Поднимается ветер… - Татьяна Апраксина

— Разве не требуется знать жития наизусть? — спросил, проходя к кафедре, отец. Отец Бильо поднялся навстречу. Служители Церкви даже королей приветствовали только коротким наклоном головы. Маленького Араона это всегда удивляло. Когда Его Величество входил в Зал Ассамблеи, все, и благородные люди, и простолюдины, опускались на одно колено, а священники оставались стоять, торча над остальными, как деревья среди кустов.

— Ваше Величество, мы искренне полагаем, что наилучшее понимание достигается чередованием заучивания и пересказа, — принц вновь ощутил невыразимой силы притяжение земли, — а на память их высочества знают тексты отменно. Принц Элграс, расскажите о чуде Святого Галадеона. До Араона наконец-то дошло, что за игру затеял отец Бильо. Кто его знает, почему, но ему нужно показать королю, что оба принца очень усердны и хорошо знают законы. Поэтому он готов и отступить от обычной манеры ведения урока, и спрашивать у братца ровно то, что тот уже рассказал наизусть незадолго до прихода отца.

— Не надо, — махнул рукой отец. — Избавьте, я верю вам на слово.

— Польщен доверием Вашего Величества, — еще раз склонил голову отец Бильо.

— Кто из принцев лучше успевает?

— Его высочество Араон.

Это было полной и законченной неправдой. Элграсу, хоть он плевался и ругался, удавалось заучивать наизусть длинные главы из житий, толкования Законов и все прочее, что нужно было знать. Араон же каждый раз запинался, путал имена и даты, события и места сотворения очередных чудес. Священникам врать было не положено, но как иначе понимать слова отца Бильо? Отец польщенно улыбнулся, так, словно похвалили его. Он махнул рукой, подзывая сына к себе. Араон подошел, прикоснулся губами к перстню на протянутой руке, встал, разглядывая свои туфли. Наследник был королю по плечо и больше вырасти уже не надеялся, младший брат в свои тринадцать — и тот обогнал Араона; да еще и был на одно лицо с отцом, о чем твердили всякие клуши: гувернантки, портнихи, служанки… Брат быстрее соображал, реже болел, лучше ездил верхом, был метким стрелком, а про старшего принца шутили, что при виде него любая мишень начинает уворачиваться от страха. Брату доставалось больше наказаний, но и больше похвал. Несправедливая похвала отца Бильо была обиднее, чем отсутствие таковой или правда. В самом деле: он давно не маленький мальчик, про которого сочиняют лестные небылицы, чтобы потом дитятя стремилась оправдать ожидания учителей. Но и спорить со священником было нельзя: отец не понял бы, и вышло б только хуже. Достанется и ему, и брату, и учителю — всем…

— Его преподобие ко мне излишне благосклонен. Мне кажется, Элграс успевает лучше меня. Отец Бильо в ответ на вопросительный взгляд короля только слегка улыбнулся:

— Его высочество — не только усердный, но и скромный юноша. Король его не слушал. Он положил руку сыну на плечо, но ничего приятного в прикосновении не было. Тяжелая длань давила на плечо, словно пригибая к земле. Араон вздохнул про себя и поднял голову, стараясь не смотреть отцу в глаза. Прямого взгляда он никогда не выдерживал — хотелось, словно в детстве, убежать, спрятаться за занавеской или под кроватью.

— Вы хотели меня порадовать, сообщая, что младший брат вас превосходит?

— Нет, Ваше Величество.

— То есть, хотели огорчить? Именно за подобные парадоксы Араон и ненавидел разговоры с отцом. Он моментально терялся с ответом, а каждая фраза затягивала все глубже в омут ошибок, вызывая новые и новые гневные вопросы отца. Потом король и вовсе начинал кричать, уже ничего не слушая. Хорошо еще братец молчал и не собирался встревать. Отец Бильо, отвернувшись, смотрел в окно. Тучи разошлись, небо сияло, словно в середине лета. На раскачивающейся ветке устроилась толстая нахохленная ворона. Она мрачно поглядывала в небо, опасаясь охранявших окрестности дворца соколов, потом насмешливо каркнула и сунула клюв под крыло. С избытком ворон в Собре боролись давно и безуспешно. Сшибали гнезда, выпускали соколов, кошек, запрещали горожанам устраивать на задних дворах мусорные кучи, но воронье было непобедимым. Карканье нарушало тишину в дворцовом саду, в беседках, оранжереях… «Когда Нечестивый смеется, вороны подпевают», — говорили омнианцы. Ворона — птица нечистая, ибо питается падалью и мертвецами. Нечистая, но умная, хитрая и насмешливая. Араон чувствовал на себе птичий взгляд и не знал, что ответить на отцовский вопрос. Лучше всего было молчать. Глядеть на ворону, как отец Бильо. Не дождавшись ответа, отец проворчал: «Недотепа…», — и вышел из комнаты вон; Араон облегченно вздохнул.

— На сегодня урок окончен, — священник принялся собирать со стола свитки. — В следующую седмицу мы будем читать житие Святой Эро Алларской. Выучите наизусть две первые главы. Вы же, Араон, выучите еще и притчу о скромном подмастерье.

— Мы ее уже учили, — встрял братец. — Весной! Араон молча кивнул. Притчу о подмастерье, который был так скромен, что все время говорил, что не готов стать мастером, и в конце концов его место занял нерадивый ученик, который погубил всю мастерскую, он помнил. Не наизусть, но достаточно хорошо.

— Ваш брат ее плохо выучил, — бесстрастно сказал отец Бильо. — Или не понял смысла. Доброго вам дня, господа. Да благословят вас Сотворившие!

2. Собра — Веркем — графство Саур

Как рассказал Саннио слуга, площадь, на которой стоял особняк герцога, называлась Фонтанной, но фонтанов на ней не было уже лет пятьдесят, последний снесли в царствование Лаэрта I. Дом был отделен от площади высокой стеной. Край, утыканный острыми зубцами, доходил до окон второго этажа. На первом этаже располагались комнаты прислуги и кухня, на втором — библиотека, оружейная, гостиная и несколько гостевых спален. Покои герцога находились на третьем этаже. Такое расположение ничем не отличалось от обычного для Собраны устройства домов благородных господ, о котором до этого дня Саннио знал лишь по книгам и рассказам наставников. Саннио получил в свое полное распоряжение две смежных комнаты в конце коридора третьего этажа. Большая была обставлена как кабинет: шкафы вдоль стен, огромный стол перед широким окном с чистыми стеклами, камин в стене. Проход, задрапированный тяжелой портьерой, вел в спальню. Там секретарь обнаружил широкую кровать без полога, но с солидной периной, кучей подушек, одеял и пледов, и — что его безмерно обрадовало, — еще один камин. За высокой ширмой прятались умывальник и ночной горшок. Окна не было. Обстановка герцогского дома оказалась несколько неожиданной. Саннио представлял себе либо крайнюю роскошь — блеск серебра и золота, богатые драпировки, портреты в тяжелых рамах и лепнину, — либо крайнюю аскезу, которую некоторые почитали приметой истинного благородства. Здесь же все выглядело одновременно элегантным и надежным, притом еще и уютным. Тяжелая, но удобная мебель, неяркие краски, радующие, но не утомляющие глаз — белое, серое, синее, коричневое. Вместо драпировок стены были прикрыты панелями темного дерева, приятными на вид и на ощупь. Несколько гобеленов со сценами охоты придавали кабинету уют. В спальне на полу лежал саурский ковер, а стены были обиты незнакомой Саннио тканью, светло-серой с темной набивкой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});