Мысли преподобного Макария (Глухарёва) об улучшении воспитания в духовном звании - А. Стриганова

Однако при всех своих заслугах Библейское общество имело и отрицательные стороны. Так, основным его правилом было: при издании книг Священного Писания держаться текстов, употребляемых тем или иным вероисповеданием, без всяких пояснений или комментариев. Таким образом, Православная Церковь не могла дать своим чадам святоотеческое толкование в приложении к Св. Писанию, чтобы защитить их от ересей и сектантства. Библейское общество признавало себя выше всех Церквей, желало работать для «универсального христианства», включающего в себя все христианские вероисповедания.

В столице стали возникать различные мистические течения, вплоть до открытого сектантства. Этому способствовали и многие новые журналы мистического направления, такие как «Друг юношества», «Духовный год жизни христианина», «Сионский вестник». Эти журналы были популярны не только среди светских лиц, но и среди духовных. Журнал Лабзина «Сионский вестник» выписывали все семинарии и духовные академии.

Св. Филарет, обладая глубокими познаниями и острым природным умом, умел видеть в мистических сочинениях крупицы истины, он находил общий язык не только с Голицыным и Лабзиным, но и с проезжими квакерами, его интересовали все формы духовной жизни. По мнению прот. Георгия Флоровского, участие свт. Филарета в работе Библейского общества было связано с его духовной проницательностью, верой в живительную силу Слова Божия и крепость Церкви. «Под покровом мистических соблазнов он сумел распознать живую религиозную потребность, жажду духовного наставления и просвещения. Потому и принял он участие в работах Библейского общества с таким увлечением. Его привлекала самая задача, ему казалось, что за библейское дело должны взяться церковные силы, – “ да не отымется хлеб чадом”… В обновляющую силу Слов Божия он твердо верил. С библейским делом, с русской Библией, он неразрывно и самоотверженно связал свою жизнь и свое имя. Его библейский подвиг трудно оценить в должной мере. Для него лично он был связан с великими испытаниями и скорбями. В самый разгар антибиблейского “восстания” в Петербурге Филарет в Москве свидетельствовал, напротив, что “самое желание читать священные книги есть уже залог нравственного улучшения”»[94].

При всех издержках Библейское общество выполняло свою главную задачу – распространяло Слово Божие. Однако церковнославянский язык, на котором издавалась Библия, был труден для понимания, и постепенно в обществе стала осознаваться необходимость перевода Библии на современный русский язык.

Весной 1816 г. под руководством свт. Филарета началась работа по переводу Нового Завета на русский язык. Архимандрит взял на себя самую сложную часть – Евангелие от Иоанна.

Уже в 1818 г. было напечатано Евангелие со славянским и русским текстами и мгновенно раскуплено[95].

Мудрое духовное руководство свт. Филарета способствовало тому, что прп. Макарий смог остаться мистиком и, не отвергая элементов таинственного в духе человека, стать на той точке зрения, на которой стояли Святые Отцы Церкви созерцательного направления – Макарий Египетский и другие, переводы сочинений которых незадолго до этого были изданы в сборнике «Добротолюбие». Этими отцами и их писаниями прп. Макарий более всего интересовался.

Однако и к сочинениям мистика Иоанна Арндта, с которыми знакомили в Духовной академии, прп. Макарий сохранил интерес на всю жизнь. Он высоко ценил этого немецкого богослова и рекомендовал его сочинения некоторым своим духовным чадам.

Педагогическая и административная деятельность прп. Макария в духовных школах Екатеринославля и Костромы (1817–1824)

По окончании курса учения Михаил Яковлевич Глухарев был назначен инспектором и профессором церковной истории и немецкого языка в Екатеринославскую духовную семинарию. Вместе с Михаилом в Екатеринославль прибыли три его сокурсника – Кутузов, Наумов и Цветков. Вскоре Михаил Глухарёв был назначен еще и ректором местного уездного и приходского училища.

Это назначение было, конечно, лестным для молодого магистра, но если ректор Филарет вел его «строптивыми путями», то новое назначение оказалось куда более «горшим путем». В Екатеринославле в духовных училищах была полная неурядица, а «преосвященный Иов (Потемкин), перед которым, благодаря его дружеским связям с Голицыным, преклонялась вся губерния, был не из тех лиц, под началом которых было приятно»[96].

По случаю открытия преобразованной семинарии новому инспектору было поручено произнести речь. Предполагалось, что молодые выпускники, направленные в семинарии, станут проводниками школьной реформы. Но, возлагая на плечи молодого магистра роль реформатора, «упустили из виду, что уничтожить или переделать старую закваску было не под силу одному молодому человеку»[97].

Скоро Михаил Яковлевич убедился, что реформа нисколько не улучшила ни положение учителей, ни положение учащихся, которые были по-прежнему разбросаны по квартирам в довольно большом городе, и инспектору было крайне сложно наблюдать за воспитанниками. Учителя, как и прежде, влачили нищенское существование. Нищета делала их совершенно равнодушными к своему делу. Им приходилось доходить до унизительных отношений с начальствующими и родителями учеников. Приношения родителей наставникам семинарии и натурою, и деньгами были делом обычным.

Молодой педагог не мог мириться с этим; всегда строгий к себе, он был строг и к воспитанникам. Но строгость эта была разумная и доброжелательная. Требуя от учеников неукоснительного исполнения обязанностей, он отличался справедливостью: старался относиться к детям по-отечески, приглашал их к себе в гости, поил чаем, давал из своей библиотеки книги для чтения и всячески содействовал их нравственному воспитанию. «Такое отношение М. Я. к ученикам стяжало ему от последних, как свидетельствует один из бывших его учеников, всеобщую любовь и уважение. Подарками от родителей и родственников учеников М. Я., конечно, не пользовался. Денег он решительно не принимал, а различные пищевые припасы – хлеб, яблоки и т. п. он обыкновенно отсылал в бурсу, чем доставлял большую радость бурсакам, содержание которых было тогда крайне скудно».[98]. Однако сослуживцы «видели в деятельности молодого инспектора и в его отношениях к ученикам живой укор самим себе и невзлюбили его, как неприятного новатора»[99].

Отличаясь «идеальными воззрениями на свои служебные обязанности», инспектор Михаил обладал в то же время большим запасом мужества. Так, в самом начале службы он пришел в столкновение с преосвященным Иовом (Потемкиным) и заставил его внести в кассу наличные семинарские деньги, хранившиеся у него на руках. Позднее Михаил Яковлевич смело отстаивал свое мнение о нецелесообразности покупки дома для семинарии, и, хотя преосвященный его не послушал, время показало, что молодой инспектор был прав.

Бывать в обществе он не любил, искренние отношения он поддерживал только с соборным священником Иоанном (Герболинским), в доме которого и приютился, у него же сошелся со священником Калинником Махновским и учителем семинарии А.С. Понятовским, и только эти три человека, да еще его духовник иеросхимонах Ливерий служили ему утешением и поддержкой.

Иеросхимонах Ливерий был учеником и племянником преподобного Паисия Величковского. Приняв от своего дяди пострижение, он был один из простецов, которые получили духовные дары опытным путем подвижнической жизни. Пользовавшийся всеобщим уважением в Екатеринославле, он был наставником всего круга друзей прп. Макария, во всех скорбях являясь «служителем любви и благости»[100].

Через год после назначения на службу, испытав себя временем и убедившись в том, что семейная жизнь его не привлекает, прп. Макарий принял монашество. Это желание сформировалось у него еще в академии, возможно, под влиянием свт. Филарета, да и родной отец Иаков одобрял это намерение, видя в монашестве «первоначальное в свете звание», он даже преднарек ему имя – Мелхиседек, но Михаил Яковлевич в постриге был наречен Макарием в честь преподобного Макария Великого.

Пострижение произошло 24 июня 1818 г., хотя прошение о том Михаил Яковлевич подал 29 января.

Преосв. Иов, «личность совершенно своеобразная и до сих пор не разгаданная и непонятная», был доволен постригом: «Преосвященному Иову было это так приятно, что он на другой же день, т. е. 25 июня, рукоположил о. Макария во иеродиакона, а через три дня, 28 июня, в иеромонаха»[101]. Прот. И. Герболинский, служивший при преосвященном Иове восемь лет, так описывает его: «Он имел много достоинств: был трезвым, строгим монахом, часто служил… служение его было благолепное, все делалось как бы по такту, чтение медленное, литургия продолжалась четыре часа. Но вид и взгляд его был суров, глаза затемнялись густыми черными бровями, голос был сильный и резкий, характер от природы горячий и вспыльчивый, а потому, при малейшей неисправности или сопротивлении ему, он выходил из себя и делал поступки самые неприличные, несмотря ни на какое место»[102].