Томчин - Иван Петров

Ну не верю, что главный злодей сам такую наглую сволочь, как я, наказать не пожелает. Приедет и дань привезет. Весь приедет, сам, тысяч пятьдесят войска с собой прихватит и место двойным кольцом окружит, если не дурак. А дальше все от местности будет зависеть, если я ее правильно подберу, и от моих идей. Потери один к пяти, но можно подумать, как побольше народа в плен захватить. Это от доблести побежденных будет зависеть. Такой план на первую зимнюю кампанию. Годится? Бортэ женщина серьезная, но – женщина, не воин, какие‑то мысли у нее возникнут, а значит, я получу карту и информацию. Осталось все это как‑то через Цэрэна, помогая себе руками и рисунками, красочно изложить. Хуже не будет.

Теперь про мой образ в глазах будущих подчиненных и мирового сообщества. На данный момент мы имеем две проблемы.

Первая проблема: смута в рядах нашего воинства и прочих подданных, вызванная слухами о смерти во время эпидемии моего предшественника, обожаемого и победоносного, и переселением его духа в святого лекаря, спасшего правящий род или даже весь народ от болезни, отшельника, бессеребренника и просто очень хорошего, но никому не известного человека. Да, подселившийся дух уже подтвердил свое присутствие тем, что лекарь героически напал на пришедшее войско, победил его и рассеял, он признан семьей хана и духовенством, этого пока достаточно, чтобы не разбегаться. Но воевать под руководством такого лекаря с духом на серьезного супротивника народ не пойдет. И на моей Земле как‑то плохо соглашались, без огонька. То есть, воинский дух армии такие полководцы не укрепляют.

Вторая проблема: прознав про такие прискорбные изменения с духом своего противника, все наши враги духом как раз укрепятся, и это касается не только руководства врагов, но и простых воинов, а такой боевой подъем поставит нас в заведомо проигрышное положение. Агрессии можно будет ждать в любой момент, более того, враги способны напасть одновременно или войти в союз для быстрого уничтожения ослабленного противника.

Мое предложение. Слить два образа в один. Отличная версия: хан остался живым во время эпидемии, более того, пожертвовав своей святой ханской кровью, спас свой народ. Хан в отличной форме, что продемонстрировал своей атакой подошедшей конницы, поприветствовав ее и проявив высокий боевой дух. Слухи еще не слишком расползлись, хана мало кто знает в лицо, а кто видел – в курсе проблемы. Значит, приводим меня в надлежащий вид, "гримируем" под хана, закрываем от лишнего общения охраной – все контакты через Бортэ и указанных ею людей, я же даже языка не знаю. Но каков эффект – смуты как ни бывало, а языкастых… Не мне вас учить. В общем, для народа – тот же хан, только святой и бодрый.

Теперь о злодее‑супостате. Ну, во‑первых, все союзы‑комплоты против нас и преждевременные нападения сразу отпадают, а во‑вторых – степь ждет сюрприз: это мои предложения о нововведениях в войсках, которые я озвучу после первых побед, и новизна военной тактики, ведущей к самим победам, если ее одобрит экспертный совет из уважаемых воинов, выбранных по указанию Бортэ. У покойного такого не было, его привычки и методика ведения войны врагам известны. Он уже святой, будет и победоносным, мне славы не жалко.

Вот, где‑то так. А дальше – думай, Бортэ, думай.

Думай и давай мне карту, информацию и свободу. И я махнул рукой Цэрэну, чтобы тот подошел поближе. Будем приглашать старшую жену на рандеву.

Глава 5

Бортэ появилась через два дня, когда я уже не то что не ждал ее, а начал придумывать новые каверзы. Сегодня она, наверное, решила меня поразить, по крайней мере, я положительно воспринял перемены во внешности старшей жены. Вместо кочевницы в стандартных халате и шароварах, в которых здесь все ходят (судя по всему, это аналог нашей походно‑полевой формы), в этот раз ко мне явилась царица. Роскошный халат до пят, под ним рубашка с длинными рукавами, скрывающими пальцы, под ней, наверное, майка.

У нас так обкуренные негры в кинофильмах иногда одеты, ярко, цветасто, все не по размеру, стиль такой в жизни. Те негры, которых я сам за границей видел, одеты, как все окружающие, а в Амстердаме или на карнавале в Рио народ поголовно валяет дурака, я сам валял, хотя в колготках, конечно, не ходил. Может, не с теми неграми общался, не туда ездил, правды жизни не искал? Шучу я, шучу, нервничаю сильно, свободы хочется. Сапожки Бортэ мне понравились, носки их выглядывают из‑под халата. Великокняжеские сапожки. На голове какое‑то медное, но, наверное, модное сооружение в виде трубы с перьями, стоящими в ней, как в вазе. Прическа. Очень красиво. Волосы в тонких косичках и по плечам лентами переплетены. Все золотом расшито, разноцветными камнями украшено, когда‑то, маленьким, был в этнографическом музее – там примерно такая же байда напялена на экспонаты.

Так… Отставить разглядывание. Раз после прошлой встречи в мою стандартную однокомнатную юрту такой пришла, значит, не зря я старался. Теперь – работаем переговоры.

Бортэ переступила порог юрты, до нее все вползали, встала надо мной, лежащим на свернутом вместо подушки куске войлока, слушать готова. А вот это – подарок, это да, угодила. Дощечки, намазанные чем‑то вроде воска, и медный гвоздь. Но Цэрэн все равно пригодится, он меня и мычащим понимает, хоть цифры до царицы донесет.

Два часа толковал, Цэрэна запарил, вроде, все, что хотел, два раза донес, но, поди ж ты, пойми – что ей в голову попало? Из нового. Учи язык? – и – лекаря пришлю! Уезжать пора на зимние квартиры, готовься. Да я встаю с трудом, как на коне поеду? А повозок нормальных у них нет. Не на телеге же по степи. А ехать далеко? Ну, как готовиться? Да пошла ты…

Опять под ложечкой заныло.

А переезд все‑таки свершился, сейчас мы остановились в долине какой‑то маленькой речки в предгорьях. Да какое предгорье, метров сто‑сто пятьдесят выше степи, все жухлой травой покрыто, кое‑где камень обнажился, видел пару осыпей. Но въехали в приличный котлован, все есть: пастбища, место для стоянки, вода. Чувствуется, что они здесь каждый год зимуют.

Ну и планета мне попалась, как тут только люди живут? Летом градусов до пятидесяти доходит, а средняя жара каждый день – тридцать пять. Почти пустыня. Думал, здесь зимы мягкие. Ага, как же! Двадцать градусов – это я спокойно бы воспринял, в Питере и тридцать, и ветер еще бывает, потерплю. А пятьдесят – не хотите? Был в Иркутске зимой при сорока пяти, могу отличить. Да, еще здесь снега мало. Юрту дали ханскую, большую, белый войлок. Охрана – шесть лбов за ширмой сопят, сменяются шесть раз за сутки.

Первый раз меня попытались убить часа через три после ухода Бортэ. Как раз прошла смена моего караула, и новая парочка замерла метрах в двух за моей головой, лицом к входу. Я своих охранников сразу так сориентировал, чтобы их не видеть. Уставшая пара у входа становится на четвереньки и выползает, новая вползает, распрямляется у моих ног и проходит за спину. Еще при прежней охране засунул два ножа за пояс и два зажал в руках, спрятав их под полы халата. Ножи принес Цэрен сразу после визита Бортэ, ничего другого я придумать не успел.

Паранойя, конечно, но кому‑то надо верить? Я верю себе. Лежу, сплю, готовлюсь к походу. Когда новые стражники распрямлялись в юрте, открыл глаза, случайно поймал взгляд правого и все понял. Дальше – слушал его дыхание, минут через десять парень решился. На мечах я не дерусь, а молодому воину нетрудно с размаху зарубить спящего больного старика, тем более, что старик притворяется спящим. Мы оба знаем, что он знает, и так далее. Здесь у него ошибка вышла, именно здесь. Надо было колоть.

Как отомстила мне спина потом, когда все кончилось, отдельный разговор, но рывок из позиции лежа я совершил, и парень с вырванным из‑за спины мечом пришел в точку соприкосновения с ножом, сам накололся, как бабочка. Интересно, что подкуплен был только правый. Левый меня решил убить из солидарности с товарищем, когда в палатку на его крик ворвалась внешняя охрана. Бабочка молчала – печень. С оставшимся было проще, я стоял на ногах, прижавшись к войлочной стене юрты и оскалившись, словно загнанный волк. Это мне, наверное, помогло, когда производилось их расследование, видели же, что я только защищался. Конечно, если это расследование было. Мне не докладывали. И дрожащий Цэрэн, наверное, что‑то там пиликнул в мою пользу.

Я вылез из угла, снова лег и сделал вид, что меня все это не волнует, спрашивать бесполезно, я с вами не говорю. Быстро все убрать, кровь затереть, охрану сменить, всем лишним выйти. Надеюсь, что меня именно так поняли. Брюхо орало.

Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Началась конкурентная борьба за доступ к моей тушке. Не то чтобы я кому‑то был очень нужен или чем‑то ценен, но пусть, как говорят, у соседа корова сдохнет. Корова – это я, мне о себе и заботиться придется. Для начала прекратил есть то, что дают. Вот от мамы бы в детстве попало. Перешел на кулинарные экзерсисы солдатского котла, вместе с Цэрэном, естественно, куда ж я без него.