Газета Завтра 380 (11 2001) - Газета Завтра Газета

Директор "Галеи", Сергей Николаевич Пресняков, профессиональный управленец еще с советским опытом. Он с охотой и особым удовольствием показывает мне завод, рассказывает, как удалось на Владимирщине поставить высокотехнологичное производство вин и коньяка, которые не уступают по качеству мировым производителям. Только что мы были в его кабинете, где Пресняков поздравлял с Днем Советской Армии ветеранов, работающих на предприятии. Этим он меня сразу подкупил, растрогал. Оказывается, "классический" буржуазный уклад, в котором между директором и наемными работниками пролегает пропасть, в России не привился.

Директор показывает новое винохранилище на 35000 литров. В ангарах гигантские эмалированные бочки-цистерны образуют небольшой город.

Узнаю, что сырье, из которого посредством сложной переработки получается вино, идет из Италии. Но постепенно предприятие переходит на краснодарские сорта, которые ничуть не хуже. Работать со своими — удобнее и дешевле.

Предприятие "Галея", среднее по Владимирским меркам, дает работу 400 человек.

Выражение лиц рабочих спокойное. Нет в них загнанности и отчаянья. Здороваются с директором с достоинством, без подобострастия и заискивания — сказывается крепкий, "вредный", владимирский тип.

Люди меня интересуют больше всего. По словам директора, воровства и пьянства на винном заводе нет совершенно. Работники держатся за свое место. Средняя зарплата по местным меркам очень большая — 4000 рублей. Спрашиваю Сергея Николаевича про социальные двигатели, как, мол, поощряете людей?

Есть премии, есть и "хитрые" приемы. Так, на праздник каждому работнику выдается продуктовый пакет.

— Работает в основном молодежь, если им деньги, к примеру, подарить на Новый год, они их, скорее всего, потратят не на продукты, а тут в свои дома несут конфеты, шампанское, баночку красной икры. Экзотика, скажете? А на поверку у людей возрастает самоуважение, растет их авторитет в семьях.

Еще одна затея — розарий на территории завода. Сергей Николаевич показывает мне летние снимки. Действительно, все засажено розами...

— Одна работница у нас как-то высадила цветы. Теперь у нее должность вроде цветочницы. Завод ей покупает ростки, а она с увлечением любимым делом занимается.

Пресняков ведет меня в новые, еще строящиеся цеха. Компактное оборудование по спецзаказу изготовлено оборонщиками Тамбова. А над маленьким агрегатом мембранной очистки воды потрудился Владимирский институт синтетических смол.

Слышу слово — "ультрафильтрация".

По словам директора, проблем хватает, но... Кадры решают все.

"Галея" на винодельческих ярмарках завоевала 51 медаль, из них 38 золотых. Также на ее счету 3 гран-при. Вина пестрят этикетками. Это пока разнообразные "Монахи" и "Замки", но уже чудится что-то национальное в дизайне. Специальная форма винных бутылок разработана совместно со стекольщиками Владимирской области.

По цепочке от "Галеи" выхожу на директора огромного свинокомплекса "Владимирский" Владимира Бодрова.

— Журналист из Москвы? Приезжайте. У нас есть, чем похвастать. За два года свинокомплекс восстановлен. Мы уверенно смотрим в будущее.

Комплекс, построенный с советским размахом, представляет собой целый свиной Манхеттен.

Первое, что вижу, — доска почета, с портретами передовиков труда.

Предприятие за годы “реформ” пережило страшный кризис. Поголовье упало втрое. Теперь здесь выращивается 77000 свиней. Можно, конечно, хмыкать по поводу “свиного прорыва” и вспоминать об упадке образования и высоких технологий, но основа продовольственной безопасности государства закладывается на таких вот суперпредприятиях.

Здесь трудятся две тысячи работников. Молоденькие свинарки ходят за поросятами, хохочут: "Да вы, товарищ журналист, не бойтесь свинок, подходите ближе. Ящуром не болеют, чай, не в Англии..."

Большинство туш идет в Москву, на Микояновский мясокомбинат, но есть свой цех переработки. Здешняя продукция лежит и на владимирских прилавках.

Свинокомплекс "Владимирский" — городообразующее предприятие. Поселок "Лесной" еще недавно деградировал. Потерявшие работу люди стали разъезжаться кто куда. Социальная сфера рухнула. Теперь, когда предприятие сделало мощный рывок, Бодров с гордостью показывает отремонтированные за счет комплекса детский сад и клуб. Заводит меня в оборудованный современной техникой медицинский кабинет.

Признаки оживления налицо. В этом, говорят, заслуга председателя Совета директоров свинокомплекса Николая Демина.

Прекрасно отдаю себе отчет в том, что это лишь оазисы относительного процветания в социальной и экономической пустыне. Но и Москва строилась не сразу…

Я снова в Суздале. Номеров в гостинице нет. В заповедный город на масленицу съезжаются семьями. Гуляния продолжаются. Большая русская печка с дымящейся трубой и гримированным оперным Емелей под улюлюканье мальчишек медленно движется по холму. Окунувшись в праздничный гвалт, думаю о том, как понимать все, что удалось увидеть за эти дни.

Да, гнусные разглагольствования о том, что русские не любят и не умеют работать, в очередной раз опровергнуты. Срединные русские земли, которые послужили матрицей великого государства, снова становятся точкой приложения сил и средств. Еще десяток подобных фирм — и миф о заведомой "нерентабельности" центральной России будет развеян.

Разумеется, пока нефтяные деньги крутятся в столичных банках и кочуют по заграничным счетам — надеяться на лучшее не приходится. Зато попавшие на почву, они моментально прорастают экономическими проектами, реальными продуктами и социальными программами.

Управленцы, рабочие, да и все общество как будто приноровились к новым нелегким условиям, ожидают заветного сигнала. Дождутся ли?

Или снова все инициативы, достижения уже нового уклада будут задушены нехваткой энергоресурсов, задолблены дубиной МВФ?

Розовощекие детишки, задыхаясь от мороза, бегут за бутафорской печкой. Падают в снег, вскакивают, отряхиваются и снова бегут… Ловлю себя на мысли, что для меня, как, наверное, и для этих детей, храмы и стены суздальских монастырей не являются некими памятниками. Это не приметы некогда развившейся здесь величественной и древней культуры. Это наше, живое и неотъемлемое. Это наша, так сказать, среда обитания. Мы дома.

Взошел на холм, посмотрел на солнечные ландшафты, поднял рюмку за широкую масленицу, за крепких русских тружеников и их семьи. Выпил за Владимирскую область и за нашу с вами чудесную Россию — страну неограниченных возможностей.

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 14 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

15

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Николай Анисин НЕПРИМИРИМЫЙ И ПРАВЕДНЫЙ

Ушел от власти Ельцин — уйдет из политики Анпилов. Кто это утверждает, ссылается на закон — на закон единства и борьбы противоположностей.

Ельцин — это погром страны. Анпилов — прямое яростное сопротивление погрому: "Банду Ельцина — под суд!", "Товарищ, смелее, гони Бориса в шею!".

На Ельцина молились воры. За Анпиловым шли воители против воровского режима. Ни огромные антиельцинские митинги, ни кровавые стычки с ОМОНом краснознаменных шествий в 92-м-93-м невозможно представить без хрипловатого голоса Анпилова — голоса агитатора, горлана, главаря.

Политическая схватка в те годы не сводилась, разумеется, только к противоборству Ельцина и Анпилова. Но гнев толп на улице страшнее был для Кремля, чем обличительные речи в парламенте, и опасней, чем все чемоданы Руцкого с компроматом. А Анпилов был самым ярким лидером улицы. И в истории начала 90-х ему стоять с Ельциным почти что рядом — по разные стороны одной баррикады, разделявшей присосавшееся к власти и собственности меньшинство и обобранное, униженное большинство.