же баба была сильно брюхатая – даже из-под плаща видно – она вышла на берег с тазиком белья. Я только хотел выяснить, кто дома: остановился, попросил воды. Баба крикнула в дом. Кружку с водой мне вынес муж, щуплый дядька, полускрытый дождевиком.

Я даже лодку не стал привязывать: пить действительно хотелось, а потом уйду за пару километров и вернусь берегом. Ерик здесь неширокий, подожду Джаму и с сорока метров из обреза попаду в братана наверняка. А то, что ученые меня потом опознают, – волновало мало. Меня и так пол-Астрахани способно опознать. Кроме этих идиотов – у них даже телеантенны на домушке не имелось. На что же люди расходуют свою единственную жизнь!

Я попил и уже собрался отчаливать, как спиной почувствовал взгляд.

– Что уставился? – обернулся я к мужичку.

– За полгода – ты четвертый гость, – усмехнулся тот, совершенно не испугавшись. – Троих звал сам. Необычно.

– Ученый, – я почему-то, сам не знаю, потихоньку наливался злобой. Что ему от меня надо? Я же действительно собирался вот-вот отчалить. – Тебе это нужно, голову включать?

– Голову всегда надо держать включенной. – Мужичок, такой умный, был совсем рядом со смертью, но, похоже, об этом не догадывался. – Вряд ли тебе нужен я. Значит, Джама?

– Лучше б ты не включал голову, – устало сказал я. Работы явно прибавлялось.

И все же я недооценил мужичка.

Из-под дождевика показался ствол «Сайги», и, мамой клянусь, если б я опоздал, он бы не промахнулся.

К счастью, я всегда все успеваю.

Обрез прогрохотал так раскатисто, что я начал переживать – не услышит ли кто? К счастью, никто ничего не услышал.

Баба придумала бежать в дом. Другого места на острове, где спрятаться, она не нашла.

Там и осталась. Вместе с идиотом-мужем.

Видит бог, я этого не хотел. Просто никогда не нужно лезть в чужие дела. Проживешь гораздо дольше.

Я отвел лодку, но не за два километра, как планировал вначале, а совсем недалеко, назад, за островок рядом с их домом. Сам же устроился в удобной ямке на берегу, в корнях ветлы. Перезаряженный обрез лежал на ровном корне, глядя черным глазом на хижину.

Ну а теперь мне оставалось только ждать.

Я специально не смотрел на часы, чтобы время не замедлялось. Поэтому Джама прибыл довольно быстро – земля еще не успела просохнуть после короткого дождя. Неспешно проплыл мимо меня, с реки полностью прикрытого ветвями.

Я мог бы грохнуть его сразу. Еще когда тот подплывал. Или когда въехал катером на пологий берег.

Мушки на спиленном стволе не осталось, но я даже Джамины узкие черные усики видел отчетливо. Да и глаза бы тоже разглядел, хотя сейчас мне не хотелось в них смотреть.

Самое правильное было бы – нажать на курок. Для этого все и затевалось. И от этого же зависело гораздо более важное дальнейшее. Я даже привстал на колени, чтоб гарантировать попадание.

Однако – не нажал.

Может, снова ощутил нашу невидимую связь.

А может – это действительно так, – потому, что мне было приятно ощущать свою скрытую силу. Не скрытой хвастаются только тупые амбалы и твари типа Амира Булатова.

Джама все понял сразу. Как – не зайдя в дом, – ума не приложу. Говорю же, красавец.

Он на миг совершенно застыл, а потом взвыл, как волчара:

– Где ты, тварь?!! Я вырву твое сердце!

Глупо, но мне, глядящему на него сквозь прицел, стало страшно. Нужно было стрелять раньше, пока не видел этих бешеных глаз.

И все же выстрелил не я.

Выстрел раздался откуда-то сзади, я вынужден был развернуться – на здоровенной желтой посудине подходил какой-то козел из егерей. Как он меня разглядел? Даже когда я поднялся, меня все равно прикрывали ивы. Глаз у них, конечно, тренированный.

И патронов достаточно. Если бы расстояние было поменьше, мне бы настал конец.

Я выстрелил в егеря, тоже, конечно, не попал. Но, по крайней мере, отбил охоту, стоя, открыто целиться.

Пять секунд быстрого бега – и прыжок в лодку.

Мотор завелся мгновенно, я пронесся мимо обезумевшего мента – не более чем в тридцати метрах. Его рука трижды послала мне проклятье. Но на таких скоростях стрельба из «Макарова» скорее выражение эмоций, чем реальная угроза.

Впрочем, игра на жизнь еще не кончилась.

Теперь за мной гнались оба. И если егеря я не сильно боялся, то братан, коли не помрет, точно спустит с меня живого шкуру.

Я стрелял на ходу, они – тоже.

Ерик петлял, скорость большая, а стрелки еще и лодкой должны были управлять. Поэтому только уток распугивали.

Страха особого я не испытывал.

Скорее, злость на самого себя. И обиду за то, что поставил под угрозу главное дело своей никчемной жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});