Украинский национализм: только для людей - Алексей Котигорошко

Украина превыше всего! Кто не понял, надо еще попрыгать.

38. Гидуй всякою лицемірною облудою і хитрим фальшем, але перед ворогом укривай таємні справи і не дайся заманити себе в наставлені тенета. Для здобуття ворожої тайни вживай навіть підступу.

Все методы хороши? И к чему тогда весь предыдущий пафос?

39. Шануй жінок, що мають стати тобі подругами духа ідеї і чину, але гидуй розгнузданими.

40. Цінуй високо материнство як джерело продовження життя. З Твоєї родини створи оплот чистоти Нації.

41. Люби і опікуйся дітворою, як майбутнім Нації.

42. Плекай фізичні сили, щоби тим видатніше працювати для своєї Нації.

Украина превыше всего! Прыгаем быстрее.

43. Будь точний. Вважай за втрачену частину життя кожну хвилину, що пройшла без діла.

44. Що робиш, роби сумлінно й так, якби воно мало залишитись навічно та стати останнім і найкращим свідоцтвом про Тебе.

В последние минуты жизни националисты оставляли после себя потрясающие послания потомкам. Объявляли себя богами и духами, писали «заповеди» и т. д.

Из-за того, что в основном моральные принципы отсутствуют в заповедях призванных декларировать моральные принципы, в морализаторстве националисты упражнялись во многих других произведениях.

Один из главных идеологов украинского национализма Ярослав Стецько писал: «Суспільний лад, до якого ми прагнемо, базується на двох основних засадах: національній та етичній».[40]

Другой сподвижник национальной идеи Дмитро Мирон, он же Максим Орлик, он же Пип, он же Роберт, писал о необходимости формирования украинского человека нового типа (мы видимо старые модели) следующее: «Новий тип української людини — це прометеївсько-геракліївський тип людини, володаря духа, носія ідеї, борця володаря та творця життя, яку Шевченка Алкид під впливом великої правди й нової ідеї стає її носієм і борцем, як Ярема стає Галайдою — лицарем і героєм боротьби за визволення свого народу»[41].

Как видим, политический руководитель батальона «Роланд» декларировал необходимость очень высоких моральных качеств для украинцев, и, конечно же, партийных украинских националистов.

Прямо об этом писал и другой последователь С. Бандери Петро Федун, он же Полтава: «Дуже високі моральні вимоги до членів ОУН — сьомий елемент революційности українського націоналізму».[42] Предложение, кстати, выделил сам автор.

Давайте посмотрим, как мораль проходит сквозь учение национализма.

В идеях и практике украинских националистов есть одно серьезное противоречие. Ради смеха назовем мы его «кодом Зенона», и пусть это будет аллюзией на тему «матрицы» — лживой системы украинского национализма. Зенон Коссак — юрист по образованию, боевик и публицист ОУН в своей небольшой статье «Радість творчого життя» выдвинул следующее жизнеутверждающее положение: «Ви мусите жити прагненням бачити світ кращим, як він є і весь молодечий запал і всю потенцію творчих сил віддати здійсненню цього прагнення. У своєму обожанні творчості у всесторонньому розумінні — вмійте цінити носіїв праці — людей, тобто вмійте зберігати пошану до праці чорних рук, праці інтелектуалів-науковців і мистців, пам’ятаючи, що на життя складається цілість і що найрізнородніша праця виповнює цілість творчого життя людей. Вітайте радісно між собою тих, що навіть найчорнішою працею живуть, — вітайте їх як рівних або вищих собі, бо творча праця є основою гідно сповнюваного життя — а те родить права і робить з людини пана-володаря життя…»[43]

Как видим, встречаются и такие довольно здравые мысли. Зенон призывает украинских националистов с глубоким уважением и даже пиететом относится к людям простого труда. Похожим образом мыслил и другой идеолог Ярослав Стецько. Он приписывает Богдану Хмельницкому следующую фразу: «… в цій війні поможе мені вся чернь по Люблін, по Краків. І я від неї не відступлю, бо це наша права рука»[44]. «Українська «чернь», ідея української соціальності, не включена в українську революцію, себто у визвольну війну, означає її поразку.»[45]

Итак, отдельные идеологи украинского национализма полагали, что без опоры на огромную массу людей труда, ничего у них не получится. Поэтому на свой щит националисты поднимают идеи и образы сельской архаики и народной культуры. Это романтика украинского села, вышиванки, пиетет перед тружеником села.

Вместе с тем другая группа националистов, считает, что общество должно быть элитарным, и что позволено Юпитеру, не позволено быку. «Львица не оправдывается перед гиенами» — отвечала Ирина Фарион, на вопрос о её членстве в Коммунистической партии Украины.

Ответом на вопрос почему украинские националисты расходятся во мнении считать ли людей труда равными себе или нет будет цитата из той же работы Я. Отецько: «Не тільки чужі, а й свої боялися не раз своєї власної сили… Зокрема цієї динаміки «черні», народу в поході… Одні, побачивши, що вона несе нові порядки, відреклися її, нап’ятнувавши, як руїнницьку силу… Вони говорили лише про національно-державне визволення і не пов язували його із соціяльним визволенням…»[46]

Говоря по правде это означает, что украинские националисты запоют песню во славу вышиванок, про село, про свободу, про славу нации и её героев, соберут майдан, в своих целях «национально-государственного освобождения» или «революции гидности» и используют лохов по назначению.

«В них цей ідеал стає якимсь рустикальним матеріалізмом гречкосія»[47]. Так Дмитрий Донцов отзывался о национально малосознательных украинцах. Здесь проявляется патриотизм Донцова. Хорошее дело пренебрегать в своей книге крестьянским трудом, называть тружеников гречкосеями, не правда ли?

«Хлопці! Слава! Бий голоту, підлу сталінську сволоту…»[48] — пели бандеровцы в 1945 году. Голота, как мы знаем, в переводе с украинского языка означает бедняков, бедный люд. Т. е. уже тогда бедняки были вторым сортом для рядовых солдат УПА (Они герои, а вы все быдло), в то самое время, когда бандеровцы якобы воевали за украинский народ, большей частью состоявшего из бедного населения сел.

В этой связи, давайте обратим внимание на то, что в большинстве мировых традиционных культур именно бедность часто ассоциировалась с моралью и аскетизмом. Скромность и бедность, как помним, поощряли мировые религии. «Бедные, как церковные мыши» — гласит народная пословица. Скромность и неприхотливость в быту была свойственна многим великим философам, самому Христу.[49] Национальный английский герой Робин Гуд, как помним, грабил богатых и кормил бедных. «Кто без страха и упрека — тот всегда не при деньгах» — пел Владимир Высоцкий. «Кто честной бедности своей стыдится и все прочее, тот самый жалкий из людей, трусливый раб и прочее» — писал выдающийся поэт Байрон. Об этом можно говорить бесконечно. «Кровавые большевики» как помним создавали комбеды — комитеты бедняков, для защиты наиболее экономически слабых слоев общества. «Нронародные» националисты любят позиционировать себя как великих защитников народных низов. Но за язык никто не тянул тех, кто презирает «гречкосеев».

Вначале националисты нивелируют значение науки и здравого смысла. Затем выстраивают собственную этическую систему. Игнорируя общечеловеческие нормы морали и нравственности, двуногие соотносят мораль с абстракциями, среди которых огромное значение имеет нация. «Нация — превыше всего!» и так далее. Как видим эта самая «нация» многократно декларируется в «заповедях» и других произведениях. Пользуясь этой некой «высшей ценностью», можно оправдать любое преступление.

В одной из работ Д. Донцова можно прочитать следующее: «Це вічне араціональне право нації до життя ставляється там понад усе дочасне, феноменальне, «схотиме», раціональне: понад життя даної одиниці, понад кров і смерть тисячів, понад добробут даної генерації, понад абстрактно розумові калькуляції, понад «загальнолюдську» етику, понад викомбіновані відірвано поняття добра і зла».[50]

Далее, мы берем это несуществующее право нации на жизнь и ставим его превыше всего. Превыше всего того, что методично перечисляет Донцов, в том числе, любого количества человеческих жизней. Гуманизм, которые националисты называют «гуманитаризмом», считается у них крайне вредным человеческим свойством. Здесь Донцов снова выбирает себе в качестве оппонента известного социалиста и поэта Ивана Франка (свойство мелких кичливых собачек гавкать на нормальных собак, свойственно и таким двуногим животным как украинские националисты). «Милосердними треба нам буть за для всього живого, — пише Франко — бо життя це клейнод, хиба ж є що вище від нього»? Для великих рас є щось, що є вище за життя одиниць. І для цього «Щось» готові вони жертвувати навіть життям одиниць. Для українського провансальства, просякнутого наскрізь дрібно-міщанським ідеалами звироднілого гуманітаризму, навпаки, життя одиниць було найвищим «клейнодом», що стояло над усякими «метафізичними» вартостями…».[51]