Все ведьмы делают это! (Другая редакция) - Надежда Первухина

Что может быть хуже несвободы?..

О, черт! Только этого мне не хватало!

Это же просто как удар кувалдой… По моим бедным бабьим мозгам… Что же я натворила!..

Я, к своему стыду, хоть и способная, но весьма рассеянная и давно не практикующая ведьма. Творя какие-нибудь чары, я могу забыть об их побочном эффекте. Побочный эффект трансформации, в частности, заключается в том, что ты внезапно можешь начать мыслить, как тот, в кого превращаешься.

Мыслить, как дракон.

Я с детства мечтала быть драконом. Еще не зная, что мечта очень легко может воплотиться в жизнь… Этот медный, бухающий голос в моем сознании, заполняющий каждый мой нейрон, переплавляющий тело и сжигающий душу, – моя свершенная мечта?!

Жить, как дракон, значит – жаждать абсолютной свободы от и власти для.

Свободы от всех и власти для себя. Это безумие.

Так, только спокойно. Я человек. Я должна вернуться.

Зачем?

Здесь тот, кого я люблю. Он мой, мой…

Кто?

А действительно, кто?

Добыча?

Нет!

Почему этот человек кричит? Что он кричит нам?

Я… я не помню. Что-то я должна сделать… Я человек?

Ха. Ха. Ха.

Тогда кто я?..

Дракон.

Кто я-а-а?!

– Вика, Вика, перестань, это уже не смешно. Немедленно прими человеческий облик!

Кто ты такой, чтобы приказывать нам?!

Авдей увидел, как дракон зевнул, широко раскрыв пасть с клыками, похожими на сосульки застывшей ртути. Вместе с зевком из пасти хлестнула струя раскаленного белого пара, заставившего писателя ринуться за высокий комод в поисках спасения. А дракон, развернувшись с грациозностью угольной баржи, взмахнул серебряно зазвеневшими крыльями и вылетел в окно, рассыпавшееся дождем стеклянных брызг.

Мы свободны!

Авдей подбежал к окну. В небе промелькнула и исчезла серебристо-сиреневая молния. А вокруг Авдея, в детской, носились фантики и сухие листья, поднятые холодным октябрьским ветром, ворвавшимся в разбитое окно.

* * *

…Дело это гораздо серьезнее, чем может показаться с первого взгляда.

Артур Конан Дойл

В разбитое окно коридора внимательно выглядывали охранники, перекликались со своими поднятыми по ночной тревоге товарищами:

– Что у вас?

– Ничего не обнаружено! Никаких следов!

– Вот черт… Надо сказать, чтобы вырубили сирену. Воет, как сука, только на нервы действует. И еще раз надо проверить заключенных в камерах.

– Да кто через такую дырку смоется?! Разве что крыса?

– Может, и так…

И тут прибежала охрана, осматривавшая нижние этажи и подвалы.

– Канализационная труба пробита! Это побег!

Мертвенно-белым ярким светом вспыхнули в коридорах образцовой женской колонии галогеновые лампы. Грохотали по листовому железу сапоги спецподразделения охраны. Коменданты, матерясь на чем свет стоит, разбегались, полуодетые, по секторам. Половина третьего ночи. Самое время устроить в камерах перекличку заключенных.

Гремели засовы и двери, то и дело раздавался ошалелый вопль: «На поверку стройсь, с-суки!!!» Пару раз истошно провизжали женские голоса и послышались глухие удары. Ночной кошмар длился не более получаса. Заключенных пересчитали. Все были на месте.

– Вот дьявол! – выругался начальник охраны. – Ничего не понимаю. Кто тогда мог это сделать?!

И тут из больничного крыла прибежала запыхавшаяся врачиха Ия Карловна с перекошенным от ужаса ртом.

– Что?! – завопил начальник, ожидая по меньшей мере, что под больничку подложена мина. Однако сказанное врачихой превзошло все его ожидания.

– В морозильнике нет трупа, – задыхаясь, выпалила врачиха.

– Какого трупа?

– Ну этой, № 1186, которую крысы погрызли!

– Черт-те что! – ругнулся начальник. – Говорил же, надо сразу кремировать, а вы все скулили – родственники протест заявят… Какие теперь родственники, мать их! Как труп мог пропасть?! Ведь морг на сигнализации?

– Да. И вечером я проверяла пломбы на дверях. Сейчас пломбы сорваны, сигнализация отключена…

Начальник охраны и врач быстро шли к выбеленному мрачному боксу, в котором и помещался злополучный морг. Начальник строил версии:

– Отключить сигнализацию мог только тот, кто знает код. Вы не могли кому-нибудь случайно?..

– Нет! Я никогда никому не говорю кода, товарищ полковник! У меня же там сейф с… препаратами. Эфир, морфий, ледокаин, сами понимаете…

– Понимаю. Но как же тогда?

– Не знаю. – На сморщенном личике женщины отразилось искреннее отчаяние. И страх от того, что снова придется зайти в морг, вскрытый неизвестно кем.

У стальных дверей они замерли. Врачиха опять завизжала и сама себе зажала рукой рот: пресловутые свинцовые пломбы, которыми она с вечера опечатывала бокс, были нетронутыми. А алый пульсирующий огонек в верхнем углу двери указывал на то, что и сигнализация работает нормально.

– Не понимаю, – потерянно прошептала женщина, сползая по стене.

– Ия Карловна, только без обмороков! – приказал начальник и в подкрепление приказа добавил такое выражение, которое подействовало на шокированную врачиху лучше нашатыря. – Нам так или иначе нужно попасть внутрь. Чтобы установить факт похищения трупа.

– Да, да, конечно, – торопливо закивала Ия Карловна и достала из кармана небольшие никелированные кусачки. – Так я срезаю… пломбы?

– У вас руки трясутся. Лучше дайте мне. – И начальник охраны полковник Дрон Петрович Кирпичный выдвинул панель с кнопками управления сигнализацией.

– Какой у вас код?

– 3737щ920XL, – прошептала врач.

Полковник Кирпичный набрал код и отключил сигнализацию. Затем аккуратно срезал пломбы, повернул запорный рычаг тяжелой двери и вошел в пахнущую карболкой тьму бокса, приглашая Ию Карловну следовать за собой.

– Выключатель слева, – услужливо подсказала врач.

Полковник Кирпичный щелкнул рубильником, и яркий желтоватый свет залил унылое помещение больничного бокса с несколькими коридорчиками, ведущими в приемный покой, процедурную, пустовавшие по случаю отсутствия больных палаты и, наконец, морг (или, на языке персонала, – «морозилку»).

– Воняет тут у вас, – поморщился полковник, идя по коридору к выкрашенным серой краской дверям «морозилки».

– Йодоформ? – предположила Ия Карловна, хотя сама понимала, что йодоформ здесь вовсе ни при чем. Действительно, пованивало на вверенном ей стратегическом объекте медицинского назначения, и нехорошая это была вонь. Обычно именно так пахнут трупы, разлагающиеся в подходящей для этого температуре.

– Ничего не понимаю, – растерянно шептала врачиха, и противный, липкий страх расползался по телу, хотя слыла Ия Карловна бесстрашным человеком, бывшей сотрудницей КГБ, повидавшей всяких покойников на прозекторских столах. Но такого, чтобы труп исчез бесследно из морозильного шкафа, еще не бывало!

– Где лежал труп? – спросил полковник Кирпичный.

– Здесь. – Ия Карловна с грохотом откинула никелированную крышку бокса и выдвинула из морозной тьмы цинковый поддон.

И закричала.

Вместе с ней закричал было полковник, но вовремя остановился и сказал только:

– … мать!

На цинковой плоскости лежало нечто, бывшее когда-то человеческим телом. Но самым страшным было то, что среди оголившихся костей, отвратительных лохмотьев разложившейся плоти и внутренностей кишели крысы. Они обгладывали череп, вылезая из глазниц и оскаленного рта, ползали под ребрами, и на минуту показалось, что труп живет чудовищной жизнью.

– Что это такое?! – прокричал полковник, отшатываясь от мерзкого зрелища.

Ия Карловна судорожно сглотнула и постаралась взять себя в руки.

– Это тот самый труп… Заключенной № 1186.

– Который пропал?

– Да.

– И как же он опять оказался здесь?

– Я не знаю! – обреченно воскликнула Ия Карловна.

– Может, вам померещилось, что он пропал? А, доктор?

Та истерически хохотнула:

– Вы считаете, такое может померещиться?!

Полковник пасмурным взглядом окинул жуткие останки, икнул и пожалел о том, что самопальный семидесятиградусный коньяк был неосмотрительно выпит им еще вчера.

– Чертовщина какая-то, – пробурчал он. Вышло так, будто полковник Кирпичный жаловался неизвестно кому на загадочное происшествие, случившееся на вверенном ему объекте.

– Похоже на то, – зябко передернула плечами Ия Карловна. – Что делать будем, товарищ полковник?

– С этим?

– Ну, с этим-то более-менее все ясно. Я немедленно вызову уборщика, и останки кремируют. А вот разобраться во всей этой чертовщине, как вы изволили выразиться…

…Жирная лоснящаяся крыса соскользнула с трупа и быстро засеменила к выходу из морга. За ее хвостом тянулась тонкая кровавая полоска. Врачиха взвизгнула: